Дело рыжего киллера - Андрей Воробьев

Охрана то когда появилась, а? Уж не после того, как ты постарался? Не считай меня идиотом. Я все понял: клиент информацию от кого получил? От меня? — Хренушки. А кто еще мог шепнуть ему, если только ты, да я, да мы с тобой обо всем знали? Что, нечего возразить? Или «бабок» на халяву решил сорвать? — Так халявы-то, как говаривает один знакомый тебе начальник службы безопасности, не бывает… Послушай, а может, ты решил все-таки спокойно отдохнуть в «Крестах» перед отправкой на «петушиную» зону?.. Нет, ты объясни все-таки, чего ты добиваешься…

— Ладно, извини, — вдруг как-то тяжело выдохнул Шварц, медленно поднимаясь с дивана, — ну, погорячились и хватит. Не хочу я сидеть. Ты прав…

Хозяин успокоено кивнул, чуть прикрыв в знак согласия глаза, но это была ошибка: в следующий миг Шварц прыгнул и от мощного удара ногой в голову куратор, словно куль, рухнул на устилающий пол ковер.

Сознание нехотя вернулось к нему от болезненного пинка в подреберье. Хозяин с трудом приоткрыл глаза, но комната закружилась перед ним в немыслимом вихре. Он даже не смог повернуть голову в сторону, когда его вытошнило. Машинально попытался смахнуть рвотные массы рукой, но не смог сделать этого: руки были крепко стянуты за спиной.

— Что, довыеживался? — Злорадно осведомился Шварц, склонившись в шутовском поклоне. — Не угодно ли вашей милости освежиться, чтобы так не вонять?

С этими словами гость поднял со стола стоявший там сифон и методично вылил все его содержимое в лицо лежащего куратора.

— А теперь лежи, сука, и молчи. А то удавлю, — прошипел миционер.

Из заплывающих синяком глаз связанного хозяина непроизвольно катились слезы, но они не лишали возможности видеть, как гость методично роется во всех шкафах и ящиках стола, рассматривая попадающиеся под руку бумаги.

— Коля… — Решившись на отчаянную попытку выторговывать себе жизнь, тихо пролепетал хозяин. — Ты не найдешь… Развяжи, я сам… Я все отдам… Давай, разойдемся по-хорошему… Я же тебя никогда не обманывал. Ты же зна…

В этот момент глаза лежащего широко раскрылись и подбородок задергался мелкой дрожью: черный дульный срез пистолета угрожающе ткнулся ему в лоб.

— Разойдемся!.. Говори, тварь, где пленка! А то спалю всю хату вместе с тобой, зас…нец!

«П-пленка… Да… Только она н-не здесь… Она в банке… Я все дам… У м-меня к-ключ есть»… — С перепугу куратор начал заикаться.

— А за то, что в меня стреляли — кто отвечать будет? — Ствол оружия качнулся в сторону от лица лежащего.

— В тебя? — Искренне удивился тот. — Я, п-правда, не знаю. Ты мне нужен. Может это кто-то из твоих знакомых или из тех, кого ты, так сказать, по работе?..

Хозяин старался говорить как можно участливее, чтобы этот псих не начал снова издеваться. «Главное освободить руки. Главное — освободить», — лихорадочно думал куратор, осторожно пробуя на прочность путы. Но ремень, который Шварц раньше выдернул из брюк лежащего без сознания хозяина и использовал для его пленения, был прочен. Гость будто угадал мысли пленника и с силой ударил лежащего рукояткой пистолета по зубам:

— Я же сказал: лежать тихо!.. Или ты за щечку хочешь? — Ствол пистолета, жестко царапнул по разбитым губам, больно надавив на десну, — а может не сюда? давай-ка, маленький, мы тебе что другое отстрелим…

Тело хозяина дернулось от тычка в пах.

— Не н-надо, — сквозь непритворные слезы пролепетал куратор, — Коленька, умоляю тебя, не надо! Скажи, сколько ты хочешь!..

И, уже не сдерживаясь, говоривший разрыдался, не замечая, что на его брюках начало расплываться мокрое пятно со специфическим запахом.

Но Шварца это только разозлило. Остервенело он схватил куратора за волосы, дернул вперед и начал исступленно тыкать лицом в намокший ковер.

— Сколько хочешь, говоришь? — Все хочу! Все! А ты, гад, жрать свое дерьмо будешь! Пока не сдохнешь!

— Раз-звя-вя-я-жи! Я-а-а да-ам! — Едва мог между тычками в ковер пролепетать куратор.

Эти слова, наконец, дошли до Шварца, так как он прекратил экзекуцию и разогнулся, убирая пистолет в наплечную кобуру.

— Развяжи, пожалуйста, — снова заканючил хозяин, — мне плохо… У меня сердце больное и… и мне надо переодеться. Я все понял. Все отдам…

— Ой-ой, как нам неприятно, — издевательски запричитал гость, — ладно, чтобы вонь больше не нюхать, развяжу. И даже (если умницей будешь) отпущу. Но учти: ты теперь исполнитель. А я — заказчик. Так сказать, пассив и актив. И иметь потому буду по полной программе за все годы, которые ты, падло, меня на крючке держал. Якши — Согласен?

Хозяин лишь мелко заморгал.

Шварц поискал глазами по комнате и, заметив висящий на стене кривой коллекционный восточный нож, вынул его из разукрашенных орнаментом ножен: «Эх, надо бы тебе этим самым что-нибудь отрезать. Ну, да ладно, живи пока». Тишко рассек ремень, стягивающий руки и бросил нож на стол: «Поднимайся, умывайся, на зарядку собирайся!», после чего рассмеялся довольный вспомненной к месту пионерской песней.

Шварц постоянно находился неподалеку от куратора, пока тот неуклюже поднимался с пола, плелся в приспособленную под временную ванную комнатенку, мылся, смыливая с себя весь ужас происшедшего, переодевался в чистый костюм…

Во время всех этих процедур хозяин потихоньку приходил в себя и осторожно пытался разговорить гостя, убедить его, чтобы тот предъявил какие-нибудь более разумные требования, чем «Все»!

— Коля, тебе ведь нужны только деньги. Но ведь, правда, лучше получить много? Пусть даже чуть позднее. Подумай, давай, я доведу наше дело (хозяин сделал ударение на слове «наше», чтобы гость, упаси Господи, не почувствовал себя исполнителем). Ты даже не представляешь, какой клад — эта девчонка! Ее папаша ведь на все пойдет ради нее. Да пойми ты, — он перешел на шепот, — это же крючок на всю оставшуюся жизнь…

Хозяин сделал длинную паузу и страдальчески продолжил: «…Конечно, если мы доведем до ума этого Нертова… Ну, зачем же ты сейчас поперек идешь-то»?..

— А Лишкова с каких хренов «мочить» надо было?

— Ка-ак? — Куратор неподдельно удивился. — Ты что, до сих пор не понял? Только это долго объяснять про все невозвраты. Тебе, конечно, спасибо за Лишкова. Ты знаешь, ведь там не миллионами пахло. Миллиардами! Но, увы, везде риски. Да и язык у покойничка был длинноват. Заниматься бизнесом гораздо сложнее, чем кирпичи кулаками крушить. Тебя кидают — ты кидаешь. Кто первый кинул — тот и молодец. Согласен? — Хозяин опасливо посмотрел на Шварца и, спохватившись, быстро добавил: только это бизнеса касается, а не наших дел. И, тем более, не старых друзей. Правда ведь?

Но Тишко вместо ответа молча вытащил из кармана несколько стандартных листов бумаги и протянул их куратору.

— Что это? Это только копии какие-то незаверенные, — начал было хозяин, взяв в руки листы, но вдруг, чуть не потеряв дар речи, с трудом выдавил: а оригинал где? Где сама лишковская заява?

— В оч-чень надежном месте, с расстановкой отчеканил гость. Ты что считаешь, Тишко — придурок? (Хозяин испуганно спрятал глаза: именно так он и полагал). А теперь думай, у кого из нас мозги круче.

— Нет-нет! Это надо немедленно уничтожить, — всплеснул руками хозяин, который уже к этому времени заканчивал переодеваться в комнате, где был перед тем бит, — ты даже не представляешь, насколько опасны эти бумаги для всех нас!

— Я-то представляю, а ты — нет. Думаешь, это меня на зоне сгноят? — Нет, братец, — тебя. А если понадобится, то я сам, по своей служебной линии, так сказать, свидетелей подыщу. Наде-ежных. Которые от показаний на суде не откажутся.

Коля, продай мне эти бумаги, — попросил хозяин, — я любую нормальную цену заплачу.

Но Шварц только хмыкнул, напомнив, что он пришел, чтобы получить «все», так что торга не будет.

Куратор с почти неприкрытой ненавистью взглянул на гостя: «А оригинал где все-таки, не в прокуратуре ли»? Но Тишко лишь самодовольно похлопал себя по карману: «Ты вот, умник. А знаешь русское слово, в котором семь согласных и всего одна гласная? — Взбзднуть! — Так ты не бзди — у меня все с собой».

Куратор потянулся к массивному письменному прибору, стоявшему на столе и, перехватив хмурый взгляд Шварца, быстро залепетал: «Я ничего… Я тут только… здесь у меня ключик от сейфа… Мы поменяемся… Я тебе — фотопленку, а ты мне — заявление Лишкова».

Шварц ощерился, забирая ключ из рук куратора: «Не раскатывай губищи. Будем играть по моим правилам. Где сейф»? Обладатель уникальных снимков, запечатлевших насильника, выбрасывающего из окна общежития свою жертву, кивнул в сторону ближайшей картины: «Там».

Тишко довольно ухмыльнулся и направился к картине. В это мгновение произошло то, чего Шварц никак не ожидал от, казалось бы, сломленного морально и физически хозяина: тот, схватив со стола легкомысленно брошенный туда Шварцем кривой нож, изо всех обеими руками сил вонзил это оружие в спину своему мучителю, а потом долго исступленно раз за разом вгонял клинок в ненавистное тело, распростершееся на дорогом ковре.