Любовь провокатора - Станислав Белковский

12 июня считается большим праздником Российской Федерации. Как раз 12 июня 1990 года Верховый Совет имевшей в то время место РСФСР под председательством Бориса Ельцина, двумя неделями ранее избранного на этот пост, принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, объявившую приоритет российских законов над союзными. (Наша страна была не просто типа федеративной, а советской и социалистической, вы будете смеяться). А еще год спустя – 12 июня 1991 года – г-на Ельцина избрали президентом РСФСР (впоследствии – РФ).

Так начался процесс выхода России из состава собственной же (Российской, по формальному определению) империи. Процесс, который мог счастливо завершиться уже к началу нулевых годов XXI века, но так до сих пор и не закончен. Потому что некоторые преемники Ельцина – в интересах следствия не будем называть их великолепные имена – не очень владеют вопросом, как и почему империи живут, умирают, строятся и возрождаются прямо сегодня. В том самом XXI веке, когда и где мы, несмотря на все наше сопротивление жизни, таки живем.

Многие классики разнообразных жанров – включая нобелевского лауреата Александра Солженицына, например, – считали, что империя есть не актив, но колоссальное бремя для России. Колонизация многоквадратнокилометровых территорий евразийского хартленда (есть такой умный термин, он означает континентальное пространство, волею всех судеб и единственного Бога занимаемое нашей страной) обернулась для нас гигантскими расходами. Но не доходами – ни в финансовом, ни в политическом, ни в моральном смыслах. В составе СССР разные национальные республики – скажем, Грузия – жили гораздо лучше, чем собственно Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. Не случайно рождались титульные анекдоты про грузин. Например: «Предложили «Волгу» купить. Я не против, но подумал: зачем так много воды и так далеко от дома?».

Солженицын в 1990 году в легендарной статье «Как нам обустроить Россию» официально предлагал все среднеазиатские и закавказские республики от России отделить. Как паразитические наросты, мешающие становлению национального государства Россия, иными солженицынскими словами – «нации-личности». Прямо вытекающей из праздника Троицы (Пятидесятницы), когда «Господь нисходил на апостолов языками разными». Но вот чего не предполагал классик – что отделение зайдет слишком далеко и совершенно квазирусские и уж точно славянские Украина с Белоруссией тоже отпадут от России.

А почему не предполагал? Потому что, будучи стопроцентным гуманитарием, хоть по первой в жизни формальной специальности и учителем математики, считал зачем-то, что одноименные заряды притягиваются. А они по законам физики как раз жестоко отталкиваются. Только у близких может быть навязчивая тяга к размежеванию – у далеких она, скорее, вытесняется силой притяжения. «Враги человеку домашние его», как сказал все тот же Господь. Который не ошибается, и все тысячелетия человеческой истории это вполне выпукло доказывают.

Украина и Белоруссия сбежали от России так быстро, сверкая бриллиантовыми поверхностями босых исторических пяток, как никогда не сбежали бы Казахстан с Киргизией. Последние, напротив, хотели оставаться в орбите России – по крайней мере, до тех пор, пока не случился «Крымнаш», напугавший всех, но особенно тех, кто еще мог хотя бы теоретически считать себя независимым государством в статусе нахлебника (любовника? любовницы? ненужное зачеркнуть) Российской Федерации.

12 июня достаточно долго – пока был жив Борис Ельцин и считал себя прямым продолжателем его дела Владимир Путин – отмечалось. Как день рождения русского национального государства, отказавшегося – во время провокации 19 августа 1991 года, названной путчем, – от имперского статуса.

Концепция праздника была несложной и вполне понятной. Эпоха империй в старом понимании этого термина прошла. Войсками и террором уже никого не прижмешь к любящей груди, как бы ни был ярок мазохизм отдельных земных народов (включая русский, к которому я, польский еврей, по праву и тем более обязанности рождения принадлежу и преодолеть эту принадлежность божественно и чертовски не в состоянии, что бы ни происходило).

Управлять странами и народами можно только за счет экспорта идей и технологий. Это своевременно поняли США, но окончательно – только при нынешнем президенте Бараке Обаме. Которого считают слабым, поскольку он не разбросал по миру достаточно атомных бомб. Но которого единый учебник мировой истории (если будет когда-то кем-то написан, что само по себе проблематично) признает сильным: Обама не только прыгнул выше головы, решив невозможную еще недавно для чернокожего задачу стать главой Америки (а косвенно – всего мира), но подарил нам обамическую модель миробытия, которая по сути дела гласит: живите как угодно, избирайте кого угодно себе президентами и/или терпите любую тиранию, хозяин, как говорится, барин – но в практических измерениях жизни и творчества вы будете следовать американским стандартам. Любой Ким Чен Ын (малолетний диктатор КНДР, если кто не помнит), пользуется айфоном и айпадом и потому же критически зависим от США. От норм и стандартов того самого обамического мира.

Россия имела – и до сих пор имеет, конечно, – все шансы стать национальным государством европейского образца. По Солженицыну, и не только. Раз уж Белоруссия и Украина отпали – не довести ли процесс до логического конца? И, как мне кажется, стоит в будущем предоставить полную государственную независимость исламским регионам Северного Кавказа. Чечне, Ингушетии и Дагестану. Такое решение диктует не только логика истории, но и весь истекающий чьей-то кровью Большой и длинный Москворецкий мост. Северный Кавказ завоеван был Россией в XIX веке как сферический поводок, позволяющий поддерживать прямую коммуникацию с верноподданным (вроде как) Закавказьем. Сейчас, когда Закавказья у нас больше нет, зачем нам поводок от навсегда (как минимум – очень надолго) сбежавшей собаки? Не отягощает ли он наши трудные национальные руки? Это, подчеркиваю, никакие не призывы к сепаратизму, а просто предложение хоть немного подумать.

12 июня – это день, когда мы начали отчетливое движение в Европу. Из которой, как Афина Паллада из головы Зевса, мы и родились. Ведь варяги (викинги) Рюрик, Трувор и Синеус, основавшие нашу (ту и эту самую, русскую, не сомневайтесь) государственность в IX веке нашей эры – точный год остается предметом споров, открытых, как перелом бриллиантовой руки, – пришли к нам из Европы. Чтобы навести так называемый порядок. Русский народ силен креативом, но с менеджментом у него (у нас) проблемы. Великий русский писатель Венедикт Ерофеев, автор поэмы «Москва – Петушки», говорил, что философия в России должна быть немецкой. Я бы перефразировал это так: при русском креативе менеджмент должен быть немецким. Или британским, как считал мой покойный друг Борис Березовский, от русской безнадежности повесившийся на шарфе (в истинности этой версии я почти убежден, кто бы за это меня ни критиковал). Успешные русские лидеры – от Петра Великого через Екатерину Великую, далее надолго – такую точку зрения, кажется, разделяли.

Бесспорно, монгольское завоевание XIII века надолго втоптало нас в Азию. По самые наши дни втоптало, можно сказать. И эта Азия, подогреваемая интеллектуально инфантильными евразийцами, все еще держит нас за все чувствительные места.

Но смысл наш – в Европе. Стране святых чудес, как сказал о ней славянофил Хомяков. Только в европейской тесноте наши бескрайние мысли могут обрести конструктивную форму, коей нам так не хватает.

А праздник выдвижения в Европу, наш Исход, наша светская Пасха – не покушаемся на святые образы, не дай Бог, а просто делаем метафору – 12 июня. Тогда все началось. Как, скажем, 9 ноября 1989 года рухнул – вместе с полуинфернальной Берлинской стеной – Ялтинско-Потсдамский мир. Чтобы уступить дорогу в вечность миру современному, где сталинский циничный вопрос: «Сколько дивизий у папы римского?» – уже неуместен.

Сейчас большинство моего народа не хочет праздновать 12 июня. Забыли. Но придется.

Россия окончательно будет Европой. Это вопрос только небольшого времени.

Не сомневайтесь.

«Это наш день, и мы узнали его по расположению звезд».

34

Не только св. князем Владимиром и Феликсом Дзержинским жив в эти дни русский народ. Но и продвинутым старцем Федором Кузьмичом. Который, как известно, умер в Томске в 1864 году (почему и называется, кроме всего прочего, Феодором Томским) и был канонизирован РПЦ в 1984-м, при патриархе Пимене. А на поверку оказался, по одной из популярных исторических версий, лично императором Александром I. Не скончавшимся (после непродолжительной болезни) в Таганроге в ноябре 1825-го, а сменившим имя и образ, отправившимся в долгое путешествие по России и нашедшим, рано или поздно, пристанище в Томске.