Я, Великий И Ужасный - Изяслав Кацман

Шонек со своими помощниками, основываясь на опыте полугодичного проживания в Тсонго-Шобе, считали, что десять "тилихов" соответствуют одному вохейскому "повелителю" — примерно такой была их покупательная способность в сравнении с вохейской валютой, и так они разменивали в случае нужды у местных менял. Тагирийцы один к десяти и предлагали оценивать — дескать, это для нас даже чуть выгоднее официального обменного курса, составляющего где-то 9,8–9,9 "тилиха" за один золотой. Мне было без особой разницы, какие именно деньги отправлять на север в оплату новой партии олова, и я уже собирался согласиться.

Но Тшур-Хапой заявил, что реальная цена — за один "повелитель" двенадцать, а то и тринадцать тагирийских серебряков — в зависимости от года чеканки. Старые "тилихи" можно и в двенадцать оценить, а новые — и тринадцати мало будет. Я, разумеется, потребовал разъяснений.

Оказывается, тагирийские императоры последние десятилетия, пытаясь компенсировать расходы на войны по округлению границ державы, то и дело балуются порчей денег, потихоньку увеличивая в "тилихах" содержание меди и свинца. Соответственно, чем новее монеты, тем меньшую истинную ценность они представляют. Во внутренних расчётах это не столь заметно, хотя доверие к национальной валюте подрывается и, цены потихоньку растут. А вот при внешнеторговых сделках порчу тагирийского серебра всегда учитывают. Крупные меняльные конторы держат в штате хорошего ювелира, который способен оценить состав монет. А прочие могут воспользоваться услугами "проверочных лавок". Ну, или менять через серьёзных игроков.

Вохеец теперь упирал на то, что в нашей глуши определить качество серебра невозможно из-за отсутствия специалистов — и потому брать тагирийскую валюту следует по самому низкому курсу. Я мысленно взял на заметку, что нужно озаботиться данным вопросом на будущее. Для начала Чирак-Шудая озадачить: не может быть, чтобы фанатик-металлург да не знал о способах анализа драгоценных металлов.

Старался Тшур-Хапой, разумеется, не просто так: узнав про провёрнутую у него под носом выгодную сделку, купец загорелся желанием присоединиться к проекту в дальнейшем, вот и показывал, какой он ценный партнёр.

В итоге тагирийцы вынуждены были согласиться на обмен один к тринадцати. И шесть тысяч триста "тилихов" превратились в эквивалент четырёхсот восьмидесяти пяти вохейских золотых вместо шестисот тридцати, как рассчитывали "чёрные". Из-за чего обнаружилось, что расписки теперь не покрывают всю разницу между наличной монетой и полной стоимостью олова. Тогда-то покупатели и предложили для покрытия образовавшегося финансового разрыва один из тех кораблей, на которых привезли телят по прошлогоднему контракту.

В отличие от вохейцев, торгующих каждый на свой страх и риск и конкурирующих друг с другом, подданные Империи выступили как единое купеческое общество. Не знаю уж, как они между собой разбирались…. Тот тагириец, что владел кораблём, заявлял: стоит его судно двести золотых, но он, так и быть, согласен отдать его за сто шестьдесят шесть монет — разницу, которую надо покрыть.

Тут уж обошлись без Тшур-Хапоя — Хиштта и Шивой сумели и своими силами сбить цену до сотни монет. А на оставшиеся шесть десятков и полдюжины купцы написали коллективную "личную" расписку, которая составлялась самими заинтересованными сторонами и заверялась подходящими свидетелями. Ну и, разумеется, такой документ, в отличие от бумаг, выправляемых в меняльных конторах, никто бы не принял в другой стране или даже в соседнем городе. В общем, смысл она имела только как обязательство одного лица перед другим. В третьи руки такие расписки передавались редко. Это крупные менялы, друг с другом общающиеся, повязанные взаимными интересам и обладающие связями повсюду, могли ещё надеяться выловить недобросовестного заёмщика на просторах Земноморья. Если честно, не понимал особой ценности данного документа, и на фоне намечающихся в перспективе доходов согласен был бы оценить парусник с рядами вёсел по бокам и в назначенную владельцем сумму. Но северяне принялись уверять, что деньги лишними не бывают — в крайнем случае, пустим долговое обязательство на покупку скота.

Немного подумал, и решил, что этот долг действительно можно обратить в новую партию витуков. Предыдущую-то, ту, под которую "чёрные" получили ракушки на два года вперед, на Пеу уже полностью привезли. Ну и сказал тагирийцам, что расписку вручу Шивою, который отправится на одном из их кораблей в Тагиру. Вот моему эмиссару пусть эти шестьдесят шесть золотых долга и выплачивают по мере необходимости. Тенхорабит будет закупать в течение сезона штормов телят. Помогать же ему в этом будет наконец-то нашедшийся брат Ньёнгно. Тот неплохо устроился, попав в рабы к крупному землевладельцу, который оценил умение ухаживать за скотом. В итоге Чимбо выслужился в распорядители стадами. Неволей при этом он, кажется, совершенно не тяготился. Впрочем, рабство в "стране чёрных", как я понял из рассказов Ньёнгно и купцов-тагирийцев, было мягче даже того, что практиковалось в Вохе или Кабирше. На севере раб тоже не был "говорящей вещью", которой хозяин волен распоряжаться как угодно. А давать вольную через десять-двадцать лет безупречной службы, вообще являлось, скорее правилом, чем исключением. В тагирийских же провинциях, заселённых чернокожими, невольники и вовсе проходили по разряду "вечно младших членов семьи" — а детей или внуков их уже практически не отличали от других членов клана.

На плоскогорьях и в саваннах корова или вол не стоили и пяти "тилихов", даже порченных местным монетным двором. Лишь только самые суперэлитные бурёнки и быки-производители могли потянуть на "повелителя" или даже больше. А молодняк в том возрасте, в каком отбирают его для перевозки на Пеу, оценивался раза в три, а то и четыре, ниже взрослых животин. В приморской "стране чёрных" цены на скот были чуть выше. С учётом того, что брат Ньёнгно должен отбирать самых лучших телят, а также из-за расходов на содержание и корм, цена может приблизиться к шести тагирийским серебряным квадратикам. Ну а транспортировка обойдётся в два раза дороже покупки на скотном базаре в Тсонго-Шобе. В итоге одна голова будет обходиться в восемнадцать "тилихов", или полтора "повелителя". Причём если на покупку и содержание витуков деньги будут по мере надобности давать в счёт долга мои партнёры, то за провоз с ними рассчитаемся оловом — из расчёта четыре слитка за сто голов, доставленных в целости и сохранности.

Ну, это в случае, если тагирийцы обойдутся в ближайшее время без очередной "маленькой победоносной войны" с "дикими" пастухами в южных саваннах. Или какому-нибудь из наместников трёх приморских провинций не взбредёт в голову провести очередную кампанию по борьбе с недоимщиками среди своего собственного населения — типа той, под которую попала деревня моего "распорядителя стад". Тогда военная добыча или конфискат сильно собьют цены на скот. По методам