Новый Мир ( № 11 2005) - Новый Мир Новый Мир

Именно эта сказка позволяет легко перейти к другому проекту — тексту, являющемуся по существу одной, но очень сильно растянутой метафорой.

Слышь, брателло!

Книгу, написанную Максимом Кононенко (псевдоним — Mr. Parker) читать мучительно трудно и скучно, хотя проект в целом можно оценить не просто как успешный, но даже как блестящий. Безусловно, для проекта результат в виде изданной книги и промежуточен, и второстепенен. Она лишь подтверждает его статус. Главным же следует считать регулярное появление коротких историй (баек) о Владимире Владимировиче Путине, предусмотрительно названном торговой маркой9, в Интернете на сайте vladimir.vladimirovich.ru (с 2002 года) и в эфире радио “Эхо Москвы”. Особенно важным оказывается противопоставление двух текстов, звучащих в эфире. Один из них составляют официальные новости, а другой — их интерпретация, то есть как это было на самом деле (это и есть, собственно, текст М. Кононенко). Реальность объясняется уже не детской метафорой, как у Быкова, а метафорой бандитской. Персонажи обращаются друг к другу с помощью стандартного “Слышь, брателло” и вообще используют соответствующую лексику. Вот, например, как разговаривают Владимир ВладимировичТМ и английская королева10:

“— Слышь, сестренка, — сказал Владимир ВладимировичТМ королеве. — Ну ты чё, а?

— А чё? — удивилась королева.

— Не, ну в натуре, ты чё, а? — сказал Владимир ВладимировичТМ даже несколько обиженно”. И так далее в том же духе.

Комический эффект усиливается еще и тем, что автор называет героев исключительно по имени-отчеству, то есть как бы с позиции благонамеренного, уважающего власть гражданина. Стоит ли подчеркивать, что именно бандитская интерпретация, как и детская, имеет большую объяснительную силу и именно она обеспечивает успех проекта в целом? Говорить о какой-то психологии образов, конечно, не приходится. Скорее это схемы или механизмы, соответствующие (а точнее — несоответствующие) определенным функциям — президенту, главе администрации и т. д.

Вообще же, несмотря на некоторое количество находок, сами тексты Кононенко скорее занудны, и это впечатление только усиливается, когда видишь их все вместе. Это ощущение еще усугубляется громоздким справочным аппаратом, комментариями и приложениями, хотя среди последних попадаются и смешные, в частности список основных андроидов, состоящих на государственной службе, реестр сакральных предметов и т. п. Единственной несомненной удачей собственно книги можно считать предисловия, которые, естественно, отсутствуют в Интернете. Так, в авторском предисловии содержится увлекательная и поучительная история отсутствия предисловий президента и сотрудников администрации. А в предисловиях Марата Гельмана и Глеба Павловского содержатся несколько важных мыслей, которые проще всего процитировать.

Так, Гельман пишет следующее: “Успех „Владимира ВладимировичаТМ” покоится, как мне кажется, на трех китах:

во-первых, на том, что автор отказался от эзопова языка наших юмористов в пользу буквального прочтения событий, присущего наивным художникам;

во-вторых, на термине андроид, который еще сыграет злую шутку с нашей партией власти;

в-третьих, как это ни покажется странным, на искренней симпатии к своим героям, и в первую очередь к самому Владимиру Путину”.

К этому мнению остается только присоединиться, признав, что использование андроидной метафоры по отношению к ряду государственных служащих является еще одной авторской удачей (наряду с метафорой бандитской). По поводу проекта Кононенко следует заметить еще одну вещь. Его успех настолько очевиден, что порождает волну подражаний и плагиата. В продаже уже появилась книга Константина Борового, оформленная похожим образом, под названием “Владимир Владимирович.com”.

В еще одном предисловии к основному тексту “Владимира ВладимировичаТМ” Павловский делает утверждение, касающееся вообще текстов о Путине: “Путин еще не написан. А мифов о нем есть три — лондонский, Паркеров и официальный”.

В таком виде с этим утверждением трудно согласиться, но в его основе лежит глубокая истина. Действительно, о Путине говорят тремя способами (если использовать научный термин, можно сказать о трех путинских дискурсах). Один из них — хвала, или способ хвалебный, как правило, он же официальный, но не обязательно: см., например, “Сказки про нашего президента”. Второй, естественно, — хула. Несмотря на различие в оценке, между этими двумя способами много общего. И в том и в другом случае говорится не о живом человеке, а о некоторой схеме, понятной и неизменной. И тот и другой способ приводят к читательским потерям, читателю становится просто неинтересно следить за развитием событий, ибо никакого развития нет, все известно заранее.

Третий же способ, пожалуй, самый редкий. И здесь пришло время перейти к четвертому проекту.

Путем президента, или Погоня за Путиным

Автор этого проекта — Андрей Колесников, журналист “Коммерсанта”, входящий в так называемый кремлевский пул, то есть присутствующий на официальных мероприятиях с участием президента и пишущий об этом. Собственно, если снизить пафос и забыть о слове “проект”, то придется говорить о газетных репортажах, собранных позднее в три книги. Тем не менее, рассматривая книги Колесникова в сказочно-анекдотическом ряду, я не слишком нарушаю привычный порядок вещей. Репортажи Колесникова критики часто рассматривают именно в подобном контексте, а не как документальную прозу. Так, Михаил Эдельштейн в статье “Человек, измученный майданом” (“Русский Журнал”, 2005, 29 апреля) то ли одобряет, то ли иронизирует: “Пишет Колесников действительно хорошо. Даже удивительно — столько лет человек эксплуатирует пару простейших приемов, а все никак не выдохнется. Жириновский и тот уже за это время подустал. А Колесников — ничего, в форме. Хотя метод его достаточно элементарен. Колесников изображает политическую реальность как одно бесконечное абсурдистское представление. Его персонажи бесцельно передвигаются по сцене и, не слыша друг друга, произносят невпопад какие-то реплики. А корреспондент смотрит на них, как Наташа Ростова на оперный спектакль, — и все никак не надивится”.

Критик, как всегда, не прав11. Театр абсурда — это наша реальность, которую автор вполне добросовестно (точнее сказать — достоверно) и, безусловно, талантливо описывает. Талант, собственно, и нужен для того, чтобы эту абсурдность заметить, потому что она давно стала обыденностью, настолько все к ней привыкли. Когда вслед за Колесниковым замечаешь этот привычный абсурд, становится и грустно, и смешно, так что из всех рассмотренных здесь текстов, пожалуй, только эти репортажи вызывают сильные эмоции.

Сам Колесников в предисловии (опять эти предисловия!) назвал свою работу погоней за Путиным и признал, что у него далеко не всегда получается догнать и, значит, понять этого человека. И все-таки время от времени ему удается показать если не характер президента, то хотя бы какие-то характерные черты и то, как эти черты и даже манера поведения постепенно меняются.

Если в начале первого срока реакции Путина значительно отличаются от стандартных реакций окружающих его чиновников (которые как раз и напоминают диалог в театре абсурда, бессвязный и жестокий), то позднее и он овладевает ритуальными фразами. Приведу несколько примеров.

Вот довольно типичные реплики официального лица (депутата) во время беседы с родственниками погибающих на “Курске” моряков:

“Лекарева вернулась и заявила родственникам, которых к тому времени собралось уже человек восемьдесят:

— Не волнуйтесь! Найдем средства на оздоровление детей.

— Да их спасать надо! — закричали ей.

— Это я и хотела в целом сказать, — немного смутилась Лекарева.

— Их же специально топят!

— Ничего, напишем депутатский запрос, я взяла бланки”.

Реплики родственников и депутата никак не связаны между собой, в диалоге сталкиваются реальность и особая бюрократическая имитация реальности. Тогда, в той ситуации, именно Путину удалось найти особые слова и восстановить связь в диалоге с родственниками, то есть не только услышать, но и заставить собеседников слушать себя. В более поздних репортажах Путин сам все чаще участвует в таких же ритуальных и бессвязных диалогах (правда, в менее драматических ситуациях):

“— И устья рек заилились, — озабоченно сказал наконец господин Кислов.

— Да-да, — подтвердил президент, — мы в курсе, уже меняем законодательство”.