Призраки прошлого - Евгений Аллард

Я присмотрелся к клубку дерущихся, по спине пробежали мурашки. Одно из этих людей я знал хорошо, хотя никогда с ним не встречался. Я молниеносно оказался рядом и попытался нейтрализовать его, и вовремя — в его руке блеснула воронёная сталь небольшого, но очень эффективного кольта «Кобра» 38-го калибра. Я вывернул руку мерзавцу, выбил револьвер. Это был тот самый парень из моего видения убийства Северцева — невыразительное чисто выбритое лицо и холодные, беспощадные глаза убийцы.

Прибыли менты вневедомственной охраны, охранники, начали растаскивать дерущихся. В суматохе я не заметил, как парень с револьвером исчез, оставив в душе отвратительное ощущение липкого страха и тревоги.

Официанты восстановили столики, постелили новые скатерти, сервировали. Все успокоились, принялись за еду. Как раз принесли изумительные жареные сардины в виноградных листьях, оркестр наяривал что-то весёленькое, а я пытался отогнать мерзкие мысли. Все сильнее наливаясь элитным алкоголем, уже не разбирая, что вливаю в рот — коньяк, виски, мартини. Гости пошли танцевать, я со злорадством наблюдал, как Кира старается не навернуться с огромных платформ своих леопардовых туфель.

Милана, весело смеясь, отплясывала с Кириллом, оператором-постановщиком. В сердце кольнула ревность, я опрокинул стопку и направился к ней, пригласил на танец.

— Милана, знаешь, Мельгунов предложил мне сделку, — прижав к себе, и пьяно улыбаясь, начал рассказывать я.

— Зачем ты к нему ходил? — пробормотала Милана, у неё явно испортилось настроение.

— Не хмурься, дорогая, все идёт по плану. По твоему плану.

— Что это значит?

— Ты все так здорово придумала с Мельгуновым, я восхищен, — захихикал я. — Польщён, что ты выбрала меня исполнителем.

Она попыталась вырваться, но я держал очень крепко.

— Каким исполнителем? Что я придумала? Что ты несёшь?!

— Ну как — убить твоего мужа. Все так замечательно было срежиссировано — нападения на тебя, мнимое самоубийство. Чтобы я действительно решил, что ты в опасности. Потерял голову и пошёл на все. Но один прокол у вас вышел. Маленький такой. Кроме нас с тобой никто не знал, что ты собираешься уйти ко мне. Только ты и я. Но Мельгунов тоже об этом узнал. Как? Ты ему сказала! Он сказал мне — убьёшь Верхоланцева, Милана станет богатой вдовой. Женишься на ней, попадёшь в высшее общество. ‘High society’, понимаешь? Но кто ему мог об этом сказать? Только ты! Значит, вы всегда были заодно! Очень выгодное сотрудничество! Ему нужна душа Верхоланцева, а тебе — его деньги! Ты подманила меня, подкупила, ради одной цели!

— Как ты смеешь?! — воскликнула она со слезами в голосе. — Если ты хотел, чтобы мы расстались, то можно было сказать по-человечески, а не так, по-свински.

— По-свински? — разозлился я. — А сделать из меня посмешище, шута горохового, над которым потешалась вся группа — это по-человечески?!

— Никто из тебя не делал шута, — Милана уже была готова разрыдаться. — Все тебя любят, восхищаются тобой. Для тебя сделали главную роль!

— Главную?! Нет, дорогая моя. Мельгунов мне все объяснил — меня снимали на заднем плане, спиной, боком, чтобы смонтировать с крупными планами Северцева. Чтобы он как бы играл главную роль. А я как был никто, так и остался. Моего имени даже в титрах не будет!

— Это неправда! — горячо воскликнула Милана.

— Правда! Я видел афиши, Мельгунов мне их любезно предоставил! Я вас разоблачил!

Милана вырвалась и убежала, всхлипывая, а я доплёлся до своего столика. Тяжело плюхнувшись в возмущённо скрипнувшее подо мной плетёное кресло, я плеснул себе в бокал из первой попавшейся бутылки. Мои соседи удивлённо воззрились на меня, но не стали лезть с расспросами. А я, глупо улыбаясь, опрокинул стопку и стал отбивать ногой ритм мелодии, изображаемой оркестром.

— Наденька, давайте потанцуем, — предложил я.

Я взял её за руку, вывел на середину зала, тесно прижав к себе. Моя партнёрша чувствовала себя неловко, но я старался её расшевелить, шептал ей на ухо смешные словечки, когда отводил на место, поцеловал в щёчку.

Прошло полчаса, Милана не возвращалась. Я подозвал официанта и заплетающим языком попросил принести пару бутылок коньяка. В его взгляде промелькнуло изумление, которое он быстро скрыл, но подчинился. Через некоторое время я встал и, пошатываясь, вышел из зала, отправившись на поиски Миланы, заглянул в женский туалет и поднялся на этаж, где находился её номер. Дверь легко распахнулась — на диване, бледная, как полотно лежала Милана с безвольно повисшей рукой с флакончиком в руках, вокруг были разбросаны пустые коробки. Я быстро набрал номер скорой. На удивление медики приехали почти мгновенно. Когда они клали Милану на носилки, я услышал срывающийся голос Верхоланцева:

— Почему она это сделала? Я же дал ей развод, обещал оставить дом, все деньги. Она была ни в чем не нуждалась…

— Ты не понял, Дима? Потому что этот говнюк поссорился с ней! — заорал Розенштейн, тыкая в меня пальцем, толстым как сарделька. — Он решил бросить Милану!

— Мы не ссорились, — спокойно возразил я. — Просто серьезно поговорили.

— Ссорились, я сам слышал! — мстительно настаивал продюсер.

— Олег, это правда? Зачем? Разве она не сказала тебе, что я согласился на развод? Я хотел, чтобы она была счастлива, — начал Верхоланцев упавшим голосом, постепенно осознавая то, что услышал.

Я промолчал. Верхоланцев, схватил меня за грудки, рванул к себе, прошипев в лицо:

— Если Милана умрёт, я устрою тебе такую жизнь, что ты будешь умолять меня, чтобы тебя застрелили! Понял, мерзавец?! Не будь я — Дмитрий Верхоланцев. Не знаю, какой из меня друг, но враг такой, что тебе мало не покажется!

21

Сквозь полутьму я рассматривал белый потолок над собой и изо всех сил пытался не уснуть, мерное пиканье приборов усыпляло, кроме того, было ужасно жарко и душно, затекла спина. Время текло мучительно долго, как физраствор из капельницы. Сквозь дрёму я услышал скрип открываемой двери, проскользнул силуэт в белом. Незнакомец подошёл к кровати, вытащил из-за пазухи белый предмет и приложил к моему лицу, вернее к тому месту, где оно должно было быть. Я мгновенно перекатился вбок, вскочил и щёлкнул выключателем — невыносимо яркий свет залил помещение. Передо мной, будто призрак из кошмара, возникло так хорошо мне знакомое по видению лицо со зло сощуренными, побелевшими от злости глазами, сжатыми губами и холодным, беспощадным взглядом наёмного убийцы.

Он мгновенно нарисовался рядом, и, схватив меня за плечи, отшвырнул, словно пушинку все мои восемь пятьдесят килограмм, но не успел занести ногу за порог, как я вмазал ему в нижнюю челюсть. Мотнув головой, он опешил на мгновение, я успел оттолкнуть его и нанёс эффектный удар локтем в лицо и коленом в солнечное сплетение. Он согнулся, зашёлся в хрипах, но буквально через мгновение выпрямился, и набросился на меня, как разъярённый зверь, свалив на пол. Оказавшись сверху, словно в железных тисках с нечеловеческой мощью сжал мою шею.

В глазах потемнело, поплыли разноцветные, сверкающие круги. Я выставил вперёд руки и нажал ему на глаза, он вскрикнул и ослабил хватку. Мы начали кататься по полу, молотя друг друга кулаками. Несмотря на худощавое телосложение, мой противник обладал невероятной силой и ловкостью, я пожалел, что решил схватить его самостоятельно. Каким-то чудом мне удалось пару раз шибануть его об стену. Оказавшись на ногах, я обрушил металлический стул ему на голову. Враг обмяк и замер. Я связал ему руки заранее подготовленным ремнём и пощупал пульс — живой, сволочь. Дотащил до стены, прислонив, похлопал по щекам — через мгновение он открыл глаза и тихо, но твердо проговорил:

— Ничего я не скажу, ублюдок.

Я поднял с пола парик из жестких, черных волос, отряхнул и весело бросил:

— На хрен ты мне сдался. Я сам тебе все расскажу — тебя послал Розенштейн убить Милану. Ты убил Северцева, подбросил на место убийства запонку Верхоланцева, чтобы беднягу полоскали СМИ нещадно. И еще по мелочи выполнял поручения.

— Да ты все знаешь, — через силу резюмировал он. — Башковитый парень. Недаром Роза предупреждал, что тебя опасаться надо. Вот в первую очередь тебя и надо было того … пришить.

— Что ж ты так хреново сработал с Северцевым, труп спрятать не успел?

— Да, с этого все и началось, черт бы его побрал, — с досадой сказал он. — Как ты там оказался, ума не приложу.

— Интуиция, брат, интуиция, — объяснил я.

— Все равно, Роза отмажет меня, как пить даст. И сам сухим из воды выйдет.

— Ну, тебя он вряд ли отмазывать будет. Ты — пешка. Скорее всего, сдаст, сделает вид, что знать не знает.

Киллер нахмурился, я попал в самое больное место.

Через пару минут в палату вошло двое ментов и, схватив, под белы ручки киллера увели. Я набрал номер и с радостью услышал взволнованный голос Миланы: