Заклинатель - Александр Прозоров

Андрей высунулся посмотреть на результат. Бронеколпак снесло наполовину, над ним вился сизый дымок. Получилось! Зверев выбрался на крышу, подполз к колпаку, вытащил из кармана гранаты, выдернул кольца и одну за другой кинул в черное отверстие. Спустя положенные три секунды внизу два раза гулко ухнуло. Если кто-то находился там, в замкнутом помещении, — трупы гарантированные. Или нет?

Андрей скатился за бункер, подобрал РПГ, зарядил, выполз обратно наверх, привстал, сунул оружие стволом вниз, нажал спуск. Из трубы ударил упругий столб дыма. Зверев для перестраховки снова зарядил, приподнялся и выстрелил. И вдруг ощутил страшный, будто кузнечным молотом, удар в грудь…

— Ты ли это, чадо, али иная душа проникла в покинутое тело?

Зверев помолчал с минуту, глядя в черное беззвездное небо, потом сказал:

— Если ты хотел меня убить, Лютобор, то ты своего добился.

— О чем ты говоришь, чадо?

— О пуле из крупнокалиберного пулемета, волхв. Кажется, это была она. Или танковый снаряд. Во всяком случае, ощущения были как раз такие.

— Но ведь ты жив, отрок. Как же ты такие слова бросаешь?

— Это уже загробный мир. — Зверев сел, тряхнул головой. — Тебя когда-нибудь убивали, волхв? Нет? Ощущения, должен сказать, еще те…

— Однако, как я понимаю, куда-то ты все же попал? Куда? Это было то, чего ты желал? Долго ль ты там находился?

— Дня два неполных, Лютобор, — вздохнул боярин, спрыгнул с алтаря и стал одеваться. — Не знаю, может, и дольше бы продержался, коли б не убили. А место… Ну время, близкое к моему — тут ты почти попал. Ты извини, мне хочется побыть одному. Я пойду, не обидишься?

— Не огорчайся, чадо мое. Видишь, мы на верном пути. В следующий раз получится еще лучше. Всего месяц до нового полнолуния остался. Может, тебе травки бодрящей заварить? Костер горит, за миг обернусь. Сей миг, лесавку к озеру за водой пошлю.

— Самое обидное — теперь так и не знаю, чем там все кончилось. По уму, «Корнеты» эти танки колесные за минуту пощелкать должны, как только их в нужном месте развернут. Но и охрана у себя дома. У нее людей больше, местность знает. И танков, наверное, не только этих три штуки. Удалось мне бункер расчихвостить или нет? Вдруг он многоуровневый, глубоко закопан? Хотя… Аппаратура современная для пункта управления ПВО в кузове грузовика помещается, зачем им глубже зарываться? Все едино, если налет прозевают, если завод авиация чужая разнесет — нафиг там после этого ПВО чего защищать? Так что бункер мощный вроде и ни к чему. Эх, не догадался канистру бензинчика в эту вентиляцию вылить, да спичку кинуть. Вот это было бы надежно при любом раскладе.

— Не грусти, отрок. Достанет еще битв на твою долю, всего насмотришься. Да, кстати, поздравить тебя хочу.

— С чем?

— Рази ты забыл? У тебя на днях свадьба.

Князь Сакульский

Разумеется, началось все с молебна. Еще в темноте бояре Лисьины с семьей и дворней спустились на берег озера в Филаретову церковь, отстояли заутреню, после чего исповедались, причастились, отслушали еще одну службу за здравие боярина Андрея, потом освятили изрядное количество вещей: ржаные снопы, перины, ковры, простыни, караваи, сыр, мед, соль… Всего и не упомнишь. Потом была еще одна служба — благодарственная, — и лишь после этого процессия из домочадцев крестным ходом направилась к усадьбе. Впереди холопы несли образа Спасителя и Божьей матери, следом шли боярин с боярыней, позади — Зверев, с которого несколько холопов куньими хвостами постоянно смахивали пыль. Хотя, может быть, сдували таким образом сглазы, порчу и проклятия.

В усадьбе процессия дошла до крыльца, частично рассосалась, но большая часть людей тесной толпой втянулась в дом, поднялась наверх — причем не на второй этаж, а еще выше, по специально срубленной лестнице, на чердак. Сюда затащили буквально все, что побывало в церкви. Пол застелили коврами, а также натянули их между стропилами, создав подобие балдахина рядом с одной из печных труб. Поверх ковров уложили ржаные снопы, затем, с пением молитв, поместили сверху перину. Андрей криво усмехнулся — уж он-то, начинающий волхв, знал, ради чего сложены сюда эти колосья. Чтобы семени у него было много, как семян в колосьях, да урожайным оно оказалось, как эти зерна. Говоря научно-магическим языком, проводилась попытка энергетического смешения плодовитости здорового растения и жениха с целью улучшения производительности второго. И при чем имя Христово?

Поверх первой перины водрузили вторую, потом третью — и уже тогда расстелили простыню, уложили подушки, развернули одеяло. В изголовье поставили образ Иисуса, в ногах — Богоматери. Затем Пахом с Никитой, держа в руках рябиновые ветки, обошли приготовленное ложе, нахлестывая встречающиеся на пути предметы. Похоже, не один Лютобор знал, что рябина всякую невидимую нежить и магию впитывает, что с помощью ее веток молодых можно любую порчу из дома извести.

Естественно, закончилась эта канитель только незадолго до сумерек. Андрей к этому времени так хотел есть, что о свадьбе уже не беспокоился. К счастью, первый день свадьбы завершался пиром — так что наголодавшийся за день народ смог наесться от пуза. Кроме Зверева: перед ним персонально поставили только запеченного цыпленка, два вареных яйца и кубок с густым хмельным медом. На все прочее угощение жених мог только смотреть.

Засыпал Андрей с мыслями о том, что утром обязательно нужно что-нибудь стащить на кухне, а то как бы опять голодному бродить не пришлось. Однако боялся он зря: поутру для дворни, гостей и родителей был накрыт богатый стол — жениху опять досталась курица. После короткого, часа на два, пира вся честная компания поднялась, вышла на двор и разобралась по уже запряженным саням и возкам, украшенным атласными лентами, бубенцами да колокольчиками. Откуда-то взялись наряженные в нелепые цветастые рубахи и красные шапки скоморохи, пара медведей, гусляры с простуженными голосами. Один из таких массовиков-затейников начал дергать Зверева за рукав зипуна, уговаривая не ехать, — но Андрей как-то потерял чувство юмора и тихо пообещал свернуть ему шею. Скоморох поверил и отстал.

С бубенцами и посвистом кавалькада выехала из ворот усадьбы, скатилась на Окницу и помчалась по льду к Пуповскому шляху, за которым раскинулось богатое имение князей Друцких.

Добрались часа за два. Лично Юрий Семенович, худосочный, в неподъемной московской шубе, в которой одних соболей имелось с полпуда, встретил гостей перед воротами усадьбы, поклонился в пояс, а потом начал спрашивать, уж не заблудились ли добрые люди. Василий Ярославович соглашался, что заблудился, но просился «погреться у печи, да поесть калачи». В сопровождении богато одетой толпы гостей завели в дом, в просторную горницу, налили всем по корцу вина, поднесли по пирогу — Андрею же опять ничего не перепало.