Истории мёртвой зимы - Дмитрий Алексеевич Игнатов

На обагрённом снегу, ничком уткнувшись в чью-то заметённую снегом могилу, лежало мешковатое тело сторожа. Порванная в нескольких местах фуфайка вся в крови, ушанка съехала набок, на бородатой роже застыла страдальческая гримаса. Впрочем, с некоторого ракурса казалось, что он даже усмехался беспощадной иронии судьбы, заставившей принять смерть прямо на кладбище. Напротив нелепо распластался худощавый мужичок в не по размеру коротком чёрном костюме. Весь мокрый и грязный. Голова его была полностью раскроена ружейным выстрелом. Мозги наружу. Само оружие — охотничья двустволка — валялась тут же рядом.

Лаврухин поморщился и, сняв шапку с головы сторожа, прикрыл ею кровавое месиво, а потом обернулся к медицинскому УАЗику, припаркованному бок о бок со своим ментовским полугрузовым собратом. Экипаж «неотложки» терпеливо выстроился в снегу, ожидая, распоряжений сотрудника полиции.

— Э-ге-ге, — тоскливо выдохнул Коля Рыжкин вместе с клубами едкого сигаретного дыма.

— Ну, я не знаю… — развёл руками оперуполномоченный. — Что там у вас? Эта-бета…

— Дзета, — поправил стажёр Ведунов.

— Да неважно! Грузите их что ли…

— Ага. Да? — водитель вопросительно взглянул на медиков.

— Нет, — покачал головой Харитонов. — Будем разбираться.

— А чего разбираться-то? В покойниках? Господь разберёт своих…

— Вот именно. Тут я есть Альфа и Омега, — отрезал доктор и чуть подтолкнул вперёд Ведунова. — Действуй, юное дарование!

Стажёр в пару прыжков преодолел сугробы, очутился рядом с Лаврухиным, взглянул на убитых, огляделся по сторонам, потом снова на трупы.

— Ну, картина ясная. Гражданин Глушковский напал на сторожа, воспользовался замешательством, прокусил сонную артерию… И, судя по всему, ярёмную вену. Тот, защищаясь, произвёл выстрел прямо в лицевую часть черепа, обезвредив нападающего. После чего умер сам от потери крови.

— А откуда ты знаешь, что это Глушковский? — удивился Лаврухин. — Рожа-то в кашу.

— Следы же… Вон, если присмотреться, за кустами… Могилка разрытая, — парень прищурился. — Глуш-ков-ский. Да. Точно так на надгробии и написано.

— Глазастый! И сообразительный! — похвалил оперуполномоченный и весело посмотрел на Харитонова. — Уступишь стажёра? Нам такие в органы нужны.

— В органы… На органы… Самим нужны, — мрачно проговорил доктор, а потом громко пристрожил ассистента. — Ведунов, ты завязывай в детектива играть! Заключение давай.

— Эй! — возмутился Лаврухин. — Погодите! Раз всё так официально, то говорите, что мне-то в отчёт писать?! Непредумышленное убийство? Превышение допустимой самообороны? Неосторожное обращение с оружием?

— На лицо нарушение дзета-протокола, — со знанием дела заметил стажёр.

— Отлично! И кому за это обвинение предъявлять?

— А вот, кто этого гаврика не выкопал, тому и предъявляй. Что он вообще там делал? Тогда как ещё с 31-го ноль первого вышло указание эксгумировать всех покойников не ранее 1980-го года погребения! — возмутился Харитонов и аж плюнул в снег. — Всё! Заматывай их, Ведунов! И поехали уже! Я тут сейчас сам околею.

Ассистент кивнул, скинул с плеча рюкзак, достал скотч, принялся пеленать им пациентов.

— А что там ваш протокол про убитых говорит? — вполголоса поинтересовался Лаврухин у молодого человека, видя, что тот, как говорится, прошаренный.

— Так это не наш, а ваш, — неловко возразил Ведунов. — Приложение № 2. «Для органов МВД». Параграф 4, пункт «б»: «О формальном нарушении свободы воли». Не читали?

— Да не успел я, ну… Чего там?

— Права гражданина считаются нарушенными… Или типа того. Дословно не помню. В общем… В случае насильственной, принудительной и… Внезапной смерти не по естественным причинам. Ага. Так.

— Так может он это… Добровольно. Сам попросил себя укусить, — предположил оперуполномоченный.

— Сам-то в это веришь? — съязвил Харитонов.

— Да нет же… Ясное дело, — расстроено отмахнулся Лаврухин, продолжая рассуждать. — Не выкопали покойничка вовремя, тот в гробу зашевелился, сам вылез, ну и, видать, осерчал. Тогда… Кто у нас ответственный за своевременную эксгумацию? Директор кладбища. Найти бы его ещё… Может, он уже и сам. Того… Архивы поднимать придётся.

— Э-ге-ге… — снова вздохнул Коля Рыжкин, пустым взглядом наблюдая, как стажёр аккуратно собирает со снега в пакет кусочки развалившейся черепушки, напяливает на окровавленную голову пострадавшего Глушковского и приматывает всё тем же скотчем.

— Да зачем тебе архивы поднимать? Этот бородатый поднимется, ты у него и спросишь: и про добровольность, и про директора.

— И то правда! — просветлел полицейский. — Отзвонитесь мне, когда подъехать можно будет?

— Ха-а! — злобно прыснул доктор. — Ты думаешь, я его заберу? Возьмём только раскуроченного. А деда сейчас домотаем и тебе сдадим.

— Да куда мне-то?!

— А мне куда? У меня весь приёмный покой забит. Я мёртвых уже рядом с живыми кладу! Там такие кадры. Кто без башки. Кто без всей нижней части. А этот ворошиловский стрелок целенький! Найди родственников, спихни им. Или отвези в отделение, привали к батарее, подожди, пока регенерирует. Сразу и допросишь. Делов-то!

— Ладно… — нехотя согласился Лаврухин. — Давайте грузить тогда.

Сообразив, что уже пора, Коля с громким лязганием достал из машины носилки. При содействии оперуполномоченного на них взвалили пакетированного Глушковского. Засунули назад. Затем вернули шапку на голову укушенного сторожа. И уже без носилок, взявшись за него втроём, как за бревно, погрузили в короб полицейского «козла».

— Для надёжности, — пояснил Лаврухин, закрывая зарешёченную дверь. — Как отморозится, думаю, всё мне расскажет. Прижмём его начальничка со всей строгостью революционной законности. Как минимум административку за халатность влеплю по полной программе. Живому или мёртвому.

— Это уж точно, — поддел доктор. — У тебя и пистолетик есть…

Но полицейский не заметил издёвки, или просто решил прикинуться.

— Вы куда теперь? На вызова ещё?

— Да. Отвезём болезного и ещё в пару точек. Только Коленьку кофейком заправим, а то он что-то совсем уж побелел. Боюсь застудить, — ответил Харитонов, поглядывая на докуривающего у «буханки» Рыжкина.

— Ну, давайте! — оперуполномоченный протянул руку на прощание, а потом вдруг добавил. — Кстати, может, после смены в столовку нашу заедете? Отремонтировали недавно. Душевно там. Сегодня котлетки с пюрешкой дают. Заодно и погреетесь.

Доктор хотел было проигнорировать и рукопожатие, и приглашение. Оперуполномоченный явно старался наладить отношения, а Харитонову это не нравилось. Но тут вмешался оживившийся практикант.

— И мне можно?

— Конечно, — улыбнулся Лаврухин. — Все приходите.

Ведунов крепко пожал ему руку. Харитонов презрительно хмыкнул, опять посмотрел в сторону водителя.

— Николай, завязывай ты с куревом! Вредно же! Заводи мотор!

— А какая разница? — спросил Лаврухин. — Он же у вас уже мёртвый.

— Всё равно… — доктор задумался, а после решительно повторил. — Всё равно! Вредно, — засунул озябшие руки в карманы и молча пошёл к машине. За ним, добродушно кивнув на прощание, последовал Ведунов. Рыжкин поглядел на окурок, прищурился, словно решив что-то для себя, бросил его в снег и сел за руль.

* * *

Великая Ноябрьская Термодинамическая Революция свершилась. Снежным квантовым комом прокатилась по городам и весям. Электромагнитной вьюгой всё перепорошила. Перепутала всё.