Кристина - Кэтрин Куксон

настоящим мужчиной. Если бы Сэм сделал мне предложение несколько недель назад, когда я еще не знала, что обрушилось на меня, я бы приняла его — для Сэма я не была испорченной, я это знала. Но теперь этот путь к миру, спокойствию и даже уважению окружающих был закрыт. Сэм не заслуживал того, что я могла ему предложить.

— Я уже встал на ноги и хорошо зарабатываю. О завтрашнем дне беспокоиться не придется…

— Сэм, — я заставила себя взглянуть ему в лицо, — ты нравишься мне больше, чем кто-либо, вообще чем кто-либо, — я подчеркнула последнее слово, — и если бы я могла, то вышла бы за тебя замуж хоть завтра. Спасибо тебе, Сэм, спасибо от всего сердца за твое предложение.

На его лице отразилось удовольствие и разочарование одновременно, подавшись ко мне, он проговорил:

— Но если ты такого мнения обо мне, что останавливает тебя? Я бы тогда не… я хочу сказать… ну, я имею в виду, что мы могли бы сохранить наши отношения такими, какие они сейчас, до тех пор, пока ты не переменишься, — он потянулся ко мне и накрыл мою руку своей.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, Сэм, но я не могу. Так или иначе, тебе надо познакомиться с какой-нибудь симпатичной девушкой. У тебя никогда не было девушки. Я чувствую, что здесь есть и моя вина.

— Девушка у меня всегда была, — он протянул вторую руку, и моя оказалась между двумя его шершавыми ладонями. — И другой такой не сыскать в целом мире.

— О, Сэм, — я снова потупила взгляд: перед таким проявлением любви мне стало стыдно за себя. Когда он вновь заговорил, я поняла, что мне не дано постигнуть силу его чувства.

— И вот еще что, — тихо продолжал он. — Когда ты выйдешь за меня, ты будешь чувствовать себя гораздо спокойнее. Дон ведь не разговаривает с тобой? — Я не ответила, и Сэм продолжал — Но он говорит, говорит с матерью, зная, что я могу услышать, говорит обо мне разные гадости. Я его насквозь вижу. Было бы намного лучше, если бы он приходил и домогался тебя. По крайней мере, ты бы знала, что он замышляет — если о нем вообще можно знать что-то наверняка. Я постоянно чувствую, что он готовит какую-то гадость. Но что именно — я не знаю, пока не сделает, никогда не догадаешься. В одном я уверен: он все равно получит по заслугам. — Сэм помолчал и, медленно опустив голову,

проговорил — Странно, что когда человек безумен, но безобиден, его упекают в психушку, а когда он злой и опасный — его оставляют на свободе, таких вот, как наш Дон. Причем, Кристина, «злой» — не совсем точное слово, он хуже чем злой. Иногда земля мне кажется испоганенной, пока он ходит по ней. Вот почему я думаю, что всем, кто с ним общается, лучше держаться от него подальше.

В это время в кухню вбежала Констанция, и Сэм встал. Я тоже встала. На этом все и кончилось. Прежде чем вопрос возник вновь, прошло несколько лет.

Сэм стал жить в доме Паттерсонов, и тетя Филлис винила в этом меня и бранила миссис Паттерсон. Она договорилась до того, что заявила, будто я соблазнила Сэма, и ребенок его. Однако больше всего тетя Филлис переживала не столько из-за потери Сэма, сколько его денег. Она и глазом бы не моргнула, если бы ее сын свалился замертво — это знала и я, и сам Сэм. Как он и предупреждал меня, Дон ничего не забывал. Его гадостям по отношению ко мне суждено было продолжаться еще долго. Они начались с постукивания в стену и пения, но теперь принимали все более зловещие формы. Впервые я почувствовала это через несколько дней после того, как Сэм стал жить у миссис Паттерсон. Была пятница. Стемнело. Я закрыла на замок входную дверь, поскольку отец работал в ночную смену, и собиралась уже ложиться спать, когда кто-то постучал. Несколькими неделями ранее в парадную дверь постучал патрульный и сказал мне, что в одном из окон в щель над занавеской пробивается свет. Но сейчас я подумала: «Светомаскировка у меня в полном порядке»— в гостиной вообще не было света. Открыв дверь, я увидела на мостовой незнакомого мужчину. Он был одет в военную форму рядового. Насколько я могла различить в сумерках, незнакомец был коренастый, с глазами навыкате. Когда он заговорил, я поняла, что он родом из наших мест, возможно, с северного Тайна.

— Хелло, — произнес он, протянув звук «о» и вывернув вместе с ним наружу нижнюю губу.

— Хелло, — тихо ответила я. Воцарилось молчание. Солдат, ухмыляясь, смотрел на меня. Потом он сказал:

— Я не ошибся, а? Вы Кристина Уинтер?

— Да, это я.

— Ага… — его ухмылка стала шире. — Могу я войти?

Моя рука лежала на двери. Я инстинктивно притворила ее и спросила:

— Что вам нужно?

Он коротко засмеялся.

— Да, вот это вопрос, а? Давай лучше войдем, и я скажу.

— Мой отец спит, — произнесла я, еще плотнее прикрывая дверь. — Я тоже ложусь.

— Твой отец? — переспросил он и закатил глаза.

— Кто вы? — резко спросила я.

— Ну… — его голос посуровел, — это не важно. Мне дали твой адрес и фамилию. Но, похоже, сегодня вечером меня не очень-то здесь ждут. Наверное, у вас тут какой-то свой распорядок. Я могу прийти и в другое время. Лучше записаться предварительно, да?

Как будто меня толкнули, я отпрыгнула назад и с грохотом захлопнула дверь, потом проковыляла на кухню и остановилась, закрыв лицо руками. Уже позднее, когда я лежала, уставившись в темноту, я сказала себе, что больше так не могу. Но одновременно с этим я чувствовала, что у меня не хватит сил поставить точку. Я даже вынуждена была признать, что, если бы в то утро Дон Даулинг и не появился на берегу реки, я все равно не смогла бы утопиться. Отвагой такого рода я не обладала. В новой Кристине ее было не больше, чем в старой. Сердитое, дерзкое неповиновение — вот то единственное оружие, которое я приобрела за это время. Но я знала, что отвага мне понадобится. Как сказал Сэм, Дон ничего не забывал. Медленно тянулись ночные часы. Спать я не могла и через какое-то время ощутила, как меня охватывает желание… непреодолимое желание выпить немного виски.

После того ночного инцидента я уже боялась открывать парадную дверь, кто бы ни постучал. Однажды вечером, несколько дней спустя, в дверь снова забарабанили. Я поднялась наверх