Метагалактика 1995 № 3 - Б Липов

Яков и сиделка за время отсутствия фантаста нашли общий язык, успели подружиться и сейчас о чем-то шушукались.

Обошедшая все туры конкурса сиделка, которую, оказывается, звали Марина, сидела на краешке Яшиной кровати и мягкими движениями массировала гениальную чертову кисть.

— Не узнаешь? — Владимир Иванович пересилил хандру и тихо спросил, подняв над собой метлу.

Яков чуть не вылез из гипсового панциря.

— Откуда она у тебя?? Где Эдик?

Вместо ответа Ахенэев подошел к черту и протянул позаимствованный у дантиста номер «Прейзподнеш пресс».

— Марина! — Скомандовал Яков. — Читай вслух, внятней и внимательнее. Увидишь, какие у нас с боссом друзья!

Девушка раскрыла газету и, стараясь угодить загипсованному повелителю, начала выразительным голосом читку заметки, озаглавленную:

ЧЕРТ — ЗНАЕТ ЧТО!

«На днях, после завершения дипломатической работы, возвратился в ад наш полномочный представитель по Альдебарану Эдуард Вельзевулович Тьмовский. Невозможно описать, надо почувствовать то, что пришлось испытать этому непогрешимому посланцу преисподней в чуждом, не понявшем наши добрые намерения, мире. Копытные инакомыслящие и прочая часть: падшие ангелы, откупившиеся грешники, не оправдавшие доверия, и дезертировавшие Дадовцы — приложили максимум усилий, чтобы патриот не выполнил важного задания. Однако Э. В. Тьмовский не прервал возложенной миссии, а с достойной подражания самоотверженностью продолжил работу и собрал нужный для проведения дальнейших конструктивных дипломатических переговоров материал, одновременно агитируя невозвращенцев пересмотреть свои взгляды на родные адовы крути. Добыв необходимые сведения, посланец добился аудиенции у президента разъединенных провинций Альдебарана. Он был прозван „веселым“ за то, что любимым развлечением диктатора являлось поджаривание на медленном огне и скармливание вывезенным из Тоски мутантам неугодных ему особ.

Нашему полномочному представителю диктатор задал провокационные, недвусмысленные вопросы о адовых нововведениях, количественном составе нечистых сил и последних изысканиях в области моделирования государственных строев для смертных.

Адам приказал сдать нелегально собранный по Альдебарану материал и указать источники его получения.

В конце беседы президент прозрачно намекнул, что в случае отрицательных ответов дипломата ожидает „веселье“.

Но неустрашимый, неподкупный УРКа остался верен своим идеалам и безбоязненно произнес:

— Любой честный черт не изменит принципам и не пойдет на компромисс со злопыхателями, врагами и предателями когда-то приютившего их ада.

Веселый Адам злобно рассмеялся и дал распоряжение пригласить работников телевидения, дабы осветить предстоящее „веселье“ — аутодафе над строптивым по всей Республике!

Но фарс с треском провалился. Нездоровый инстинкт помог нашему, истекающему кровью, герою перетранспортироваться с помощью трофейной техники буквально — из-под челюстей свирепых мутантов.

Сведения доставлены в ад. А сообщникам Альдебаранских злодеев, рано или поздно не уйти от военно-подземельного трибунала.

Подвиг Э. В. Тьмовского — яркий пример патриотизма и самоотверженности. Не возникает вопроса, что надо такому черту для счастья. Этот черт — знает что!

Остается добавить: в настоящее время Тьмовский находится на излечении и переклонировании в шестом круге. И вскоре самолично выступит перед широкой аудиторией. Скорейшего ему переклонирования!»

Яша внимательно выслушал описание Эдиковых подвигов, указ о награждении почетным званием и опять развязал язык.

— Нет, босс, — зря мы Тьмовского одного отпустили. Будь я рядом, показал бы этому оглоеду и кузькину мать, и по чем фунт лиха! Вот немного подлечусь, с Эдиком встречусь, перебазарю, и смотаемся на Альдебаран, к мазурикам. Разберемся, чье мясо питательнее! Гляди-ка, размечтался, поразвлечься захотел. Маришка! — Хлестанул он девицу хвостом по бедрам. — Только честно, сколько мне еще тут кантоваться?

Верная сиделка прикинула и вынесла как по приговору:

— Месяц заточения в гипсовой каталажке. При условии соблюдения режима содержания и примерном поведении.

— Ну нет! — Яков нервно забил кисточкой о сковывающие его «доспехи». — Такая роскошь не для меня! А ну-ка, вызывай по-быстрому эскулапов, пусть подшустрят. Давай-давай! Рассиживаться будешь потом. А сейчас волочи лечащего врача.

— Что ты надумал? — Подчеркнуто спокойно спросил Ахенэев, когда сиделка выскочила из палаты.

— Какой, надумал! Другого выхода нет. Буду переклонироваться… Жаль, конечно, расставаться с телом — какое-никакое, а воспоминание о родителях, но — иначе не получается… А что, Эдик совсем хреново выглядит?

Владимир Иванович, стараясь не сгущать красок, обрисовал встречу в коридоре и то плачевное состояние, в котором пребывал камрад.

— …В чем дело, князь? — В палату спешным шагом вошел конвоируемый Мариной врач. Внешность его: волосатые бугристые руки, несмываемая гримаса надменности, принадлежности к когорте распорядителей чужой плотью, больше наталкивали на мысль о калечении, нежели о лечении.

— Надоело, док, валяться. Решился на крайний шаг — влезть в новую шкуру. Только, как это,… ну-ка, нагнитесь, на ухо скажу.

Врач переломил свое двух-с-половиной метровое тело над Яшиной кроватью и тот что-то спросил.

— Да нет! Ну что Вы, князь! Успокойтесь. Полнейшая копия. Даже больше того, могу обещать, что будет еще лучше. За это не беспокойтесь!

Черт взглянул на фыркающую в полу халата Марину и, слегка улыбнувшись, протянул:

— Ну, ла-адно… А что с Тьмовским? Скоро испечется? Доктор поддернул рукав и, сверившись с часами, ответил:

— Минут через сорок будем вынимать. Пришлю его сюда. А Вы, князь, распишитесь вот в этой бумаге. Коли решились. Ваше официальное согласие на переклонирование.

— Босс, — черкни там за меня. — Доверил Ахенэеву Яков. — Хвостом-то только автографы могу мазюкать. А это — официально!..

Владимир Иванович принял бумагу. В тексте говорилось, что переклонируемый добровольно передает ненужное тело институту и претензий к администрации не имеет.

Прочитав Якову обязательство, Владимир Иванович размашисто расписался и передал документ врачу.

Где-нибудь к вечерку, как только появится вакантное местечко, Вами, князь, займутся, — костоправ сложил бумагу и, распрощавшись, удалился.

— Так. Со мною, кажется, решено. Вскоре перелицуют… А у тебя, босс, как обстоят дела с омоложением? Прическу-то отхватил «а ля Джими Хендрикс». Зубы не жмут?