Большая Медведица - Олег Иконников

— В Читу погнали, там сделаем.

Все понимали, что Леха хоть и прижимистый парень, но с последней делюги половину своей доли отправил в Кутулик, поэтому промолчали.

— Тогда так, пацаны. В Чите «жигу» отладим и на Иркутск шагнем. Потянет? — решал, похоже, один он, потому что опять ему никто не возразил. Нина, принеси нам еще пару шампанских.

Седьмого, как обычно по темноте, приятели покинули Первомайск.

Отсидел в своей недлинной жизни Калина два года, вышел он на год раньше, хорошее поведение и все такое, короче — ускребся. Лет было ему тридцать, голова, как он считал, шурупила и всего за восемь месяцев Калина сбил из уголовников и шпаны города едва ли не самую сильную и жестокую группировку в области. Боялся Игорь только Гоцмана, Ловца и Торопыгу, представляющих из себя авторитетных арестантов, которых слушался не только Культурный, но даже кое-кто и из его, Калининой, банды. Весна, например, которого Игорь держал только из — за того, что Паха постепенно знакомил его с московскими ворами и тем самым, не подозревая конечно, приближал свою кончину, а пока Весна, навострив лопухастые уши, ловил каждое слово шефа группировки.

— Главный врач областной больницы, в которой мы хотели для его же врачей кооперативную столовую открыть, нам вежливо в этом отказал. Взятку не взял. С одной стороны шут с ним, а с другой — авторитет наш он подмочил. Бери Черного, и делайте, что придумаете, но завтра Юрий Петрович должен быть в морге и, естественно, мертвый.

Бывший спецназовец Черный в тюрьме никогда не парился и ничего о ней не знал, даже книжек, он их не любил читать. Сразу после армии его взял к себе Калина. Платил хорошо, работой шибко не загружал, а когда и давал задание, то Валерке оно, как правило, нравилось.

Пахина «Хонда-легенда» была с тонированными стеклами, но самое главное — с правым рулем, стрелять в сегодняшнем случае с нее было удобно.

Черный, сняв автомат с откидным прикладом с предохранителя, оттянув затвор, проверил, как из рожка в патронник вылез смертоносный кусочек свинца в медной оболочке.

— Весна, со временем что?

— Без двадцати девять.

— Заводи, с минуты на минуту начнем.

— Валерка убрал указательный палец со скобы затвора и тот, лязгнув, утопил «масленок» в коротком стволе.

Посматривая на минутную, так быстро бегущую по циферблату часов стрелку, Юрий Петрович маленькими глоточками уничтожал кипяченое молоко. По утрам он не завтракал, но стакан молока натощак выпивал обязательно. Жена, работающая с восьми, уже ушла и чтобы не будить дочь, он на цыпочках прокрался в прихожую, обулся и, стараясь не шуметь, покинул квартиру. Спустившись на первый этаж, вдруг вспомнил, что забыл дочке черкнуть, чтобы на обед она его не ждала и секунду поколебавшись, решая вернуться или нет, шагнул к подъездной двери. Не зря Черный мучился два года в специальных войсках, стрелял он, как его и учили отцы-командиры, навскидку и почти не целясь. Едва главврач нарисовался в рамке выхода, как тут же получил в широкую грудь под небесно-голубой рубашкой жгуче-свинцовую автоматную очередь…

— Чтоб вы сдохли! — подпрыгнул на односпальной кровати Леха и метнулся к тумбочке, на которой от кипятка лопнула литровая банка. Выдернув из розетки кипятильник, он схватил с подушки махровое полотенце, и принялся протирать парящую под инвентарным номером девять тумбочку гостиничного номера. Попили кофе, называется — плюнул Ветерок на ковровую дорожку и стал стаскивать мокрые носки.

— Че балдеете, волки? В следующий раз сами варите эту бурдомагу! Ни плитки, ни чайника. Барак, а не заежка!

— Не психуй, ты че разбушлатился?

— Да-а, — махнул рукой Леха, — все одно к одному.

— Что ты имеешь ввиду?

— Вспомни, Святой, ты ведь сам нам внушал, что сушить лапти зимой будем, а летом пахать нужно.

— Было такое.

— Было, было. Из-за твоей осторожности мы уже три дня потеряли. Тут нельзя, этого не трогайте, потому что он старый, этот молодой. Кого можно-то тогда?

— На мокруху из-за колес и редуктора идти не гоже, вот и выбираю, чтоб всем хорошо было.

Ветерка заусило.

— Пойми, Олега, ты масть сбиваешь. Летит лето, а мы тыримся.

— Не газуй, Леха. Пойдешь на мокрое?

— Да, я пойду и если ты ведешься, то жлоба, что за рулем будет, я сам придушу, понял?

— Кот, на убийство согласен?

— Я, как все.

— А ты, Рыжий, что скажешь?

— Тебе решать.

— Нет, дружок, здесь кровью пахнет.

— Я согласен.

— Тогда одевайтесь, десять уже. Ветерок уплати за номер. Эдька, мыло с полотенцем возьми, я в туалете буду.

Открыв краны, чтобы струя билась о дно раковины, как можно громче, Святой сел на край ванны.

— Леху переклинило, придется ему сегодня уступить. Но имей в виду, что шофера убивать просто глупо. Присматривай во время делюги, чтобы его не мякнули, понял?

Брат серьезно кивнул.

— Тачку разлохматим, а водилу свяжем и водочкой накачаем. Все равно он потом ничего не докажет, если в ментовку ломанется. Никого в наш базар не посвящай, просто делай, как я тебе велю.

Почистив зубы и умывшись ледяной водой, Олег вышел на низенькое, в одну ступеньку, крылечко гостиницы. Теплое, безветренное утро настороженно молчало, почему-то не было слышно даже троллейбусов. И без того блестевшие белизной «Жигули» озабоченно тер ветошью Вовчик.

— Святой, иди сюда.

— Что тебе?

— Ну подойди, че ты?

Подельник вразвалку выполнил его просьбу.

— Говори.

— Олега, честно говоря, жутковато мне. Может, в натуре, в Первомайск рванем и гараж чей — нибудь обворуем. Я найду чей.

— Страшновато говоришь? Сейчас решим. Он толкнул створки окна и, запрыгнув в номер, отряхнул ладони.

— Отменяется ералаш, Вовка буксует, а поэтому домой едем.

— Не торопись, — не шнуруя кроссовки и хлопнув дверью, Ветерок выскочил в коридор, и через минуту махал руками и брызгал слюной на и без того перепуганного Рыжего. Спустя некоторое время вернулся удовлетворенный и присев у влажной еще тумбочки, стал вязать на обутках бантики из шнурков.

— Не отказывается он, с чего ты взял? Погнали.

На обводной трассе вокруг города, недалеко от дачного кооператива, выбрали место, где Вовчик и Костя будут ждать приятелей. Затем по улице Красной звезды высадили Эдика с обрезом в сумке.

— За этой пятиэтажкой где-нибудь на лавочке газеты полистай. Троих вряд ли кто возьмется подвозить, да и шоркаться с оружием на обочине опасно. Не отлучайся только никуда, добро? — растопыренной ладонью Святой зачесал братану чуприну на другой бок и подтолкнул его на улицу.