Австралийские этюды Полет бумеранга - Бернгард Гржимек

Странно, что утконос не старается воспользоваться шпорами для самозащиты. Он мог бы протянуть лапу назад и вонзить шпору в руку Питера, но вместо этого он бессмысленно растопырил лапы и лишь судорожно подергивает ими.

До сих пор неясно, зачем нужны утконосу ядовитые шпоры. Для защиты от естественных врагов? Но таких врагов у утконоса немного — это вараны, крупные змеи и эндемичные водяные крысы. Для них утконосы представляют лишь случайную добычу. Кроме того, шпорами вооружены лишь самцы — а разве самкам меньше нужна защита от хищников? Может быть, самцы утконосов используют шпоры при борьбе между собой за самок или за индивидуальные участки? Отмечен случай, когда самец поранил шпорой попавшуюся ему «под горячую руку» самочку и та вскоре погибла. Но оказывает ли яд шпор заметное действие на более крупных самцов утконосов, пока неясно.

Поместив обоих пленников в большие ведра в кузове «лендровера», мы сами устраиваемся у костра для короткого сна. Заглянув перед сном в машину, я обнаруживаю, что утконосы заполнили ее резким запахом, который не был так заметен на открытом воздухе. Он напоминает запах свежевыловленной рыбы. Такой сильный запах источают выделения околошейных желез. По этому запаху утконосы легко находят друг друга в природе.

Под утро становится прохладно, я зябко кутаюсь в плед и придвигаюсь поближе к костру. Легкий ветерок шевелит листву деревьев, черное ночное небо освободилось от туч и усыпано яркими звездами в непривычных нашему глазу сочетаниях южных созвездий. За две недели пребывания в Австралии я пока не научился безошибочно находить воспетый романтиками морей Южный Крест. Вопреки представлениям большинства обитателей Северного полушария это созвездие находится отнюдь не на южном полюсе неба, а в стороне от него, примерно так же далеко, как Большая Медведица от Полярной звезды. Остальные звезды Южного полушария я мысленно группирую в желаемые сочетания, и вот уже мне представляется очерченный яркими звездами силуэт… утконоса. Конечно, такого созвездия нет на карте звездного неба, ведь все они были поименованы отважными корсарами южных морей еще задолго до открытия этого животного. Но в эту ночь на берегу тихой австралийской речушки, где в темноте плещутся утконосы, мне ясно видится именно такое созвездие.

«Однопроходные яйцекладущие, яйцо кожистое» — такую феноменальную телеграмму послал в начале сентября 1884 г. австралийский зоолог В. Колдуэлл на сессию Британского зоологического общества. Так ученые впервые узнали, что утконосы не рождают живых детенышей, а откладывают кожистые яйца, подобно рептилиям. С того поразительного открытия прошло немало времени, и теперь мы уже знаем многое о размножении утконоса.

И самцы, и самки утконоса обычно проводят день в примитивных коротких норах, вырытых ими под корнями прибрежных деревьев или кустов. Однако на время размножения самку не удовлетворяет такое ненадежное убежище. Она роет сложную и длинную гнездовую нору. Вход ее располагается немного выше уровня воды, и затем нора идет вверх под углом примерно в 30°. От основного хода самка делает один-два боковых тупичка — очевидно, для того, чтобы сбить с толку непрошеных посетителей. Общая длина норы может достигать восемнадцати метров. В конце ее располагается овальная гнездовая камера, которую самка заботливо выстилает сухой травой и листьями.

В этой камере самка сносит от одного до трех кожистых яиц, подчас склеенных друг с другом. Размеры яиц — полтора-два сантиметра. Перед откладкой яиц самка забивает вход в нору несколькими земляными пробками. Это поддерживает постоянное тепло в норе и предохраняет от нежелательных визитов в самый ответственный период насиживания яиц. Чтобы ускорить их развитие, самка сворачивается клубком вокруг кладки и «насиживает» ее в течение одной-двух недель.

Вылупившиеся из яиц детеныши имеют длину чуть более двух сантиметров, они слепые и голые. К этому времени на брюхе самки формируются два оголенных млечных поля. Из скоплений млечных желез, подобно испарине, выступают мелкие капли густого молока, которое детеныши, забравшись на брюхо лежащей на спине матери, слизывают своими мягкими клювами. Растут детеныши медленно и только через четыре месяца покрываются шерстью. В этом возрасте они достигают длины около тридцати сантиметров и впервые покидают нору.

Немало проблем и тревог вызывает у ученых и деятелей охраны природы критическое состояние многих редких и ценных видов эндемичной австралийской фауны. Некоторые виды уже безвозвратно исчезли с лица земли в результате прямого истребления или коренного изменения естественных местообитаний. Численность многих видов достигла такого низкого уровня, что необходимы экстренные меры для их спасения.

Все это по счастливому стечению обстоятельств не относится к утконосам. Хотя этих животных и уничтожали в прошлом веке тысячами ради их шкурок, но скрытный ночной образ жизни с использованием убежищ-нор позволил им пережить этот тяжелый период. Запрет отстрела утконосов, действующий уже более восьмидесяти лет, способствовал восстановлению их популяций. Естественных врагов у утконосов немного, и деятельность человека не оказывает явно отрицательного влияния на этих животных. Утконосы населяют реки не только в первичных лесах, но и в сельскохозяйственных ландшафтах и даже в окрестностях больших городов.

Лишь изредка утконосы гибнут, попадая в верши рыбаков или при искусственном сбросе воды в реках. Интенсивный выпас скота также может приводить к разрушению нор и оголению берегов, что вызывает исчезновение утконосов в этих местах. Но, несмотря на все эти мелкие неприятности, численность утконосов в Юго-Восточной Австралии сейчас близка к оптимальной.

Особую роль в сохранении эндемичной фауны в Австралии призвана сыграть созданная и расширяемая сеть национальных парков и резерватов, где должны быть сохранены все характерные типы местообитаний вместе с населяющими их животными.

Будем надеяться, что и далекие наши потомки смогут увидеть утконоса не только в зоопарках, а ученые откроют еще немало тайн эволюции, экологии и биологии этого уникального яйцекладущего млекопитающего.

Глава вторая

Погоня за валлаби

Ранним дождливым утром мы покидаем столицу. В пять часов уже светло — ведь на дворе сейчас декабрь, разгар лета. Небо в плотных облаках, моросящий дождь превращает дорогу в скользкое, опасное для вождения серое полотно. Нас четверо в «лендровере»: руководитель экспедиции доктор Хью Тиндал Биско, его два аспиранта Джон и Мэрилин и я. Едем мы, сменяясь за рулем по очереди. Установили смену по кругу, как на волейбольной площадке: один спит сзади на лежачем месте, другой ведет машину, а двое сидят рядом с водителем. Первым уселся за руль Джон. Я сижу у окна и наблюдаю холмистую местность с чередованием парковых лесочков, полян, пастбищ. Всю дорогу вдоль обочины тянутся изгороди из колючей проволоки, а ближе к асфальту — сплошная