Эшли Белл - Дин Кунц

Капитан приказал Биби разжать щипчики, чтобы оставшиеся частички карточки смогли догореть. Девочка подчинилась. Горящие кусочки плотной бумаги упали на красный несгораемый пластик стола, на тот самый хромированный стол, который со временем окажется в ее квартире, на тот самый холодный стол, на который много лет спустя лягут десять букв: ashley bell.

Последний кусочек горящей бумаги вспыхнул в последний раз и спустя две секунды рассыпался пеплом. Капитан смахнул пепел с пластика, отнес к мусорному ведру и, фукнув, сдул его со своих ладоней.

Вернувшись, он постоял несколько секунд, взирая сверху вниз на внучку, а затем спросил:

– Ты боишься чего-нибудь, Биби?

– Боюсь… Не знаю. Ну… в двух кварталах отсюда есть старая собака. Она не слишком дружелюбна. А еще я терпеть не могу ос…

– Когда-либо ночью, оставаясь одна в спальне, ты, случаем, не боялась, что рядом с тобой может быть еще кто-то?

Девочка нахмурилась.

– Как рядом со мной может быть еще кто-то, если я одна?

Вместо того чтобы отвечать на заданный ему вопрос, старик промолвил:

– Полагаю, ночник помогает тебе чувствовать себя в полной безопасности.

– Глупый Микки-Маус, – ответила Биби, скривив личико в выражении, которое никто не принял бы за что-либо иное, кроме раздражения. – Я уже не ребенок. Родители не должны со мной обращаться подобным образом. Я не ребенок и никогда больше не буду маленькой. Так устроена жизнь.

– Ты разве вообще никогда, ни разу не обрадовалась тому, что у тебя есть Микки?

– Нет. Я бы его разбила… случайно, знаешь, если бы не считала, что это будет плохо… Но я все равно могу не удержаться…

Девочка заметила щипцы в своей правой руке. Она втянула носом воздух. Ее глаза расширились.

– Мы сделали?

– Что сделали?

– Ну, трюк с забыванием твоего цыгана-вудуиста?

– Да, сделали. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Я себя замечательно чувствую. Как тебе удалось? Это было круто!

– Помнишь, какие воспоминания мы сожгли?

Девочка задумалась, затем отрицательно помотала головой.

– Нет. Думаю, мне не стоит ничего вспоминать. А что я забыла?

Подойдя к холодильнику, Капитан открыл морозильник.

– Как насчет «Эскимосского пирога»?

Воспоминание казалось настолько живым, что, когда оно отступило, оставив Биби в приговоренном на слом доме, несколько секунд девушка ощущала запах горелой бумаги, витающий в воздухе.

В течение шестнадцати лет Биби ни разу не вспоминала о том, что случилось в ту ночь в ее спальне, ни разу ничего не видела во сне до вчерашней ночи, когда заснула в кресле, стоящем в кабинете отца над магазинчиком «Погладь кошку». Архитектура забываний начала наконец рушиться, но недостаточно быстро. Биби до сих пор не могла припомнить, что же за существо кралось в ее комнате, как там было на самом деле и чем все закончилось. Она вспомнила лишь саму канву.

Несмотря на низкую мощность, свет, испускаемый Микки-Маусом, распространялся во все стороны, не фокусируясь в узкий, но при этом более яркий пучок, освещающий меньше, чем глаза героя комиксов. Биби принялась шарить лучом по комнате, пока не поняла – она узнала здесь все, что могла, и между тем куда меньше, чем надеялась.

Она вспомнила о том, что ей стало известно благодаря ее маме насчет Капитана примерно через месяц после его похорон. Психологическая война… Техника ведения допроса и противостояние ей…

Причины, почему Нэнси отдалилась от своего отца, были одновременно оправдательными и ничтожными. За время, пока старик жил в квартирке над гаражом, концы пропасти, их разделявшей, были соединены мостом. Раны, нанесенные Нэнси непростыми отношениями с ним, зажили, и дочь начала считать, что все ее обиды были воображаемыми. После его смерти она очень переживала. В последовавшие за похоронами недели Нэнси часто и много говорила об отце, куда чаще, чем когда-либо прежде.

Он оставался бойцом и офицером гораздо дольше, нежели другие, давным-давно уже довольствующиеся офисной работой за письменным столом. Карьера инструктора призывников также его не прельщала. В течение последнего десятилетия своей службы Капитан занимался военной разведкой. Он координировал сбор и анализ информации о врагах США, но больше сил и времени уделял разработке методов ведения психологической войны и противостояния допросам. Попавшие в плен солдаты должны были научиться вести себя так, чтобы ни при каких обстоятельствах не выдать врагу жизненно важную информацию.

Это не показалось десятилетней Биби важным. В то время Нэнси рассказывала своей дочери тысячи историй и фактов из жизни Капитана, как интересных, так и вполне обыденных. Психологическая война совсем не впечатлила девочку. Только теперь она поняла: один из способов противостоять допросу – это забыть все то, что хочет выпытать у тебя враг.

Некто, должно быть, двигался к ней по пустому бунгало очень тихо, а она, погруженная в размышления, не обратила внимания на характерные звуки приближающегося человека, совсем не похожие на поскрипывания старого дома, приговоренного к слому. Луч фонаря был тем маячком, по которому нападающий с легкостью нашел ее. Заметила она его в предпоследнюю секунду, когда, отбросив осторожность, он накинулся на нее, выскочив из-за дверного проема.

За секунду до столкновения белесый, словно лед, свет луча ее фонарика скользнул по его широкому тупому лицу с ямкой на подбородке и нависшими губами. Эта личина на протяжении тысячелетий хорошо знакома всем жертвам мародеров и налетчиков, тем, кого пытали каленым железом и острыми вертелами, тем, кого линчевали и обезглавливали, тем, кого избивали палками в ГУЛАГе.

Нападающий обрушился на нее с ужасной силой слона в посудной лавке. Ей показалось, что от страшного удара внутри нее что-то сломалось. Чудовищная сила приподняла ее тело и увлекла за собой. Столкновение с ней почти не замедлило нападавшего. Он во всю мощь впечатал ее туловище в стену. Боль резанула вниз по хребту к бедрам и ребрам, вверх по спине к рукам. Легкие пронзила настолько жгучая боль, что Биби не смогла дышать.

Фонарик, выпав из ее руки, отлетел в дальний угол комнаты и теперь освещал место пересечения двух стен. В неясном свете она не смогла разглядеть лицо нападавшего. Его голова походила на башку какого-то страдающего слабоумием безрогого минотавра из ночного кошмара. И это было лишь началом ее ужаса.

Пока она хватала ртом воздух в отчаянной попытке вздохнуть, его рот нашел ее губы и просунул язык в отвратительном подражании поцелуя. Его дыхание было жарким. Слюна пенилась. Ей хотелось укусить его за язык, откусить его к чертям, но у Биби перехватило дыхание, и челюсти ее не слушались. Удар о стену почти парализовал девушку. Словно пришпиленная, Биби не могла потянуться к пистолету в подплечной кобуре. Бесстыдно трясь об нее своим телом, нападающий понял, что она вооружена. Он отстранился ровно настолько, чтобы засунуть руку под ее блейзер, выдернуть «Зиг-Зауэр» и швырнуть его через всю комнату. Он выдернул футболку из ее джинсов и сунул руки под ткань. Пальцы впились в груди. Девушка наконец вдохнула воздух. В нос ее ударил исходящий от мужчины запах лука и жареного говяжьего жира.

С возможностью дышать вернулась способность двигать мускулами и озлобленная решимость. Она приподняла правую ногу, опершись ступней и каблуком о крошащуюся штукатурку, и напрягла лодыжку и бедро. Хотя ее зажало между стеной и зверем, Биби смогла ударить коленом между его ног. Точно по яйцам, как она надеялась, попасть не удалось, но нападающий застонал и ослабил хватку. Биби оттолкнулась от стены на полшага и скользнула вбок.

Мужчина махнул рукой и ударил ее кулаком по голове. От удара у нее зазвенело в ушах. Хотя звезд она не увидела, концентрические круги тьмы замельтешили у нее перед глазами. Комната закружилась. Девушка, споткнувшись, пошатнулась и упала на одно колено. Нападающий ударил ее ногой в спину. Биби растянулась лицом вниз. Почти полная беспомощность перед жестокой силой и дикой целеустремленностью врага не только испугала, но и унизила ее. Упав на колени, мужчина грубо перевернул ее на спину. Он с легкостью отбил удары ее кулаков, а затем ухватил одной рукой за горло и сжал достаточно сильно, чтобы дать понять: если захочет, он сможет удавить ее таким образом.

Биби вновь видела его лицо. На него падали тени, но все же девушка смогла различить демоническую и безжалостную решимость, а также извращенное желание, сверкающее во взгляде его зеленых глаз. Нескладное, сильно широкое, словно морда бычка, лицо. В то же время было в его внешности что-то от рептилии. Казалось, из каждой поры его тела сочится ядовитый гной, в котором вымачивается его мозг. Рука нападающего сжимала шею Биби. Лицо бледной луной нависло сверху.