Злой волк - Неле Нойхаус

– Не изображай из себя единственного, кто здесь работал, – фыркнула Катрин, вскочила и уже хотела закрыть окно, но Кристиан крепко схватился за ручку.

– Ну, хватит. Оставьте окно открытым. И возьмите себя в руки, – сказал Боденштайн. – Сядьте на десять минут где-нибудь в другом месте, Катрин.

Катрин рассерженно засопела, взяла свою сумку и пересела.

Пия выпила за утро уже третью чашку кофе и, тем не менее, боролась с беспрестанно одолевавшими ее приступами зевоты. Она посмотрела на собравшуюся команду и увидела сплошь усталые лица с покрасневшими глазами. Новое дело принесло массу новой работы. Они и без того уже почти три недели вкалывали без выходных и свободных вечеров. Постепенно у каждого из них накопилась усталость. И прежде всего потому, что не было ощутимых результатов, которые как-то продвинули бы их расследование. Было лишь сплошное блуждание в тумане. Медленно, но верно Пия, и не только она, теряла терпение. Ночь была опять очень короткой. Она приехала домой без десяти три ночи, и ей потребовался еще час, чтобы совершить вечерние процедуры и уснуть.

После Кая, который сообщил основные данные о погибшей, докладывал Крёгер. Отпечатки пальцев, которые были обнаружены на дверной раме и на стуле, принадлежат Бернду Принцлеру, и специалисты из Управления уголовной полиции земли, к сожалению, напрасно пытались выяснить, куда и с какого времени велась трансляция с камеры, установленной в процедурном кабинете. Кроме того, пока им не удалось взломать ноутбук Леонии Вергес, без пароля это было практически нереально. Жуткие сообщения на пленке автоответчика поступали с аппарата с блокированным номером, так что и здесь был тупик.

Крёгер и его команда наткнулись в доме на шкафы, забитые картами с историями болезней пациентов, и, разумеется, было невозможно быстро пересмотреть их все. Кроме того, возникал вопрос: был ли убийца пациентом психотерапевта? На сайте Центра по оказанию психологической помощи было указано, что Леония Вергес не занимается проблемами мужчин, а проводит лечение исключительно женщин с психологическими травмами.

– Но ведь мог же какой-нибудь супруг или бывший партнер возненавидеть ее до такой степени, что решился на убийство, – предположила Катрин.

– Мы обнаружили отпечатки пальцев Принцлера на дверной раме и на стуле, – сказала Пия. – Но как он проник в дом?

– Он взял ключ, когда приковал ее к стулу и смонтировал камеру, – предложил свою версию Джем.

– Зачем он вообще приходил еще раз? – размышляла Пия вслух, глядя на доску, на которой она написала имя «Леония Вергес». Стрелки вели к Ханне и Майке Херцманн, к Принцлеру и Ротемунду. У нее было уверенное чувство, что нападение на Ханну Херцманн и убийство Леонии Вергес были взаимосвязаны, возможно, даже совершены одним и тем же лицом. Накануне вечером она об этом не подумала, но сегодня утром, проснувшись, задалась вопросом: кто, собственно говоря, вызвал вчера полицию и «Скорую помощь»? Это была не Майке Херцманн. Пия еще раньше затребовала регистрацию звонка в Центральной диспетчерской экстренных вызовов. В 22.12 позвонил какой-то мужчина, не назвав своего имени. «В Лидербахе, по адресу Альт-Нидерхофхайм, 22, в доме лежит труп. Ворота во двор и входная дверь открыты».

– Соседи несколько раз видели машину Принцлера, – сказала Пия задумчиво. – Он разведывал обстановку или знал Леонию Вергес?

– Если бы я хотел разведать обстановку, я не стал бы разъезжать здесь на таком заметном драндулете, – ответил Кай. – Кстати, инфракрасная радиокамера – это продукт массового спроса. Так что маловероятно, что нам удастся выяснить, где она была куплена.

Боденштайн, который до сих пор сидел молча и слушал, откашлялся.

– Меня прежде всего интересует, что связывало Килиана Ротемунда с Леонией Вергес, – сказал он. – Он вместе с Принцлером был у Ханны Херцманн. Я думаю, нам нужно в первую очередь сосредоточиться на нем. Он изнасиловал Ханну Херцманн, он был осужден за педофилию, он живет в вагончике в убогом кемпинге, к нему приходят несовершеннолетние девочки. Я не удивлюсь, если окажется, что он имеет какое-то отношение и к нашей «русалке».

– И каков же его мотив? – спросила Пия. – Его интересуют маленькие дети, но насилует он взрослую женщину. А затем подвергает мучительной смерти ее психотерапевта. Зачем?

– Потому что он болен, – предположила Катрин. – Может быть, Ханна или Леония выяснили, что он повторно совершил преступление и нарушил свои обязательства во время испытательного срока. Или они узнали, что он убил девочку, а он хотел помешать им сообщить в полицию.

На какое-то время в комнате воцарилась тишина, каждый обдумывал эти предположения.

– А Принцлер покрывает его или ему даже помогает, – добавил Кай. – Он в долгу у Ротемунда еще по старым делам.

– Но откуда оба знают Леонию? – гадал Боденштайн.

Хороший вопрос. И никакого ответа.

– Если все так, как предполагает Катрин, – раздумывала Пия, – то Ханна Херцманн находится в большой опасности. Она, в конце концов, жива и может что-то вспомнить.

– Ты права, – кивнул Боденштайн. – К ней нужно немедленно приставить охрану.

Зазвонил телефон, стоявший на столе. Майке Херцманн ждала внизу. Накануне вечером она была в шоке и едва смогла выдавить из себя пару связных фраз, но пообещала прийти сегодня в комиссариат. Катрин пошла вниз, чтобы встретить ее возле охраны.

– Продолжим позже, – решил Боденштайн. – А сейчас мы с Пией поговорим с юной дамой. Кай, вы займитесь организацией охраны Ханны Херцманн. Джем, вы с Катрин в одиннадцать часов отправляйтесь на вскрытие Леонии Вергес.

Все кивнули, Джем и Кай встали и вышли из переговорной комнаты.

– Мне любопытно, выложит ли она наконец все то, что знает? – Пия поднялась, закрыла окно и опустила жалюзи, чтобы помещение вновь сразу не нагрелось.

Через некоторое время Майке Херцманн сидела за столом для переговоров. Она выглядела бледной и уставшей.

– Я этой ночью была у матери, – начала она говорить тихим голосом. – Ей все еще очень плохо, и она ничего не может вспомнить. Но… я… я знаю, что это было глупо с моей стороны, что я не пришла к вам раньше. Я… не понимала, как это все ужасно…

Ее голос задрожал, и она замолчала. Потом она открыла рюкзак и достала две записки.

– Это распечатка е-мейла Килиана Ротемунда, который я нашла в компьютере матери, – сказала она и передвинула листок через стол. – А это… это записка, которую он бросил в почтовый ящик.

Пия рассматривала листок, который, видимо, был вырван из записной книжки, и прочитала пару фраз.

«Я ждал до 1.30, – прочитала она. – Я очень хотел бы с тобой увидеться. Батарейка на мобильнике села! Ниже адрес, БП в курсе. Позвони мне. К.».

Она перевернула записку и прочитала адрес. Потом она пробежала распечатку е-мейла:

«Ханна, почему ты не даешь о себе знать?! Что-нибудь случилось? Я что-то сказал или сделал, что тебя обидело? Пожалуйста, позвони мне. К сожалению, с Леонией мне не удалось поговорить, она тоже не отвечает, но в понедельник я все же поеду в А и встречусь там с людьми, с которыми связался Б. Они сейчас наконец готовы поговорить со мной. Я думаю о тебе! Не забывай меня. К.».

Ее досада на девушку, которая сидела здесь с таким растерянным и робким видом, будто у нее обнаружили шпаргалку во время контрольной работы, перешла в жгучую ярость. Маленькая глупая дурочка!

– Вы понимаете, что вы натворили, утаив от нас эту информацию? – сказала Пия, едва сдерживая себя и передавая записку шефу. – Мы уже несколько дней ищем Принцлера и Ротемунда. Леония Вергес, возможно, осталась бы в живых, если бы вы не скрытничали.

Майке Херцманн закусила нижнюю губу и виновато опустила голову.

– Есть что-то еще, что вы от нас до сего времени утаивали? – спросил Боденштайн. Пия по его резкому тону поняла, что он тоже разгневан. Но в отличие от нее он обладал железным самообладанием, с помощью которого всегда держал под контролем свои эмоции.

– Нет, – прошептала Майке. Ее взгляд был пустым, а на лице было написано отчаяние. – Я… я… Вы этого не понимаете…

– Да, я действительно этого не понимаю, – подтвердил Боденштайн холодно.

– Вы не знаете мою мать! – Неожиданно из ее глаз полились слезы. – Она впадает в бешенство, если кто-то вмешивается в ее расследования. Поэтому я и поехала по этому адресу. Я… я думала, что смогу там что-то выведать и потом рассказать вам…

– Что вы сделали? – Пие показалось, что она ослышалась.

– Это старая крестьянская усадьба со свалкой металлолома, окруженная высоким забором. – Майке Херцманн проглотила слюну. – Я забралась на наблюдательную вышку и хотела только посмотреть, что там. Но эти байкеры меня заметили и натравили на меня бойцовую собаку, которая меня чуть не загрызла. Мне… мне повезло, что там оказался лесник, или кто-то в этом роде, и он ее… застрелил, после этого мне удалось сбежать.