Хождение к Студеному морю - Камиль Фарухшинович Зиганшин

язычок пламени, и вот уже трепещет сквозь дым жаркое полотнище. Переходя от крутившегося по воле ветра дыма с места на место, Корней пытался хоть немного обсушиться.

Собак накормил зайцем. Сам воспользовался банкой сгущенки, которую всегда возил на всякий случай с собой. Пробив в крышке две дырочки, с наслаждением высосал половину. Остатки вылил в миску. Добавив теплой воды, размешал и дал олененку. Тот уже так проголодался, что вылакал все без остановки. Лайки с нездоровым интересом поглядывали на малыша, но, видя, как заботится о нем хозяин, только облизывались.

Выплыла щербатая луна. Теперь на небе было два светила: огрызок луны и неправдоподобно огромное, тревожно-красного цвета солнце, катящееся всю ночь вдоль горизонта. Костер догорал. Фиолетовые язычки украдкой выглядывали между углей и снова прятались в мерцающих жаром убежищах.

Спал на нарте вместе с олененком: земля после грозы была очень сырой.

Вернувшись в стойбище, Корней отправился к соседу Омолоя с малышом на руках. Тот, обрадованный неожиданным пополнением, тут же подложил его к недавно отелившейся важенке.

* * *

Полярный день закончился. Уставшие глаза получили возможность хоть немного отдохнуть от постоянного солнечного света. Корней радовался возвращению ночи словно подарку, хотя точно знал, что в полярную ночь будет считать дни до появления солнца. Странное существо человек – никак не угодишь.

Днем по-прежнему припекает. Затаившаяся под тонким слоем земли вечная мерзлота за куцую ночь не успевает остудить воздух, и к полудню над тундрой начинают колыхаться струи марева. Пока ничто не говорит о приближении осени. Только заросли карликовой ивы густо затянуло паутиной, да иногда по земле пробегали прерывистые тени, отбрасываемые готовящимися к отлету стаями гусей и других крылатых кочевников.

Скитника в последнее время тревожило то, что ноги ослабли.

«Что-то разленился я, – подумал он, – надо походить на охоту без нарт. Может быть, тогда удастся подойти к круторогам поближе, а повезет, еще и побаловать юкагиров бараниной». Их следы и помет Корнею частенько попадались на вьющихся по каменным склонам тропах, но осторожные животные, заслышав приближение собак, успевали скрыться.

Утром лайки не поняли, почему хозяин их привязывает. Минут через десять они с удивлением наблюдали, как он, закинув за спину котомку и повесив на плечо ружье, уходит все дальше и дальше. Когда сообразили, что хозяин и не думает их брать, в отчаянии завыли.

Погода была как по заказу. На небосводе ни облачка, а последних комаров ветер загнал в траву. Оживляя пустоту, над горами парили, обозревая свои владения, орлы. Где-то вдалеке истошно лаял песец. В широких ложбинах, усеянных алой клюквой, отъедались гуси. При приближении человека они, недовольно галдя, отлетали. Места их старых кормежек устланы выпавшими во время линьки перьями. На буграх, усыпанных сизой голубикой и пучочками темно-красной брусники, скитник останавливался полакомиться.

Хотя Корней то и дело поднимал с лежки зайцев, он не обращал на них внимания. Выстрелишь – бараны насторожатся и не подпустят.

К полудню добрался до скалистых гряд с крутыми травянистыми склонами. Именно такие места обожают крутороги. Взойдя на очередной гребень, скитник замер – на крутизне, утыканной щербатыми останцами, паслись сразу три табунка. Одна семейка совсем близко. Корней затаился за валуном. Животные, пощипывая на ходу растущую пучками траву, медленно двигались вдоль склона в его сторону.

Не дойдя до гребня метров сорок, крупный баран с белым брюшком остановился и начал отгребать ногой камни. «Похоже, к лежке готовится», – обрадовался Корней. Действительно, очистив площадку, круторог улегся. Остальные устроились рядом. Лишь молодняк возможность отдохнуть не прельстила. Они вприпрыжку подбежали к полуразрушенной скале и стали взбираться на нее. Самый проворный, опередив всех, занял вершину. Стоя на завоеванном «пьедестале», он всем своим видом показывал, насколько горд этой победой. Как только кто-нибудь из братишек делал попытку встать рядом, следовал толчок рожками, и жалобно блеющий малыш вновь оказывался у подножия.

Но не только Корней внимательно наблюдал за ними. Один из орлов не замедлил спикировать на храбреца. Шустрый «герой», услышав приближающийся свист, в последний миг успел перемахнуть на соседний выступ, и стервятник лишь чиркнул его крылом. Барашек удивленно обернулся и только тогда понял, что едва не стал добычей громадной птицы.

Корнею после этого совершенно расхотелось разрушать покой счастливого семейства. Спускаясь, он заметил еще одну группу круторогов. Следуя за вожаком, они шли по противоположному склону горы. Голову барана украшали такие большие рога, что было непонятно, как ему удается удерживать ее. Когда он достиг гребня отрога, из-за него выметнулась «черная туча» и ударом лапы свалила барана. Табунок в панике разбежался, а находчивый миша склонился над добычей.

Скитника восхитила сообразительность и ловкость косолапого. Тот нашел, пожалуй, единственно возможный способ для успешной охоты в этих безлесых горах: устроил засаду на тропе прямо перед высшей точкой гребня. И был вознагражден за многочасовое ожидание.

Корнею ничего не оставалось, как настрелять куропаток и зайцев. Что он и сделал. Возвращаясь в стойбище, услышал мелкий перестук. Обернувшись, увидел два серых пушистых комочка. Он не сразу понял, что за ним бегут ягнята. Догнав, они с громким меканьем стали тыкаться в ноги: видимо, приняли его за мать. Не найдя сосков, разочарованно отошли. Оглядываясь, Корней еще долго видел их сиротливые фигурки. Похоже, в последний раз мать кормила именно на этом месте, и они терпеливо поджидали ее.

Белый шторм. Промысловик

Дни становились все короче, а тени все длиннее. В лучах солнца больше света, чем тепла. Осень подкрадывалась исподволь. Еще не ударили