Слепой. Проект «Ванга» - Андрей Воронин

школьного возраста». Там один умный мальчик развивал перед своей подружкой-пионеркой эту самую теорию: дескать, если ты и я – просто комбинации атомов, а Вселенная бесконечна, то существует практически стопроцентная вероятность, что где-то в этой бесконечности и твоя, и моя комбинации могут повториться. Вот мы сейчас смотрим на звезды, а оттуда наши точные копии смотрят на нас, прямо в глаза…

– А, – равнодушно сказал неромантичный генерал Потапчук, – тогда ладно. Но работает он грубо. Что это за философия на уровне среднего школьного возраста? Надо же соображать, перед кем ты эту чушь мелешь! У нее же, как-никак, высшее образование…

– Наоборот, – возразил Глеб. – Он ведь у нас кто? Народный целитель! А не профессор. Заметили, какая у него манера речи? Научные сотрудники, даже младшие, так не говорят. Это он нарочно под дурака косит – дело, мол, не в образовании, а в божьем даре. Та же Ванга, например, отлично справлялась со своей работой вообще без образования…

Они говорили о пустяках, обсуждая второстепенные детали, поскольку главное в обсуждении не нуждалось: Грабовский уже сказал все, что они хотели услышать. Немного поговорив о Ванге, которой доводилось лично встречаться с Гитлером и сидеть в тюрьме за то, что предсказала смерть Сталина, Федор Филиппович вдруг оборвал на полуслове иронический рассказ о том, как в молодости его обманула цыганка, нагадавшая смерть от дурной болезни в возрасте сорока трех лет, и без всякой связи с предыдущим разговором довольно-таки мрачно заявил:

– Кстати, Глеб Петрович, ты не думай, пожалуйста, будто, заплатив этому артисту за выступление, ты получил право заказывать музыку.

Сиверов, который одним ухом внимал рассказу про гадалку, а другим вслушивался в то, что происходило в кабинете Грабовского, не сразу понял, о чем речь, а когда понял, только пожал плечами.

– Генерал здесь вы, – сказал он. – Хотя мне казалось, что в данном случае это не имеет особого значения. По-моему, с точки зрения морали посыпать каким-нибудь дустом таракана и шлепнуть господина Грабовского – это одно и то же. Так какая разница, кто примет решение и отдаст приказ?

– Во-первых, таракан и Грабовский – не одно и то же. Даже с точки зрения твоей морали, – возразил генерал, сделав ударение на слове «твоей». – А во-вторых, приказ приказу рознь. Грабовский – фигура в высшей степени публичная, окруженная фанатичными поклонниками и приверженцами. К тому же он располагает отличной пресс-службой, которая не замедлит сделать из него мученика, как только его найдут где-нибудь с пулей в башке. Его надо судить, и судить публично.

– А вы не боитесь, что на суде он расскажет о проекте «Зомби»? – осведомился Глеб.

– Не боюсь. Такой организации – КГБ СССР – больше нет в природе. На сегодняшний день только ленивый не бросил в нее камень, так что пятном больше, пятном меньше – никакой разницы. Пятна-то все равно на трупе! И потом, говоря о проекте, ему придется рассказать и о том, сколько раз и кому он этот проект продал.

– Вы думаете, он им торговал?

– А откуда, по-твоему, у него такие деньжищи и связи? А террористы-смертники? Ты заметил, что на протяжении буквально нескольких лет их численность возросла настолько, что подобные теракты стало уже невозможно замалчивать? По-твоему, все они – религиозные фанатики?

– Если не хотите, чтобы он говорил о «Зомби», за что же тогда вы его собираетесь судить? – резонно заметил Сиверов.

Генерал поморщился.

– Найдется за что. Тоже мне, вопрос. Как говорится, отсутствие у вас судимости – не ваша заслуга, а наша недоработка. В конце концов, с точки зрения закона применение метода «Зомби» не выходит за рамки… ну, ты понимаешь чего.

– Понимаю, – вздохнул Глеб. – Значит, эта сволочь все-таки останется жить…

– Там видно будет, – расплывчато ответил генерал. – Но, повторяю, делать из него мученика я не позволю даже тебе и даже за твои собственные деньги… Кстати, а почему ты заплатил ему из своего кармана?

– Да уж не для того, чтоб получить право заказывать музыку! – довольно резко ответил Сиверов. – Просто вы бы вряд ли выдали мне на руки такую сумму. И потом, я двое суток не мог вас найти. Где вас носило, товарищ генерал?

– Ездил в командировку, – туманно ответил Федор Филиппович. – Налаживал дружеские и профессиональные контакты с коллегами из ближнего зарубежья. А заодно, просто по ходу дела, законопатил по крайней мере одну нору, через которую эта крыса могла от нас ускользнуть. У него ведь, если я правильно тебя понял, очень скоро возникнет желание сменить место жительства. Так вот, географию я ему малость урезал.

– Так-так, – сказал Глеб, с уважением покосившись на генерала. До сегодняшнего дня он и не подозревал, что Потапчук, во-первых, принял эту историю так близко к сердцу, а во-вторых, все еще, оказывается, время от времени лично занимается оперативной работой.

– Вот, – продолжал Федор Филиппович, вынимая из внутреннего кармана плаща и протягивая Глебу какую-то фотографию, – возьми. Вдруг пригодится?

Пристроив фотографию на ступице рулевого колеса, Глеб сдвинул на лоб темные очки и вгляделся в изображение. Фотография представляла собой портрет незнакомого Сиверову мужчины лет пятидесяти или пятидесяти пяти, с зачесанными назад, заметно поредевшими светлыми волосами и угрюмым, но располагающим, прорезанным глубокими вертикальными складками, темным от загара костистым лицом. Собственно, кожа этого лица казалась не столько загорелой, сколько продубленной солнцем, дождями, ветрами и морозами; кое-какие мелкие детали лица и одежды подсказали Глебу, что перед ним птица не слишком высокого полета. На заднем плане («Кстати, о птицах», – подумал он) виднелось размытое, не в фокусе, изображение какого-то большого гражданского самолета – как показалось Сиверову, «Ту-154». Вид авиалайнера и в особенности то обстоятельство, что фотограф явно намеренно поместил его изображение не в фокусе, словно это был какой-то секретный объект, вызвал у Глеба кое-какие ассоциации. Ассоциации эти настоятельно требовали уточнения, и он спросил:

– Что за фрукт?

– Иван Петрович Свирский, – ответил Потапчук. – Авиационный техник. С двухтысячного года возглавляет бригаду техников, которая обслуживает исключительно персональный самолет первого лица государства…

– Какого? – быстро спросил Глеб.

– Тебе это надо? – так же быстро откликнулся Федор Филиппович. – Радуйся, что не нашего… Так вот, с самого первого дня своей работы на президентском самолете этот Свирский получал две зарплаты: одну, как все, по месту постоянной работы, а вторую – догадайся, от кого?

Глеб молча ткнул