Бог — император Дюны - Фрэнк Герберт

— Вы — хранительницы веры! — сказал Лито.

И они ответили в один голос:

— Владыка, мы повинуемся!

— Во мне вы живете бесконечно! — сказал Лито.

— Мы — бесконечность! — вскричали они.

— Я люблю вас, как не люблю никого другого! — сказал Лито.

— Любовь! — возопили они.

Айдахо содрогнулся.

— Я даю вам моего возлюбленного Данкана! — сказал Лито.

— Любовь! — возопили они.

Айдахо почувствовал, как у него внутри все дрожит так, что он мог бы рухнуть под грузом этого преклонения. Ему хотелось убежать прочь, одновременно ему хотелось остаться и принять это. В этом зале была сила. Сила!

Голосом потише Лито проговорил:

— Сменим Гвардию.

Женщины склонили головы единым движением и не колеблясь. Справа от Айдахо появился ряд женщин в белых облачениях. Они вышли на открытое пространство под выступом, и Айдахо заметил, что некоторые из них несут младенцев и маленьких детей, ни одному из них не было более двух лет.

По общим объяснениям, данным ему заранее, Айдахо понял, что эти женщины уходят со срочной военной службы. Некоторые станут жрицами, а некоторые полностью посвятят себя материнским заботам…, но ни одна из них на самом деле не покинет службу Лито.

Глядя на детей, Айдахо задумался, как глубоко спрятанная память об этом событии отпечатается в каждом младенце мужского пола. Они пронесут эту тайну через всю свою жизнь, это будет воспоминание, потерянное для сознания, но всегда присутствующее, легкой тенью лежащее с этого момента на всем их поведении и всех их жизненных реакциях.

Последние из новоприбывших остановились внизу, под Лито, и поглядели на него. Все прочие женщины тоже теперь подняли головы и устремили глаза на Лито.

Айдахо поглядел по сторонам. Облаченные в белое женщины заполнили пространство под выступом, примерно на пять сотен метров в обоих направлениях. Некоторые из них поднимали детей, протягивая их к Лито. Благоговение и покорность были чем-то абсолютным. Айдахо чувствовал, что прикажи Лито — и эти женщины разобьют своих детей о каменный выступ. Они сделают все, что угодно!

Лито мягким колыхающимся движением опустил передние сегменты на тележку. Он благосклонно поглядел вниз, голос его зазвучал мягко и ласково.

— Я даю вам награду, которую вы заслужили своей верностью и службой. Просите и дастся вам.

По всему залу многократным эхом разнесся отклик:

— И дастся нам!

— То, что мое, то ваше, — сказал Лито.

— То, что мое, то Твое, — вскричали женщины.

— Разделите же теперь со мной безмолвную молитву по моему присутствию во всех вещах, чтобы человечество никогда не могло кончиться, — сказал Лито.

Все как одна склонили головы. Женщины в белых одеяниях крепко прижали к себе детей. Глядя на них Айдахо ощутил безмолвное единство, силу, которая стремилась войти в него и захватить. Он глубоко дышал широко открыв рот, раздражаясь против чего-то, что ощущалось, как физическое вторжение. Его ум отчаянно искал чего-нибудь, за что мог бы зацепиться, чем мог бы заслониться от происходящего.

Эти женщины были армией, степень силы и единства которой Айдахо и не подозревал. Он видел, что понять эту силу он не способен — он мог только наблюдать, признавая ее существование.

Это было то, что создал Лито.

В уме Айдахо зазвучали слова Лито, сказанные при их встрече в Твердыне:

— В мужской армии, верность накрепко привязана к самой армии, а не к цивилизации, которая эту армию пестует. Верность женской армии накрепко привязана к ее вождю.

Айдахо поглядел вокруг на видимые доказательства сотворенного Лито, видя проникающую точность этих слов и страшась этой точности.

«Он предлагает мне соучастие в этом», — подумал Айдахо.

Тогдашний ответ на слова Лито сейчас показался Айдахо ребяческим.

— Я не вижу разумной причины, — сказал тогда Айдахо.

— В большинстве своем, люди — создания беспричинные.

— Ни одна армия, мужская или женская, не гарантирует мира! Твоя Империя не является мирной! Ты только…

— Мои Рыбословши познакомили тебя с нашими историческими источниками? — Да, но я ведь еще и прогулялся по твоему городу, я наблюдал твоих подданных. Твои подданные агрессивны!

— Вот видишь, Данкан? Мир поощряет агрессивность.

— А ты говоришь, что твоя Золотая Тропа…

— Это не совсем мир, это спокойствие, плодородная почва для произрастания суровых классов и многих других форм агрессивности.

— Ты говоришь загадками!

— Я говорю сконцентрированными наблюдениями, которые рассказывают мне, что миролюбивая поза — это поза побежденного. Это поза жертвы. Жертвы накликают на себя агрессию.

— Твое чертово насильственное спокойствие! Что оно приносит хорошего? — Если нет врага, враг должен быть изобретен. Военная сила, которой отказывают во внешней мишени, всегда обращается против своих собственных граждан.

— В чем твоя игра?

— Я видоизменяю и смиряю человеческую страсть воевать.

— Люди не хотят войны.

— Они хотят хаоса. Война является наиболее легкодоступной формой хаоса.

— Я ни во что это не верю! Ты играешь свою собственную опасную игру. — В очень опасную. Я обращаюсь к самым древним источникам человеческого поведения, чтобы изменить их направление. Опасность в том, что я могу подавить силы человеческого выживания. Но, уверяю тебя, Золотая Тропа сохраняется.

— Ты не подавил противоречий!

— Я рассеиваю скопление энергии в одном месте и направляю ее в другое место. То, что не можешь подчинить, превращаешь в источник энергии.

— Что удерживает твою женскую армию от того, чтобы совершить переворот?

— Я их вождь.

Глядя теперь на скопление женщин в этом огромном зале, Айдахо не мог отрицать, что женщины беспрекословно верят своему вождю. Он видел также, что частично их преклонение обращено на его собственную персону. Искушение так его и притягивало — все, чего он ни захочет от них… чего ни захочет! Потенциальная сила толпы в огромном зале обладала взрывными свойствами. Осознание этого заставило его глубже вдуматься в сказанное Лито.

Лито говорил что-то о взрывающемся насилии. Как раз вид безмолвно молящихся женщин и воскресил в памяти Айдахо слова Лито:

— Мужчины уязвимы для классовых пристрастий. Они творят разделенное на слои общество. Такое общество является открытым приглашением к насилию. Оно не распадается на части. Оно взрывается.

— Женщины никогда этого не делают?

— Нет, если только они не находятся почти в полном подчинении мужчин, или не действуют по внушенной им модели мужского поведения.

— Не могут быть два пола настолько различны!

— И все же, так и есть. Женщины сплачиваются на основе своего пола, и эта основа превосходит и классы, и касты. Вот почему я позволяю моим женщинам держать бразды правления.