Гавань Командора - Алексей Волков

– Помните, чему я учил! Огонь вести по команде плутонгами. Тщательно целиться. Ни одна пуля не должна пропасть зря. Об упреждении не забывать. Сразу после выстрела сноровисто заряжать, чтобы быстрее быть готовым к стрельбе. Гренадерам бросать гранаты тоже по команде. Не бояться. Если каждый будет действовать умело, татарам нас в жизни не взять.

Впрочем, у татар мнение было иным. Им, наоборот, казалось, что удастся доскакать, с налета перемахнуть через препятствие, а там уж всласть поработать саблями.

– Первый плутонг… – я прикидывал расстояние с таким расчетом, чтобы успели перезарядить до того, как всадники окажутся перед возами. А заодно жалел, что так и не успел ввести бумажные заряды к ружьям. Те самые, которые получат распространение несколько позднее. Тогда скорострельность повысилась бы раза в полтора. Но тут виновата нехватка бумаги. Промышленности-то практически нет, и попробуй напаси патронов на всю немалую армию. Или хотя бы на ее наиболее подготовленную часть. Стрельцов чему-то учить уже бесполезно.

– Пли!

Нет, все же не зря я гонял солдат и часть своих денег вкладывал в сверхлимитный порох. Не меньше десятка всадников вылетело из седел. Остальные продолжали нестись, еще надеясь взять нас с ходу, без дальнейших задержек и проблем.

– Второй плутонг… Пли!

На этот раз залп был еще удачнее, да и расстояние ближе.

Солдаты торопливо шуровали шомполами, стремясь успеть выстрелить еще раз, но конница была уже рядом.

– Гранаты!

Убойной силы у нынешних гранат почти нет. Разве в лоб попадет, или кого-то осколок уж очень неудачно достанет. Зато грохота от них столько, что запросто сбивает с толку людей. Коней же может перепугать капитально. Лошадь вообще животное пугливое. А тут сразу и гром, и огонь, и дым. Полный букет лошадиных удовольствий.

Взрывы действительно выглядели со стороны очень эффектно. Казалось, вздыбилась сама земля. Хотя на деле не останется даже воронок. Разве что небольшие круги выгоревшей травы послужат кратковременным напоминанием о падении гранаты.

Лошади знать этого не могли. Они просто рванули в стороны, стремясь убежать от того страшного, что вдруг встало на пути, и все умение всадников не могло сразу остановить их, направить бег в нужную сторону.

Я убедился, что первый плутонг вновь вооружен, но отдавать команду пока не спешил. Стрельба по движущейся цели требует соответствующего умения, и, как я ни гонял своих людей, овладели ею далеко не все.

– Штуцерникам прицельный огонь по готовности. Стараться выбить тех, кто побогаче одет. Остальным ждать.

Пока противник воевал с лошадьми, я и сам успел пару раз выстрелить из взятого с собой ардыловского изделия.

Наездники не решились атаковать нас еще раз в лоб и закружились вокруг вагенбурга в беспокойной карусели. На нас посыпался дождь стрел. К счастью, что бы там ни говорили позднее, попасть на полном скаку достаточно трудно. Но кое-какие потери мы все-таки несли.

С нашей стороны стреляли исключительно штуцерники. Тут тоже дело обстояло не очень хорошо. Многие забывали взять соответствующее упреждение. Поэтому наши пули тоже достигали цели нечасто.

Ситуация получалась патовая. Мы не могли одолеть носящихся по кругу татар, как не может одержать победу любой обороняющийся просто потому, что инициатива принадлежит не ему. Не могли нас победить и татары. Оставалось ждать, пока у кого-то не иссякнут боеприпасы или же у наездников – терпение.

Терпение иссякло быстрее. Очевидно, татары решили, что наши ружья разряжены, и бросок к вагенбургу у них получится.

Они рванули к нам сразу с нескольких направлений, рассчитывая хоть где-то добиться успеха. Вот поэтому я и приказывал не стрелять никому, кроме штуцерников.

Залп практически в упор был для татар неожиданным и страшным. Помнится, Суворов специально приучал лошадей идти прямо на выстрелы. Наш враг не был столь предусмотрительным. А тут еще несколько последних гранат…

Те, кто не был сражен выстрелами, вновь понеслись кто куда. Причем, по иронии судьбы, многие как раз к заветной балке.

Сам я выстрелить со всеми не успел. Зато, едва чуть рассеялся дым, подловил удаляющуюся спину наиболее богато одетого противника и надавил на курок.

Татарин покорно свесился набок. Истинный наездник, он даже мертвым не потерял стремя и продолжал нестись за своим конем. Правда, плашмя и отмечая телом каждую кочку.

По-моему, я угадал, и покойник был или главным, или одним из главных в подловившей нас компании. После его смерти среди нападавших явно наступило замешательство, а тут еще из балки, куда несло добрую половину уцелевших, навстречу выметнулись казаки Луки…

Нам тоже досталось. От стрел погибло четырнадцать человек. Вдвое больше было раненых. Вдобавок перебита была часть волов, и нам пришлось изрядно потрудиться, где впрягая в повозки трофейных лошадей, а где перекладывая часть груза.

Я уже всерьез стал опасаться, что тьма застигнет нас в пути, но под самый закат навстречу нам показался разъезд помещичьей конницы. Большой разъезд, в сотню с лишним коней.

До армии было совсем недалеко. Да и до Азова оставалось несколько неспешных переходов…

36

Флейшман. У стен Азова

Судьба упорно не давала мне покоя. Напрасно я считал, что уж теперь смогу повесить шпагу на любимый еще не сотканный ковер и заняться исключительно коммерцией и производством. Вернее, та самая коммерция как раз-то и заставила отправиться в края, где скоро должны были загрохотать орудия.

С момента отправления армии мы успели изготовить очередную партию штуцеров, а уж ракет наделали столько, что могли бы закидать ими какой-нибудь заштатный городок, наподобие покинутого нашей компанией Дмитрова.

Да что ракет? У нас даже появилась вторая паровая машина. Верхом совершенства она не являлась, боюсь, до совершенства нам как до пенсии, если не дальше. Тут важен факт. Толчок дан. Потихоньку, полегоньку, но хоть какое-то изобретение появилось значительно раньше положенного времени. Глядишь, прочее тоже появится быстрее.

Кабаньер, к примеру. И не только. Дизель в реальности в состоянии работать даже на подсолнечном масле. Я запомнил передачу, случайно виденную по телику еще там, в будущем, как в какой-то деревне мужики заправляли маслом трактор. Им выходило дешевле солярки. И ничего, работал…

Паровики я оставил в нашей новой «вотчине» – Коломне, а ракеты, порох и штуцера потащил к Азову. Дорого яичко к Христову дню. Оружие – к войне. Если не доказывать свою незаменимость, то кто в нее поверит?

Путь до Дона был ужасным. Зато потом, по воде, стал больше походить на спокойное мирное путешествие.

После Черкасска, по слухам, стало опаснее. Кто-то где-то видел отряды татар. Потому держаться мы старались подальше от берега и даже на ночь не высаживались на сушу, а бросали якоря посреди реки. Ну и, конечно, назначали усиленную вахту и вообще были готовы вступить в бой.

Слухи так и остались слухами. Для нас. К Азову мы добрались на редкость благополучно. Вся местность вокруг крепости была забита войсками. Стрельцы в кафтанах разных цветов, старые полки иноземного строя, преображенцы, семеновцы, казаки, дворянское ополчение, масса артиллерии, а над всем этим приветом из другого времени – наш первый кабаньер.

Глядя на него, многие стрельцы крестились, а то и просто плевали через левое плечо. Мол, сгинь, нечистая сила!

Петра пришлось поискать. В конце концов нас послали на одну из батарей, которой якобы управлял сам царь. А может, не управлял, а смотрел, как управляют другие.

Гремела редкая канонада. Пушки и мортиры то и дело окутывались дымом, посылая очередное ядро в сторону крепости. Насколько я мог рассмотреть, обычно без малейшего толка. Оттуда отвечали с точно таким же эффектом. Словно для обеих сторон важно было соблюсти некоторый декорум. Или выполнить план по расходованию пороха.

– Боюсь, осада опять затянется, – покачал головой Женя.

Он был единственным из помощников, взятым в дорогу. Ардылов и Кузьмин продолжали трудиться в мастерских, а Калинин занимался поисками серной кислоты. По идее, на наши нужды запаса уже хватало, но, как всегда, хотелось иметь его побольше. Тем более необходимые химикаты являлись большой редкостью.

– Мы же пришли ко всеобщему воспоминанию – второй поход на Азов окажется успешным, – ответил я.

– Только сроки назвать не смогли, – улыбнулся Кротких.

– Надеюсь, в чем-то мы их изменили. – Кабаньер был тому лучшим доказательством. Уж о его существовании никто из нас не читал ни в учебнике истории, ни в художественной литературе.

Впереди у пушек кто-то ругался с такой страстью, что порой заглушал пушечный гром. Мы с Женей невольно переглянулись, явно подумав об одном и том же человеке, и ускорили шаги.

Конечно, это был он. Наш славный Жан-Жак крыл матом на пяти языках. Его собеседник пытался возражать в ответ, только кто сравнится по сочности выражений с бывалым флибустьером? Даже будь он царем Всея Руси. И ведь был. Наш бравый канонир усиленно налетал на бомбардира Алексеева, сиречь, царя Петра, последний же с упрямством прирожденного самодержца пытался настоять на своем.