Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон - Елизавета Дворецкая

– Я не пытаюсь доказать, будто являюсь твоим незаконным братом. Поэтому твои кольца мне не помогут. Мне нужно кольцо моей матери, и только оно.

– Ну, сходи на Фидхенн, здесь не так уж далеко. Я дам тебе парочку других для Айнедиль, а она тебе твое отдаст. Она девушка не вредная. С ней мне, можно сказать, повезло…

– Возможно, мне это и придется сделать, – мрачно пробормотал Бьярни. – Съездить на Фидхенн. Вот только…

Кольцо Айнедиль могло оказаться каким-то другим. И потом уж Торвард едва ли вспомнит, куда девал нужное. Или Айнедиль уже успела уронить кольцо в море, когда купалась. Или подарить кому-то другому. И он, Бьярни, будет всю оставшуюся жизнь гоняться за ним, как в той сказке – от коровки к лошадке, от лошадки к курочке, от курочки к уточке, чтобы выполнить все их пожелания и раздобыть наконец кусочек масла, чтобы смазать скрипучие ворота… Или как там было в той сказке, что он маленьким мальчиком слушал двадцать лет назад?

– Да на кой тролль тебе это кольцо? – Торвард конунг искренне не понимал его затруднений. – Колец у тебя нет? Пойдем со мной в поход – будут кольца, еще пальцев не хватит.

– Но это знак того, что я происхожу от…

– Да на кой тебе знаки? По тебе и так видно! Даже я и то вижу, что ты родич этим всем волосатикам, только надо волосы отрастить. Разве что поумнее их.

Бьярни подавил вздох. По-своему Торвард был прав, и мало кто из знавших Бьярни теперь сомневался, что он истинный внук рига Миада. Но он, с самого детства привыкший биться за свое достоинство, должен был поддерживать его всеми средствами. Торвард, который родился законным, да еще и единственным сыном знатного прославленного конунга, никогда в жизни не испытывал сомнений в своем достоинстве, а потому мог позволить себе гораздо больше, чем Бьярни: явиться на зимние праздники в потертой работницкой накидке, сидеть со своими хирдманами на бревне у костра и есть с ними из одного котла, не стесняться в выражениях, выбирать женщин по влечению, а не по знатности, рассказывать кому угодно о своих неудачах – потому что каждый сам видел, что это за человек и чего стоит, и ему никогда в жизни не приходилось делать важное лицо, чтобы придать себе весу. Даже в голову не приходило. А Бьярни не мог себе позволить такую свободу и не мог отмахнуться от малейшего доказательства того, что род его достоин уважения.

– Ладно тебе дурью маяться! – Проницательно поглядев на него, Торвард дружески хлопнул его по плечу. – Ты знаешь, что моя мать до сих пор считается дочерью рабыни?

Бьярни в изумлении поднял на него глаза. Он знал, что кюна Хёрдис имеет славу могучей и опасной колдуньи, но его даже мельком не посещало сомнение в том, казалось бы, само собой разумеющемся обстоятельстве, что Торбранд конунг в свое время выбрал себе в жены знатную и сведущую женщину.

– Когда она родилась, ее отцом был квиттингский хёвдинг Фрейвид Огниво, а матерью – чужеземная рабыня из его дома. Потом он погиб, потом мой отец на матери женился, она уже была по закону свободна, но все равно считалась дочерью рабыни. И уж только прошедшей зимой я узнал, что ее мать происходила из наследниц Дома Фидаха, сына Круитне, с Козьих островов. – Торвард усмехнулся. – Она сама еще об этом не знает. Приеду расскажу – вот ей будет подарок! Куда там всяким кольцам!

И вот тут Бьярни перестал что-то понимать. Почти как и он сам, Торвард конунг у себя дома считался потомком чужеземной рабыни. Но почему-то на нем это совершенно не сказалось. Значит, с самого начала он, Бьярни, что-то понимал неправильно…

Но разве он в этом виноват? Этот взгляд ему внушили все те, кто окружал его с рождения: отец, домочадцы, соседи… Даже йомфру Ингебьёрг… В особенности йомфру Ингебьёрг!

– Я во что бы то ни стало должен раздобыть надежные доказательства моего происхождения, – сказал Бьярни, помолчав. – Иначе мне не стоит возвращаться домой. Я обещал эти доказательства… кое-кому.

– Ну-ка, ну-ка? – Торвард приподнял бровь, в его живых темных глазах загорелось любопытство.

Бьярни никогда не держал душу нараспашку, но само настырное любопытство конунга фьяллей побуждало выговориться, словно тот имел право знать то, что его интересовало. И Бьярни рассказал, как он сватался к Ингебьёрг и почему ему было отказано.

– И ты что же, до того ее ни разу не видел? – расспрашивал Торвард по ходу дела. – И стал свататься? Ну, ты храбрец, я бы так не смог! – Он усмехнулся. – А вдруг бы оказалась страшная, как кривой тролль?

– Какая разница, как она выглядит? – Теперь уже Бьярни пожал плечами. – Она считалась лучшей невестой округи. И если она достанется мне, все люди будут знать, что я женился на лучшей невесте харада, и это прибавит мне чести.

– А счастья?

– Но честь – первое условие счастья, разве нет? – Теперь уже Бьярни выразительно приподнял брови, заглядывая в глаза конунгу фьяллей. И сам поразился: сказал бы ему кто-нибудь год назад, что он будет на равных разговаривать с таким собеседником и даже немножко посмеиваться над ним. – Неужели я, сын уладской рабыни, должен тебе, конунгу, объяснять, что честь дороже всего на свете, а за бесчестьем и беда тут как тут?

– Это правда.

Лицо Торварда при этих словах изменилось: оживление исчезло, черты стали какими-то более резкими, в глазах затлел темный горький огонь. Мало было на свете людей, которые лучше него знали беду и бесчестье!

– Но и честь – не счастье само по себе, – продолжал он. – Ну, отстоял я свою честь, когда Эрхина… Ну, это очень длинная сага. Я отымел всех тех, кто пытался отыметь меня, да так, что об этом узнал весь Морской Путь. Но я тебя уверяю, счастья мне это не прибавило ни на хрен собачий. И всю мою славу победителя острова Туаль я отдал бы в обмен на то… чтобы в жизни не видеть Эрхины, не знать никаких священных тайн, а просто встретить на берегу красивую рыбачку и влюбиться по уши. Попадись мне наконец такая, которую я смогу полюбить навсегда, – я ее на руках унесу, я на ней женюсь, и плевать, чья она там будет дочь.

– Ты просто так говоришь, – упрямо возразил Бьярни. Он не так чтобы совсем не верил, он не хотел признать, что так можно. – Конунги не женятся на простых девушках.

– Женятся. Один наш конунг, мой предок, так женился. Отец моей прабабки по отцу, кюны Рагнхильд, конунг Ульверик Рыжий, как-то собирал дань и ехал с дружиной через горы. Навстречу ему шла дочь бонда с молочным ведром в руке. Когда она приблизилась, конунг остановил коня, посмотрел на нее и сказал: «Ну, вот ко мне и пришла моя королева». А если можно было ему, почему нельзя мне? Они хорошо прожили, у них было семеро детей, и все выросли достойными людьми. Так говорит сага, а уж она-то не соврет!