Драматургия фильма - Леонид Нехорошев

3. Виды жанровых образований

Жанры предстают перед кинозрителями в разной степени чистоты и определенности. Поэтому мы можем говорить о существовании в кинематографе

— чистых жанров и

— жанров смешанных.

Чистые жанры мы наблюдаем в тех картинах, где основные жанровые свойства всячески авторами подчеркнуты и где нет существенно выраженных признаков других жанров. Такой вид кинопродукции еще называют «жанровым кино».

То есть, если это комедия, зрители смеются от начала до конца, если это приключение — острые события и повороты сменяют друг друга с ошеломляющей быстротой — так, что «аж дух захватывает» («Крепкий орешек» режиссера Мактирнана, например). Если это мелодрама, то в ней обязательно найдутся моменты, когда сердобольным зрительницам трудно удержаться от слез.

Напротив, из самого обозначения разряда смешанных жанров уже можно заключить, что в фильмах, подпадающих под эту рубрику, мы находим признаки, свойственные разным жанрам.

Так, в картине «Летят журавли» одним из главных слагаемых сюжета является внутренний драматический конфликт в душе героини. Но в фильме силен и мелодраматический мотив: красавец, обольститель и негодяй Марк по всем признакам является мелодраматическим персонажем.

В «Калине красной» много острокомедийных сцен, с блеском разыгрываемых режиссером и исполнителем главной роли Василием Шукшиным. Но фильм кончается смертью героя.

В подобных случаях жанр картины определяется по преимущественному признаку: и «Летят журавли», и «Калина красная», конечно же, являются настоящими драмами.

Общепризнанно: массовый зритель продукции «мейнстрима» предпочитает фильмы чисто жанровые. Предпочтение это связано с самим содержанием понятия «жанр». Ведь оно, кроме всего прочего, подразумевает наличие своеобразного договора между авторами картины и ее зрителями. Создатели фильма как бы предлагают публике смотреть на людей, в нем изображаемых, именно с данной точки зрения: смеяться над ними, или сострадать им, или восхищаться ими. И зрители обычно (если условия договора выполнены авторами на должном уровне) принимают правила игры: плачут, смеются, восхищаются, замирают от страха. Однако если авторы по ходу развития действия вещи начинают смещать жанровые ракурсы, то зритель, не поднаторевший в восприятии сложных форм искусства, чувствует себя сбитым с толку — он не знает, как ему относиться к происходящему на экране. Он пришел на комедию в надежде посмеяться, а ему вдруг предлагают поразмышлять о серьезном. Зрители же подготовленные ценят в картинах высокого художественного уровня именно эти жанровые совмещения: ведь в жизни, как справедливо считают они, часто трагическое соседствует со смешным, а веселое с грустным.

Успешная работа в одном из массовых «чистых» жанров порой закабаляет и самого автора. «Я — пленник собственного успеха, — признавался Хичкок. — Не то чтобы я был совсем безвольным узником, но моя свобода ограничена узким жанровым кругом. Триллер, криминальная история... Если бы я делал кино для собственного удовольствия, мои фильмы были бы совершенно иными. Более драматичными (sic!), может быть, лишенными юмора, более реалистичными. Но по причинам сугубо коммерческого свойства я пребываю в ранге специалиста по саспенсу. Публика ждет от меня своего (курсив мой — Л. Н.), и я не хочу ее огорчать»[191].

В художественной практике встречаются случаи, когда точки зрения автора и зрителей на происходящее на сцене или на экране совершенно не совпадают:

— разные времена создания и восприятия вещи;

— разный жизненный опыт автора и зрителей;

— вообще — разное отношение к жизненным реалиям и нравственным нормам.

И тогда во время просмотра фильма, там, где автор подает события как серьезные, в зале раздается смех. И наоборот — зрители не смеются на комедии: им кажется, что создатели картины чересчур фривольно относятся к вещам на самом деле очень печальным. Так, Ипполита в «Сне в летнюю ночь» у Шекспира говорит:

«Я не люблю над нищетой смеятьсяИ видеть, как усердие гибнет даром»[192].

Подобные случаи еще раз доказывают:

Жанр определяют не столько события и люди, о которых рассказывается в фильме, сколько отношение к ним автора и зрителей — их точка зрения на них.

Необходимо сказать и о таком жанровом образовании, в котором свойства разных жанров не просто смешаны в индивидуальном порядке, но закреплены в особом жанре.

Речь идет о трагикомедии (точнее ее следовало бы назвать «драмокомедией»): между прочим, один из лучших знатоков русского языка, писатель Николай Лесков, употреблял именно это словосочетание: «Упрошенный слушателями Иван Северьянович Флягин рассказал нижеследующее об этом новом акте своей житейской драмокомедии»[193]. (Курсив мой — Л. Н.). При просмотре фильмов Г. Данелия «Осенний марафон» или Э. Рязанова «Берегись автомобиля!» мы смеемся, а в конце их — грустим. Недаром подобные картины еще называют «комедиями с печальным концом». Как предупреждал Ч. Чаплин зрителей своего фильма «Малыш» вступительной надписью: «Эта картина вызовет улыбку и, возможно, слезы».

Может возникнуть вопрос: на какую позицию, в таком случае, должна быть помещена трагикомедия в рассуждении о высоких, средних и низких жанрах?

Конечно же, ее следует отнести к средним жанрам. Да, автор трагикомедии смеется. Но смеется он над себе подобными и над собой: разве мы не ощущаем это в истории Бузыкина, героя «Осеннего марафона»? А смеяться над собой без печали невозможно: как без грусти признаться в собственном неискоренимом несовершенстве? Вспомните, какая щемящая нота звучит в последних сценах вышеназванного фильма. Марафон — осенний, и перемен в нем не предвидится...

Именно в трагикомедиях главенствует такая форма комического, как юмор. Он не предполагает унижающей оценки высмеиваемых явлений и людей. Наоборот, юмор — благожелателен и даже участлив. Вот как об этой его особенности говорил в одном из своих интервью известный писатель и литературовед Умберто Эко: «В противоположность комическому, когда мы смеемся над тем, что вне нас, юмор является одновременно и остранением и участием. Комическое безжалостно. А вот юмор исполнен нежности, ведь человек смеется и над другими, и над самим собой. Он осознает, что вонзает нож в свою собственную рану».

Вспомните сцену из фильма «Не горюй!», в которой старик Серго устраивает веселую пирушку по поводу своей собственной смерти...

4. Жанр и стиль

Если жанр (например, комедийный) собирает под свою рубрику огромное число произведений самых разных художников, то стиль определяет черты, свойственные творчеству только одного — данного автора.

Стиль (от греч. stylos — остроконечная палочка для письма) — это общность художественных приемов, присущих творчеству того или иного автора.

Широко известно крылатое изречение французского ученого XVIII века Ж.-Л. Л. Бюффона: «Стиль — это человек».

Следует однако сказать, что в искусстве стилевые особенности бывают выражены в достаточной степени определенности только в произведениях, отмеченных высоким уровнем мастерства и яркостью личностного начала их создателей.

В подобных случаях мы находим отпечатки стилевых примет на всех компонентах драматургического строя вещи — начиная от характера изобразительного ряда и кончая особенностями сюжетного построения фильма, оригинальностью взгляда на окружающую действительность.

Не располагая даже именем автора, просмотрев только фрагмент фильма, мы с большой степенью вероятности можем определить, чья это картина — Феллини или Бунюэля, Тарковского или Бергмана, Сокурова или Киры Муратовой. Потому что в работах этих и других подобных им мастеров мы находим, как сказал когда-то Т. Манн, «проникновение в материал, доходящее до растворения в нем, до самозабвенного отождествления себя с ним — проникновение, из которого рождается то, что называют «стилем» и что всегда представляет собой неповторимое (курсив мой — Л. Н.) и полное слияние личности художника с изображаемым предметом»[194].

Именно поэтому в фильмах авторского кино, как правило, нет явных признаков, относящих их к тому или иному жанру, — они, эти признаки, вытеснены сугубо индивидуальными чертами творческого стиля художника, который, не желая становиться в общий строй, выражает в своих работах сугубо личностный взгляд на мир.

Можно с полным правом утверждать: в авторском кино стиль торжествует над жанром.

Но вы спросите: как же тогда отнестись к таким определениям, как «стиль барокко», «стиль рококо», а в кино — «неореализм» или «новая волна»: ведь все эти и подобные им «стили» не говорят нам об индивидуальных почерках художников?