Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты - Сборник статей

Со стороны Петербурга также выражалось желание наладить отношения. Правда, вопрос в какой форме стали бы «дружить» две державы остался не совсем ясным. Смогли бы заключить военно-политический союз или просто мирный договор? Сама динамика взаимных контактов и политическая ситуация толкала вчерашних противников в объятия друг к другу, хотя со стороны России оставались принципиальные требования, которые отнюдь не устраивали первого консула. Н. Бонапарт, думаю, все же поддержал саму идею совместного похода, а также старался просто-напросто прозондировать политическую почву, надеясь лишь в будущем реализовать подобный план. Да и в текущей политике этот проект ему нисколько не мешал, а только работал на Францию, отвлекая Россию от европейских проблем и втягивая ее в фарватер внешнеполитических интересов Наполеона. Но осуществлять идею именно в 1801 году будущий французский император явно не намеревался.

«Польская жена» Наполеона I

Один из самых знаменитых романов в мировой истории

Николай Троицкий

Зимой 1806–1807 годов в ходе войны между Францией Наполеона I и Россией Александра I наступила пауза. После двух битв с неопределенным исходом – в ноябре 1806 года при Пултуске и в феврале 1807 года под Эйлау – обе стороны начали готовиться к решающей летней кампании. Наполеон обосновался в Польше и развернул здесь титаническую работу по наращиванию боеспособности своих войск, а главное, по доставке подкреплений – отовсюду, не только из Франции. Он требовал (и получил) войсковые пополнения от своих союзников – Баварии, Саксонии, Испании. Трудное, полное забот и тревог время первых месяцев 1807 года скрасил ему неожиданно возникший и потрясающе разгоревшийся роман с Марией Валевской, один из знаменитейших романов истории.

Об этом романе написаны десятки книг, – как научных, так и художественных, – сочинены поэмы, драмы и оперные либретто, снят ряд кинофильмов, из которых лучшим был первый (1937 г.) американский суперфильм «Покорение» с несравненной Гретой Гарбо в главной роли (в польском фильме «Марыся и Наполеон» роль Валевской сыграла другая кинозвезда, Беата Тышкевич). Биографы Наполеона, однако, не всегда принимают его польский роман всерьез. Е. В. Тарле лишь упомянул Валевскую. А. 3. Манфред, считавший любовь Наполеона к Жозефине Богарне, «пожалуй, единственным в его жизни сильным чувством к женщине», признал, возражая себе самому, что «в романе жизни императора глава «Мария Валевская» осталась, наверное, самым сильным, самым ярким его воспоминанием». Самый авторитетный знаток личной жизни Наполеона академик Ф. Массон назвал Валевскую его «сильнейшей, единственной сердечной привязанностью». Это верно при одном уточнении: с тех пор, как изменила Наполеону (когда он был занят походами в Италию в Египет) его первая супруга Жозефина…

Мария Лончиньская, дочь родовитого, но обедневшего польского шляхтича, родилась 7 декабря 1786 года. Гувернером ее был Николя Шопен – французский эмигрант и участник польского восстания 1794 года, будущий отец великого композитора. 17 июня 1803 года, когда ей не было еще 17 лет, она была, против ее воли, выдана замуж за богатого камергера, дважды вдовца, 70-летнего Анастазия Колонна-Валевского, который по возрасту (вчетверо старше Марии) годился ей в деды и даже его внучка была на 10 лет старше ее. В 1805 году Мария родила мужу-«деду» сына Антония.

С Наполеоном она впервые встретилась 1 января 1807 года в польском местечке Яблонна, когда император ехал из Пултуска в Варшаву. В тот день карету Наполеона встречали толпы жителей Яблонны. Они (да и все вообще поляки) экзальтированно воспринимали французского властелина как спасителя их родины от «прожорливых соседей» (России, Австрии и Пруссии), трижды разделивших великую Польшу между собой. Оказалась тогда в Яблоне и 20-летняя Мария Валевская. Она с таким отчаянием воззвала из толпы к обер-гофмаршалу М. Дюроку («Месье, помогите мне увидеть ЕГО хоть одну минуту!»), что Дюрок подошел к ней, взял за руку и, властно раздвигая толпу, подвел ее к открытому окну императорской кареты. «Государь! – обратился он к Наполеону. – Взгляните на нее… Она не побоялась быть раздавленной толпой, чтобы только увидеть вас!»

Наполеон едва успел сказать что-то, как Мария в экстазе преклонения перед ним быстро заговорила на чистом французском и с трогательным польским акцентом: «Добро пожаловать, тысячу раз добро пожаловать на нашу землю! Никакими словами не выразить тех чувств, которые мы питаем к вам. Мы ждали вас, чтобы снова встать с колен!». Наполеон слушал ее, сняв шляпу и присматриваясь к ней. Затем он взял букет цветов, оказавшийся у него в карете, и поднес его Марии с такими словами: «Сохраните его как залог моих добрых намерений. Мы увидимся, надеюсь, в Варшаве, и я потребую тогда благодарности из ваших прелестных уст». Было видно, что Мария своим приветствием, а главное, всем своим обликом произвела на императора сильное впечатление. Он еще какое-то время смотрел на нее, любуясь ею, а когда его экипаж тронулся в путь, помахал ей на прощание шляпой…

Эта «польская Жанна д’Арк», по выражению (дружески-шутливому) Наполеона, – грациозная, как античная статуэтка, и прелестная, как медальон Рафаэля, с нежно-белокурыми локонами, пленительным взглядом фиалковых глаз и словно бы тенью грусти на одухотворенном лице, – буквально ослепляла мужчин (и убивала завистливых дам) своей внешностью. По убеждению наполеоновского камердинера Л.-Ж. Маршана, она «могла свести с ума кого угодно». Когда прославленный Франсуа Жерар написал ее портрет, весь Париж восхищался им, говоря, что «это самое прекрасное произведение, которое выходило из его мастерской». Но Наполеон увидел в Марии большее. «Она ангел, – сказал он о ней брату Люсьену почти те же слова, которые А. С. Пушкин скажет потом своей Натали. – Душа ее столь же прекрасна, как и ее лицо». Вопреки стараниям некоторых литераторов (вроде Валентина Пикуля и Олега Михайлова) развить версию злоязычной графини Анетки Потоцкой, будто Валевская оборонялась перед Наполеоном «столь же слабо, как крепость Ульм», неопровержимые факты и документы, включая письма самого Наполеона, свидетельствуют, что Марию Валевскую всемогущий император победил с большим трудом, чем коалицию европейских монархий в исторической битве под Аустерлицем.

Тогда, в январские дни 1807 года, по дороге из Яблонны в Варшаву и потом в самой Варшаве Наполеон не забывал о прекрасной незнакомке, которой он оставил букет цветов с надеждой на новую встречу. 17 января он увидел и узнал ее на балу в старинном королевском замке Варшавы, где она была под присмотром мужа. «Император подошел к ней, – читаем в воспоминаниях очевидца этой сцены Констана Вери, – и немедленно завязал разговор, который она поддерживала с большим изяществом и остроумием, демонстрируя при этом свое блестящее образование. Легкая тень меланхолии, присущая всему ее облику, делала ее еще более обольстительной».

На следующий день после бала Наполеон был сам не свой. Он показался Констану «необычно возбужденным; вскакивал с кресла, прохаживался взад и вперед по комнате, садился в кресло и вновь поднимался с него». Так ВСЕ началось: император отправил к Валевской Дюрока с роскошным букетом цветов и следующей запиской: «Я видел только Вас, восхищался только Вами, жажду только Вас. Пусть быстрый ответ погасит жар моего нетерпения… Н». Дюрок вернулся к императору ни с чем: «мадонна» Валевская на письмо не ответила! Наполеон спешно (может быть, в тот же день) вновь посылает Дюрока к Валевской с новым букетом и новым письмом. В этом, втором письме, как заметил Мариан Брандис, «уже нет императора, есть только влюбленный мужчина».

«Неужели я не понравился Вам? Мне казалось, я был вправе ждать обратного. Разве я ошибся? Ваш интерес ко мне слабеет по мере того, как растет мой. Вы лишили меня покоя. Прошу Вас, уделите немного радости моему сердцу, готовому Вас обожать. Неужели так трудно дать мне ответ? Вы должны мне уже два… Н».

Можно себе представить смятение императора, когда Дюрок предстал перед ним, что называется, несолоно хлебавши – без ответа Валевской и на второе письмо. Наполеон, уже больно задетый за живое и как вожделенный «спаситель» Польши, и просто как мужчина, отправил Валевской третье письмо, умоляя ее теперь не только как женщину, но и как патриотку: «О, придите! Придите! Все Ваши желания будут исполнены. Ваша родина будет мне дороже, когда Вы сжалитесь над моим сердцем. Н». На этот раз Мария согласилась приехать вместе с Дюроком в апартаменты к Наполеону, но там, наедине с императором, она, как ей показалось тогда, не ощутила ничего, кроме стыда за свой грех перед мужем и страха. Он попытался успокоить ее, признавался ей в любви, но как только у него вырвались слова «твой старый муж», она вскрикнула и с рыданиями бросилась к двери. Наполеон остановил ее, бережно (не властно!) усадил в кресло. Вновь и вновь он порывался утешить ее, восхищаясь ею, – она только плакала. Тогда он отпустил ее: подвел к закрытой двери и (цитирую Ф. Массона), «грозя не открыть, заставил ее поклясться, что она приедет завтра».