Сердце монстра - Шейн Роуз

― Что, по-твоему, я тогда должен делать, Бастиан? ― Я откинулся на сиденье, засунул руки в карманы и расставил ноги. Я был здесь не для того, чтобы драться. Не сейчас, по крайней мере.

― Скажи мне, где Кэти.

Не смотрел в сторону Данте, но был уверен, что он уже понял, что это я вырубил его. Он знал эти наркотики так же хорошо, как и я, и мы были одними из единственных, кто имел к ним доступ.

― Значит, ты знаешь то, что знаю я? ― Посмотрел на Кейда, и он поморщился, словно изо всех сил стараясь промолчать и не перечить брату.

― Мы знаем достаточно, ― сказал Бастиан. ― Ты забрал ее прошлой ночью. Я не знаю, было ли это сделано, чтобы спасти ее от нас, чтобы спасти ее от них, или чтобы избавиться от нее как от осложнения для семьи, которым она неизбежно станет, если останется жива. Где твоя преданность? ― спросил Бастиан, прищурив на меня глаза.

― Там, где она должна быть, ― ответил я, совсем не настроенный защищать свои действия.

Один из мужчин позади Бастиана зарычал, как будто я уже должен был дрожать и умолять. По выпуклости на его боку понял, что у него есть запасные магазины от «глока», который, вероятно, прятался в кармане своего громоздкого пиджака. Он был слишком велик, чтобы знать, как использовать свое тело. Он был весь в силе и пытался замахнуться пистолетом в качестве последней попытки.

Второй парень был более сдержан, не выдавал своего выражения, не смотрел в мою сторону. Он казался далеким, настолько далеким, что я следил за его поведением. Он дернулся, услышав движение слева от себя, и выглядел как человек, готовый подпрыгнуть при падении булавки. Я видел этот взгляд уже сотни раз, и примерно столько же раз убивал людей по этой причине.

Он был кротом.

Я бы лишил его жизни к концу нашей встречи. Был уверен в этом.

― Ты не можешь знать приоритеты, потому что у тебя нет всей информации. Я единственный, кому все это известно, ― вздохнув, сказал Бастиан.

Я покачал головой. Бастиан все еще боролся с тем, что его отец передал ему семью.

― У подчиненного босса тоже может быть вся эта информация. У Кейда уже есть большая часть информации, которую он достает для тебя.

― Семья никогда не работала таким образом, ― возразил Бастиан, как будто он не мог нагружать всех нас тем, что мы уже знали.

― Наша семья ― между Кейдом, тобой и мной ― всегда была такой, чувак. Ты знаешь это, я знаю это, и он тоже это знает. ― Кивнул на Кейда.

― Тогда тебе не следовало брать ее, не посоветовавшись с нами, Ром. ― Бастиан ущипнул себя за переносицу. ― Как мне объяснить это всем? Ты продолжаешь действовать без моего согласия.

― Никак, потому что тебе уже не нужно никому ничего объяснять.

― Я объяснял и до сих пор объясняю. Мой отец… ― Бастиан остановился. Он знал, что его отец вообще не должен в этом участвовать. ― Это не имеет значения. Я должен держать эту семью в узде.

Его решимость наконец-то показать пример заставила Данте, Кейда и его мускулы быть на краю своих кресел. Мы хотели увидеть, сделает ли он призыв. Это было правильное решение.

И сегодня, со всем моим накопившимся адреналином, я тоже жаждал этого.

― Могу ли я обратиться с одной просьбой? ― Он махнул мне рукой, не поднимая глаз от демонов, с которыми сражался. ― Я хочу, чтобы первым был человек слева от тебя.

Бастиан поднял голову и уставился на меня. Он думал, что я насмехаюсь над ним, думал, что я утверждаю, что могу победить его людей одного за другим. Он не знал, что среди нас есть крот.

Возможно, он не знал, что я тоже могу победить их всех.

Меня не волновала моя жизнь. Меня волновало только то, как выжить для других. Когда ветер сменился, и я стал монстром и убийцей, дело было не в том, чтобы доказать свою правоту или спасти собственную душу ― дело было в том, чтобы устранить угрозу.

Бастиан переместился на своем месте. Единственным звуком в клубе была тихая музыка, звучавшая вокруг нас.

Его левая рука поднялась, и одним движением указательного пальца вперед наш крот опустился на меня.

Он двигался гораздо быстрее, чем обычный мускулистый мужчина. У него были тренировки, такие, которые делают тебя легким на ногах, которые сосредоточены на плавных движениях, и я сразу понял, что, когда он нацелится на мое брюхо, это будет больнее всего.

Он был готов использовать мой импульс против меня, но я не согнулся от боли. Вместо этого встал со стула. Он отступил назад и размахнулся, чтобы ударить меня ногой, которая поставит меня на колени. Если бы я упал на них, началась бы пытка. Тогда бы он сделал из меня пример.

Я принял удар, но встретил его стиль борьбы своим собственным. Притянул его к себе и впечатал кулак ему в челюсть. Я умел работать и с импульсом. Под руководством отца изучил достаточно боевых стилей, чтобы знать, как обыграть любого.

Теперь я получал от этого нездоровое удовольствие. Мне нужно было выпустить пар, нужно было привести себя в порядок, нужно было выпустить животное на волю. Мы еще немного потанцевали. Он ударил меня по лицу, и я сплюнул кровь на его рубашку. Вывернул ему руку, когда поймал еще один удар, и он полетел вниз, чтобы сбить меня с ног.

Никто ничего не сказал. Звуки ломающихся тел и двух мужчин, пытающихся разорвать друг друга на части, смешивались с музыкой над головой.

Мы сцепились на полу. Он схватил меня за горло и, думая, что я у него в руках, улыбнулся, сжимая его так сильно, что у меня перехватило дыхание. Выражение глаз человека, когда он собирается отнять жизнь, может точно показать, какой ужас он может навести на мир. Этот был больным, радостным, жаждущим любой и всякой крови, пролитой его собственными руками.

Я улыбнулся в ответ. Убийца ― убийце. Один монстр ― другому.

Его улыбка исчезла, когда он увидел, что мой монстр злее его. Он забыл, что, в конце концов, сила иногда берет верх над ловкостью рук. Я вырвал у него руки, сломав при этом два пальца. Он закричал так, словно никогда раньше не испытывал чертову