Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте (СИ) - "rrrEdelweiss"

Один из защитников Стокера все же попробовал атаковать, молниеносным движением выхватив из сапога короткий нож и метя в горло. Блок, сильный удар в пах и мощный хук в солнечное сплетение — и нападающий отлетел к противоположной стене, хрипло дыша и поскуливая.

— Убери от него эту хуету! — рычание Винни заставило Огонька взглянуть в ту сторону, где на коленях стояли Модо и альбинос. Его замутило: горло дяди охватывал хвост из плутаркийской стали в точности так же, как его собственный всего пару минут назад сжимал чужую шею. Дядя, хрипя, силился напрячь мышцы, но справиться с мощными приводами, созданными безумным доктором, было невозможно. Единственный глаз, с мольбой глядящий на племянника, налился кровью. Огонек знал, Модо не желает помощи — старший из мужчин рода просил его сбежать, спасти хотя бы свою жизнь. К горлу Винни один из охранников приставил бритвенно-острый нож и, проколов кожу, пустил несколько капель темно-алой крови в путешествие по белому меху. Огонек взглянул на Стокера, который, не мигая, ждал нового контакта глазами.

«Его — убью! — читалось в них. — Не успеешь спасти. Даже не пытайся! Сдавайся! А лучше… » — Огонька будто полоснуло пониманием: Стокер присоединяется к мольбе дяди. Если генерал попытается скрыться, ему дадут шанс вернуться к Нагинате.

Мгновение растянулось в бесконечность. За долю секунды он вспомнил, как впервые увидел ее совсем малышкой. Как она потребовала, чтобы он был ее принцем. Как разглядывала она его, когда он позировал для ее работ в художественной школе. Как она шептала его имя, ворвавшись в его квартиру после долгой разлуки. Как пахли блинчики, которые она пекла ему на утро после их первой близости. Как блестели ее глаза, когда она выводила татуировку на его пальце, и как рыжий носик морщился, когда на него попадали брызги пигмента…

«Прости меня, родная моя…» — очень медленно, не разрывая зрительного контакта с лидером, он выпустил нож и поднял руки. Удар под колени опрокинул его, руки скрутили за спину и на запястьях защелкнули наручники.

Стокер расплел кольца вокруг шеи дяди и тот, судорожно хватая воздух и, кажется, на мгновение потеряв сознание, упал к его ногам. Лидер, не глядя на бывшего друга, шагнул к его племяннику. В глазах — гнев, обида, боль. Огонек с ненавистью уставился на него, оскалившись. Стокер ответил на оскал и резко, что есть силы, ударил по лицу своего мятежного офицера. Перстень из плутаркийской стали с эмблемой марсианского байкерского братства разорвал губу, наполняя рот вкусом железа. Мужчина сплюнул кровь под ноги Лидеру. В голове зазвенело: у старика была по-прежнему тяжелая рука.

— Почему? — поседевшие пальцы дернули голову вверх за длинную челку, снова заставляя смотреть в полные боли глаза.

— Ты похерил все, что я ценил, — тихо, чтоб слышал только один он, прошептал младший сквозь зубы.

— Похерил? Что же я похерил, сынок? Может быть, твою жизнь, когда не дал тебе скатиться в безумие и резать плутаркийцев? Остановил твое стремление словно маньяку мучить живых существ? Научил всему, что ты умеешь? Я дал возможность стать лучшим из моих офицеров, закрывал глаза на то, что ты творил в юности, да и творишь время от времени сейчас, хотя любого другого выставил бы прочь? Чем провинился, что ты пришел убить меня?!

— Ты приказал убить Карабину, Троттла и их сына!

— Мальчик был случайностью, я горюю по нему и виню себя в его смерти! — Старик заходил перед ним, эмоционально жестикулируя и нервно стуча хвостом. — Но его родители!.. Они меня предали, они пытались погубить дело моей жизни! — Он резко обернулся, глядя в глаза Огоньку.

— А Чарли? Дело твоей жизни она тоже пыталась погубить?! — рыча, выкрикнул Винни, который, оказывается, внимательно вслушивался в разговор. Стокер быстро пересек разделяющее их пространство и, безумно блестя глазами, уставился тому в лицо и, казалось, в самую душу:

— Я не хотел! Но мы не могли позволить немышам остаться на Марсе! Они бы в конечном итоге подняли мятеж, и снова лилась бы кровь. Я не мог оставить Чарли, пойми, это бы создало юридический прецедент, и на планету бы хлынули агенты захватчиков! Твоя Чарли — за безопасность миллионов! За безопасную, счастливую жизнь твоих дочерей! — он почти прошептал последние слова и резко отвернулся от потрясенного его логикой белого, возвращаясь к Огоньку.

— Ты врал мне! Из-за тебя мы выжгли два народа! — генерал, рыча, рванулся и закричал, почувствовав, как трещат суставы в заломленных руках.

— Мы спасали Марс! Эти предатели сотрудничали с Плутарком и снова продали бы нас! Эти сукины дети убили Тэсс! Я хотел планету, которая станет безопасным домом для каждого! Для тебя, для твоей жены, для ваших детей! Я подарил тебе идеальный мир, а ты пришел убить меня! — Стокер яростно смотрел в красные, полные ненависти глаза.

— Ты отнял у меня честь воина! — прорычал Огонек, снова дернувшись в держащих его руках, и ему почти удалось вырваться, но удар под колени и новая пощечина Лидера снова уронили мужчину.

— Честь? Честь — это роскошь в войне, мой мальчик. Честь может себе позволить только тот, кто не должен думать о жизни миллионов. Карабина всегда знала об этом, по-другому мы бы не выиграли войну с Плутарком. Честь может быть у солдата. Но, Огонек, когда ты — старший офицер, в чьих руках жизни, — спаси их любой ценой! А честь куда хочешь себе засунь! Я просрал свою, когда минировал пещеру, куда мы пригласили плутаркийцев на мирные переговоры. Зато мы обезглавили их армию, и это на годы сократило время войны и спасло тысячи жизней! Причем не только марсианских, — старик почти шипел, яростно размахивая хвостом, со свистом рассекая воздух. — Я потерял свою, взяв в заложники детей Камамбера, но зато смог выбить нам лучшие условия контрибуции. Честь — ради жизни других, тех, кому срать на мою честь, но кто хочет жить! Карабине тоже это не нравилось, ей хотелось быть воином, а не убийцей, — он криво ухмыльнулся и с отвращением сплюнул. — Вот и свалила на гражданку, не желая пачкаться о решения, которые приходилось принимать. И мне одному, одному, пришлось заботиться о целой планете! — он тяжело дышал и, поймав безумным взглядом взгляд одного из охранников, перехватил у него бластер, на автомате проверяя заряд. Огонек слизнул кровь с разбитой тяжелым перстнем из плутаркийской стали губы. — Я думал, что ты понимаешь меня. Ты всегда кидался на защиту, если Марсу грозила опасность. Твой дядя и вся эта компания уже предали меня однажды, оставив одного разгребать все то дерьмо, которого было полно на планете после Плутарка. Я прекрасно понимал, что они в любой момент сделают это снова. Но ты!.. Я готовил тебя на пост Министра обороны, моей правой руки и потенциального преемника! Я любил тебя как сына! Я верил тебе как себе! А ты… совсем как она! — выплюнул Лидер и вскинул руку.

Хриплый, полный боли крик, в котором почти невозможно было узнать голос дяди, резанул слух, следом в сознание ворвалось жужжание бластера, а потом из направленного в лоб дула вырвалась вспышка…

«Прости, родная моя, я обманул те…»

====== Стокер. Во имя всеобщего блага ======

Спустя 18 лет после победы над Плутарком.

Из спальни слышались голоса и звуки, которые сопровождают тщательную уборку. Стокер, с отвращением глядя на дверь, ведущую в его личные комнаты, знал, что больше туда не вернется. Он заблокировал проход из того помещения в рабочий кабинет и отключил все камеры. Идти было некуда, — за прошедшие годы своим домом он так и не обзавелся — а ему отчаянно хотелось побыть одному.

Новый врач, подобострастно заглядывая в глаза, только что вколол ему какую-то хрень, которая позволила разжаться обручу, стискивающему сердце, и дрожащим голосом запретил алкоголь. Лидер, вспомнив о запрете, ухмыльнулся и отхлебнул из горлышка бутылки, которую подарил ему Огонек на последний день рождения. Коньяк был великолепен! Нежно ласкал язык и мягко прокатывался по горлу. Приложиться бы к нему и залпом осушить на треть, но из уважения к тому, кто выбирал подарок, старику хотелось смаковать каждую каплю. Ведь эта пьянящая горечь — то немногое, что осталось ему от мальчишки, в котором он видел сына и приемника.