Бремя сильных - Андрей Олегович Рымин

заставив Яра встать на колени и положить руки на лавку позади себя, начал забивать клин в прорезь на железяке. С каждым ударом разрывы в металлических кругах синхронно уменьшались, а на седьмом пропали окончательно. Запястья пленника совсем уж не сдавило, но обхватило плотно.

«Натрет ужасно», — сразу понял Яр. Но мысль, возникшая второй, напугала гораздо сильнее: «Сам не сниму. И что теперь? Ну разве что…».

— Теперь без кузнеца не снять, — не дал додумать пленнику сержант. — Пойдем.

Гвардеец поднял Вечного с колен и, пропустив вперед, погнал его из камеры. Добравшись до двери, ведущей в коридор, сержант внезапно вспомнил про Бернарда.

— Насчет людей. Давай возьму вот этого, — ткнул пальцем великан в застывшего у своего стола охранника. — По виду — не объест. Отпустишь, или нужен самому?

— Да забирайте! — встрепенулся Майор. — Вот только он из рекрутов — недели не прошло, как мне его прислали. Мож, все-таки возьмешь кого покрепче?

— Не страшно, и такой сойдет, — махнул рукой гвардеец. — Поди, не в бой бросать. Солдат, с повозкой справишься?

— А то! — расцвел в улыбке Люк. Юнец, похоже, больно впечатлился выпавшей на его долю чести и позабыл, как нужно отвечать начальству. Напомнили мгновенно.

— Так точно! — грозно рыкнул великан.

— Так точно, господин сержант! — исправился мальчишка.

— Я ж говорю зеленый. — Майор скривился, как от кислой вишни. — Ну ничего. Теперь-то мозги всяко вправятся.

— Как доберемся, отсылать обратно? — на всякий случай уточнил гвардеец.

— Да как хотите. Можете приткнуть в любой из гарнизонов. Сейчас везде серьезный недобор из-за Нарваза. Возьмут любого. А я уж обойдусь, коль что.

— Ну хорошо. Посмотрим, — закончил разговор сержант, и, подтолкнув пленника к выходу, возобновил движение конвоя.

Люк первым, получив приказ собрать пожитки и забрать свои бумаги в комендантской, стрелой умчал вперед, а остальные пятеро: Бернард, за ним Мудрейший и гвардейцы шагали узким коридором друг за другом. Шли очень плотно, без разрывов. Яр всю дорогу чувствовал холодное железо у спины. Пусть руки пленника отныне были скованны, но и мечей никто не убирал.

Снаружи вышедших ждал необычный транспорт. Повозкой это было сложно обозвать. Яр представлял себе большую клетку на колесах, как тот фургон, в котором он немного посидел до встречи с Дамараном. На деле же четверка лошадей похрапывала в упряже по парам перед чудным, возможно, лишь для чужестранца-пленника шестиколесным длинным экипажем. Глухой закрытый короб с дверцей, но без окон. Наружный металлический засов бросается в глаза. Для вентиляции с боков по ряду дыр, или скорей щелей в два пальца шириной. К высоким козлам ведут ступени из прибитых досок. С торца какой-то люк — наверное, отдел для багажа. Все сделано добротно, без изысков. Ни гладких форм, ни вычурной резьбы. Довольно грубо, но надежно. В таком же духе и отделка изнутри.

Мудрейшего втолкнули в узкий лаз, считавшийся здесь дверью. Две лавки из шлифованной доски, заместо спинок выпуклые кожаные вставки прям на стенах, по центру промежуток меньше шага — вот и все. У потолка есть прорезь, что ведет к вознице. Довольно душно. Пахнет древесиной, потом, копотью. В фургоне Монков было хоть свежо.

Сидеть, когда у тебя руки за спиной, не самое удобное занятие. Хорошо хоть спинка оказалась мягкой. Яр видел в прорезь, как воротился Люк и что-то тихо сообщил сержанту. Гвардеец выслушал, кивнул и подозвал своих. Парнишка же полез наверх на козлы, качнув повозку и пропав из вида пленника. Дверь снова распахнулась, впустив снаружи сразу две фигуры, а сам глава конвоя — что показала в этот раз другая щель — запрыгнул на коня чуть в стороне. Сперва сержант подъехал к экипажу и лично запер пленника с охраной, а лишь затем махнул рукой вознице — отправляться.

На лавке Яр не долго восседал. Внутри троим тесниться было сложно. Гвардейцы это знали хорошо и попросту согнали Вечного на пол. Колеса скрипнули, фургон затрясся, дорога в неизвестность началась.

— Хоть скажите, куда меня везете? — не вытерпел пленник.

— Не разговаривать, — явился ожидаемый ответ в компании с чувствительным пинком.

Яр вздрогнул, но смолчал, решив не продолжать, и замер, погрузившись в мысли.

* * *

Дорога вслед за солнцем шла на запад, то забирая в степь, то прижимаясь к лесу. Тракт оказался не особо людным, а, может, просто вечер был тому виной. За три часа фургон гвардейцев раз обогнал обоз из нескольких телег, навстречу же попалась пара конных и одна повозка. Места вокруг лежали необжитые: ни хуторов, ни деревень, ни одного возделанного поля — дикий край. Вдали сквозь щели было видно горы, но сумрак постепенно их скрывал. Граница света поднималась по стене, стремясь к вершинам. Неотвратимо приближалась ночь.

Охранники, убрав мечи, тряслись на лавках по бокам от пленника. Их сапоги нет-нет касались Яра, что, скрючившись, полулежал внизу. Мудрейший неспроста избрал такую позу. Босые ступни Вечного как бы случайно упирались в дверь, а плечи — в стену на другом краю. Вот уже час, как Яр тихонько, по чуть-чуть, продавливал засов. Вернее петли, что его держали. Когда колеса попадали в яму, и экипаж особенно болтало, все мышцы пленника трудились на побег.

Не зная, сколько им осталось ехать, Мудрейший понимал, что лишь в пути еще есть шанс удрать. Потом конец. Смерть, пытки… Верней, наоборот, сначала будут спрашивать, скорей всего про Орден и Эркюля, затем уж к палачу. А может, как сказал тот в балахоне, гвардейцы, разузнав свое, уступят Проклятого Братству, что еще страшней. Как не крути, а все равно бежать, так лучше поскорей, пока вокруг пустое приграничье, а рядом лес. В лесу-то он уйдет. Побегать — силы есть. Жаль только, руки скованы, что крайне неудобно, но даже с этой трудностью возможно разобраться. Яр все уже продумал. План сложный и рискованный, но вроде выполнимый, раз ноги медленно справляются с засовом. Конечно не с самой железной палкой, а с дюжиной гвоздей, на коих и держались петли. Осталось дотерпеть до полной темноты и подобрать момент.

Такой возник уже довольно скоро. Стена деревьев подошла вплотную к тракту, и Яр решился. Пленник начал ерзать на полу, как будто разминая затекшие конечности. Впрочем, так оно почти и было. Гвардейцы молча наблюдали за возней Бездушного, решившего всего лишь сесть ровней. Свет фонаря, висевшего в углу, рождал игру теней на стенах, и казалось, что