Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

свернул у «Быка с Бараном» к зданию, где размещался штаб. Как обычно в глаза бросилась большая дыра в стене трёхэтажного здания на месте бывшего кабинета директора племенной станции. Когда с ходу, после короткого боя, заняли племенную станцию то командир со штабниками пошёл выбирать место для штаба. На первом этаже было много обширных помещений: актовый зал, столовая с буфетом, огромная бухгалтерия. На втором и третьем этажах располагались небольшие кабинеты специалистов и руководства. Зашли в кабинет директора на втором этаже

– Товарищ полковник, как раз для вас кабинет, – наперебой заговорили сопровождающие.

Действительно, это был типичный кабинет руководителя. Сейфы, столы, стулья, телефоны и другие не дешёвые атрибуты. Окна выходили на Чечен-Аул и открывали взгляду красивую панораму окрестностей. Дверь справа вела в большую комнату отдыха директора, которая была тоже не хило укомплектована. Обширная приёмная, тоже предполагала именно здесь разместиться командиру полка. Но Петров походил, задумчиво похмыкал, разглядывая помещения, и не захотел там размещаться. Приказал поставить свой кунг сзади здания, решив – Буду здесь жить. Не лежит у меня сердце к этому кабинету.

И правильно сердце командиру подсказало, на следующий день духи первым же снарядом из танка попали в кабинет директора и всё там разворотили. И теперь каждый день обстреливали из орудий расположение командного пункта полка и позиции артиллерии. Правда, били не прицельно, а по площадям. Но всё равно эти обстрелы доставляли достаточно хлопот. Каким-то образом они вычислили, что совещания у нас проходят в девять часов и в семнадцать, и в это время снарядов падало гораздо больше.

Я уже минут пять стоял у входа в штаб, когда из кунга командира полка вылез командир первого батальона и подошёл ко мне.

– Виталя, ты там разобрался со своим Коломейчуком? Чего он в пьяном виде себе позволяет? Так ведь и до ЧП недалеко.

Подполковник досадливо махнул рукой: – Да я ещё с ним разберусь. Тут танкисты похлеще ЧП принесли. Вчера один танковый экипаж, который был придан моему батальону, нажрался и давай гонять на танке…

– Виталя. Я вчера его видел, – возбуждённо перебил я товарища, – ну всякое видел, но пьяного танка никогда не видел. Ну и что они натворили?

– Ну, так вот, – продолжил Будулаев, – покатались они и поехали в Гикаловский. Надо сказать, что деревню перед нашим приходом покинули практически все жители. За исключением человек двадцати, в том числе и две семьи русских. Чеченцы, когда уходили, говорили им: – Придут федералы и не посмотрят, что вы русские и расстреляют вас.

Танкисты покатавшись, заезжают в Гикаловский и заходят в первый попавший дом, как раз дом этих русских. Там находились дед со старухой, их сорокалетняя дочь и ещё несколько человек. Те встречают танкистов почти с хлебом и солью. Сажают за стол, начинают угощать их блинами. Водочку на стол выставили. Наших развезло, перестали совсем соображать. Старик, видя, что они не в себе, положил руку на ближайший автомат и говорит: – Ребята, я тоже когда-то воевал, давайте пока выпиваем автоматы в угол от греха подальше положим.

У наших крыша совсем набекрень: – Ах ты старый чёрт, пособник боевиков, разоружить нас захотел и сдать духам, – хватают автоматы и расстреливают тут же старика, старуху, ещё пару человек. Хватают сорокалетнюю дочку, в другую комнату её и там все трое насилуют. А потом

спокойно уезжают на свою позицию. Утром приходят местные жители, вызвали меня на переговоры, рассказали всё. Тут же нашли этот экипаж и дочка старика их всех опознала.

Сейчас в батальоне замполит с ними разбирается. Под суд будем отдавать.

– Да, ничего себе. Конечно, за такое под суд надо отдавать. Я каждый день вдалбливаю своим солдатам, что мы сюда прибыли не только восстанавливать конституционный порядок, но и защитить русских. Почти на каждом построение повторяю цифры: что в период правления Дудаева в Чечне было убито, ограблено, выгнано из своих квартир, изнасиловано тридцать тысяч русских.

– Боря, самое херовое то, что убитый старик оказался участником Великой Отечественной войны и Героем Советского Союза.

– Ни фига себе, – только и сумел в изумлении сказать я.

На совещании командир полка довёл до присутствующих происшедшие последние случаи и потребовал от командиров ужесточения воинской дисциплины. Когда разнос был закончен, командир уже в более спокойном тоне стал ставить задачи. Оказывается, завтра на место первого батальона будет становиться морская пехота, а первый батальон займёт позиции правее третьего батальона и будет продвигаться в сторону Старых Атагов.

– Ну, а напоследок, самое плохое. С завтрашнего дня, и до 21 февраля в силу вступает перемирие между федеральными войсками и боевиками. Перемирие заключили Москва и Дудаев, и ничего здесь не поделаешь. Я всех призываю к усилению бдительности и не расслабляться. Все вы, конечно, прекрасно понимаете, что боевики используют это время по максимуму для восстановления своих сил, укрепления позиций, восстановления связи и взаимодействия между собой. Я сомневаюсь, что он прекратят боевые действия, но на каждое открытие огня с нашей стороны будут реагировать, как на грубое нарушение условий перемирия. Поэтому, приказываю: огонь открывать только в случаи явного нападения боевиков.

Совещание все покидали возмущённые тем, что наши демократы бездумно заключили перемирие, которое впоследствии будет оплачено кровью наших солдат и офицеров.

В батарее меня ждало неприятное известие: пока был на совещание, младший сержант Димчиков балуясь запалом от гранаты, взрывом оторвал себе пальцы на правой руке. Ему вкололи промедол и отправили в медпункт. Ну, надо же, только утром доложил командиру, что у меня всё нормально и как сглазил. Злой как чёрт, отправился в медицинский пункт полка, где Димчиков, с посеревшим от страха и боли лицом, испуганными глазами наблюдал за врачом, который ножницами обрезал кожу, свисавшую клочками на остатках пальцев. Рядом стоял замполит и рядовой Большаков, которые доставили его сюда.

– Ну что, Димчиков, поиграл запалом? – Я со злобой смотрел на сержанта, – теперь ширинку будешь учиться расстёгивать левой рукой. Конечно, с первого раза не получится, но ничего –несколько раз обоссышь штаны и научишься.

Большаков весело засмеялся на мою тираду: – Товарищ майор, да он левша, ему пальцы правой руки и не нужны были….

Я только сплюнул с досады и ушёл обратно в батарею, где построил личный состав, оставив на позициях минимальное количество солдат, и рассказал о происшедших событиях в полку.

– Я требую от вас, – обратился к солдатам в конце, – сделать правильные выводы из того, что произошло с Димчиковым. Из того негативного, что вы наблюдаете каждый день в других подразделениях. Когда мы забываем для чего здесь находимся: начинаем пить, мародёрничать и