Грешники и праведники - Иэн Рэнкин

Но Ральф был против.

— Я не из тех людей, которые забывают об услугах, Джон. Если вас это беспокоит.

— Не беспокоит.

— Ну, тогда, как только у нас будут новости, я дам вам знать. — Он снова протянул руку, и теперь Ребус пожал её.

Новостей не было до половины шестого.

Он каждые полчаса проверял, заряжен ли аккумулятор, проходит ли сигнал. Когда наконец раздался звонок, Ребус, засуетившись, чуть не уронил трубку.

— Ребус, — сказал он.

— Джон, это Ник Ральф.

— Да, сэр?

— Новости не плохие и не хорошие. Волокна обнаружены, в лаборатории проверят, идентичны ли они волокнам, найденным на теле. Но данные таких анализов не очень точны.

— И больше ничего?

— Криминалисты говорят об остаточном запахе — явный признак тления. Хотя это вряд ли убедит присяжных.

— Но это же машина Джека Редпата.

— Да, это его машина. Вы, вероятно, правы, утверждая, что в порту найден труп именно Редпата. Вот почему я предложил вашему боссу связаться с кем-нибудь из родственников и взять ДНК на анализ. Окончательный вывод можно будет сделать, если образцы совпадут, и это утвердит нас в убеждении, что мы на правильном пути…

— Вы говорили с Джеймсом Пейджем?

— Дань вежливости. — Ральф помолчал. — Заодно я узнал, что вы не проинформировали его о нашей беседе. Надеюсь, не подставил вас.

— Вовсе нет. — Ребус оглядел пустой кабинет. Кристин уже ушла, как и все остальные. Ребус подумал, что Пейдж, исполненный праведного гнева, уже едет сюда.

Ответ: да.

Потому что Пейдж уже стоял в дверях — лицо красное, глаза горят яростью.

— Лёгок на помине, — сказал Ребус в трубку и нажал красную кнопку.

Пейдж подошёл к его столу.

— Как вы смели! — взорвался он. — Этот утопленник — мой!

— Он не «утопленник»… Если я не ошибаюсь, его зовут Джек Редпат, и от него тянутся ниточки к убийству Маккаски и много ещё к чему.

— И всё это вы должны были сообщить мне, чтобы я решал, что с этим делать!

— Согласен, — сказал Ребус. — Но вы были заняты — прихорашивались, чтобы элегантно выглядеть перед камерами и начальством. А я, таким образом, оставался здесь за старшего и действовал, исходя из этого.

— Вы сделали всё, чтобы напакостить мне, — никаких других причин нет! Забирайте ваши вещички и выметайтесь отсюда. Можете попросить о работе вашего дружка с Торфихен. А может, вы знаете кого-нибудь на Уэстер-Хейлс. Хорошо бы вы где-нибудь пригодились, потому что здесь вы больше не нужны!

— Приятно было работать с вами, — сказал Ребус.

— Какое там приятно! Все меня предупреждали: Ребус — отвязавшаяся пушка, он беспредельщик, доверять ему нельзя. Все мне это говорили. И ещё кое-что похуже. Вы задайте себе вопрос: сколько полицейских отделений в городе дали бы вам шанс? Я уж не говорю второй шанс, а шестой, или седьмой, или восьмой? Я делал это, потому что сердцем чувствовал: вы хороший коп, настоящий полицейский, старой школы, о которой я только слышал, хотя с её представителями почти не сталкивался. — Пейдж замолчал. Пламя было сбито. Он по меньшей мере казался усталым и — да-да — искренне разочарованным.

— Извините, что не оправдал, — сказал Ребус.

— Похоже, это ваша специальность.

— Не могу не согласиться… И вы сами сказали, что я испорчу вам настроение скорее раньше, чем позже. В любом случае старший инспектор Ральф знает, что это ваше расследование. Он мне сам сказал.

— Может быть, не стоило давать ему повод говорить это, а?

— Не стоило.

Пейдж кивнул, услышав это признание. Потом повернулся к своему чулану-кабинету, вошёл внутрь и закрыл за собой дверь. Минуту спустя он появился снова, поставил пустую коробку на пол и толкнул её ногой к Ребусу.

— Для ваших вещей, — сказал он. — И чтобы через десять минут вас здесь не было.

Дверь снова закрылась. Ребус посидел минуты полторы, встал и взял коробку. Поставил её на стол, потом сообразил, что она ему не потребуется. Его вещей в столе почти не было. Он провёл здесь слишком мало времени, чтобы обрасти вещами.

«Что ты натворил, Джон?» — пробормотал он себе под нос. Потом посмотрел на дверь Джеймса Пейджа, уговаривая себя постучать в неё, попросить прощения и вымолить ещё один шанс.

Всего один.

«Ни малейшего шанса…»

Форбс Маккаски отключил телефон.

— Звонили из полиции, — сказал он.

Они оставались в квартире Джессики. Элис Белл сидела за своим столом. Экран её ноутбука перешёл в режим заставки. Она до половины написала работу, к которой не прикасалась несколько дней, и не имела ни малейшего желания её заканчивать. Джессика сидела на диване, крутя в руке последний пузырёк предписанных ей таблеток. Оуэн Трейнор стоял в дверях, рукава его рубашки были закатаны.

— Из какой полиции? — спросил он.

— Старший инспектор Ральф — он ведёт дело об убийстве моего отца.

— Что ему надо?

— Говорит, что ему нужно поговорить с нами — со мной, Джесс и Элис.

— Он не сказал о чём?

— Нет.

— Нам конец, — дрожащим голосом сказала Джессика.

— Не нужно бояться полиции, — успокоил её отец. — У них ничего нет против вас, потому что вы ничего не сделали. — Трейнор оглядел комнату — убедиться, что все его слушают. — Мы держимся нашего плана, остальное предоставьте мне. — Потом Форбсу: — Когда этот парень, Ральф, хочет вас видеть?

— Завтра утром в отделении на Торфихен.

— Нет проблем. Всё будет улажено ещё до того.

Элис Белл поняла, что он стоит прямо перед ней, и подняла на него взгляд. Он протягивал ей свой мобильник.

— Набери дядюшку Рори ещё раз, детка.

Она набрала, он выхватил телефон из её рук и прижал к уху. Сначала раздался рингтон, а потом голос Рори Белла.

— Это я, — сказал Оуэн Трейнор. — Окажите себе на сей раз услугу и слушайте меня внимательно…

25

— Шивон сказала, что это второе место, где вас нужно искать.

Ребус оторвал взгляд от стола. Он сидел в углу у окна во втором зале «Оксфорд-бара». На улице у дверей топтались двое курильщиков — он видел их через стекло и собирался к ним присоединиться. Но теперь перед ним стоял Малькольм Фокс — руки в карманах, на лице натянутая улыбка.

— А первое место?..

— Арден-стрит.

— Значит, там вы уже были?

Фокс покачал головой:

— Я не согласился с её анализом.

— Вы что, лекции мне собираетесь читать? — спросил Ребус. — Оставьте это. Я сейчас не в лучшем настроении.

— А как насчёт стаканчика вместо лекции? — Фокс кивнул, показывая на почти пустую пинту Ребуса.

Ребус недоумённо посмотрел на Фокса, пытаясь понять, что у того на уме. Потом кивнул:

— Индийское светлое.

Фокс направился к бару, а Ребус снова засунул сигарету и спички в карман куртки. В баре было тихо — середина недели, середина вечера. Чуть позже тут планировался вечер народной музыки, но Ребус к тому времени собирался уйти. Его машина стояла на улице, и он знал, что не пройдёт тест на алкометре. Он провёл рукой по волосам и шумно выдохнул, сгорбившись над столом.

— Прошу, — сказал Фокс, ставя перед ним новую пинту. Себе он взял банку колы и стаканчик со льдом. — Ваше здоровье.

Ребус смотрел, как Фокс наливает в стакан колу, слушал позвякивание кубиков льда.

— Вы ходите к Анонимным алкоголикам? — спросил Ребус.

— Больше не хожу.

— И вы можете заходить в паб, не испытывая искушения?

— Конечно, я испытываю искушение. — Фокс поудобнее устроился на стуле. — Я всего лишь человек, что бы вы обо мне ни думали. — Фокс поднял свой стакан. — А у вас такой вид, будто вы весь день получали удовольствие.

— Вас Шивон прислала изображать доброго самаритянина?

— Вам таковой требуется?

— Вы что, не слышали? Пейдж мной наелся. Я передал группе по Маккаски то, что по праву принадлежало Пейджу.

— Вот как?

Ребус уставился на него.

— Зная Пейджа, я думал, что он сразу всех обзвонил.

— Я думаю, Шивон тоже ничего не знает.

— Так зачем же вы здесь?

— По делу Сондерса.

— Хотите устроить мне ещё один допрос?

Ребус отхлебнул пива. Не выпуская из руки стакан, он сверлил Фокса взглядом. Фокс опёрся о край стола и подался к Ребусу.

— Сондерс сам организовал встречу со своим убийцей. Он хотел воспользоваться телефоном на заправке, но телефон там не работал. За кассой стоял парнишка, который запомнил лицо Сондерса, потому что тот несколько раз покупал там еду. А потому, когда Сондерс предложил ему десятку, если тот позволит воспользоваться своим мобильником, парнишка согласился. Сондерс сказал, что звонок будет местный, и вышел с телефоном на улицу. Разговор продолжался шесть с половиной минут.