100 великих загадок истории Франции - Николай Николаев

Через несколько дней после казни Равальяка Жаклин д’Эскоман представила во Дворец правосудия странный манифест, в котором обвиняла маркизу де Верней как одну из участниц заговора с целью убийства короля.

«Я поступила на службу к маркизе после того, как вышла на свободу, – писала она, – и здесь я заметила, что, помимо частых визитов короля, она принимала множество других посетителей, французов с виду, но не сердцем… На Рождество 1608 года маркиза стала посещать проповеди отца Гонтье, а однажды, войдя вместе со своей служанкой в церковь Сен-Жан-ан-Грев, она сразу направилась к скамье, на которой сидел герцог д’Эпернон, опустилась рядом с ним, и на протяжение всей службы они что-то обсуждали шепотом, так, чтобы их никто не услышал».

Опустившись на колени позади них, Жаклин быстро поняла, что речь шла об убийстве короля. «Через несколько дней после этого случая, – продолжала рассказчица, – маркиза де Верней прислала ко мне из Маркусси Равальяка со следующей запиской: “Мадам д’Эскоман, направляю вам этого человека в сопровождении Этьена, лакея моего отца, и прошу о нем позаботиться”. Я приняла Равальяка, не интересуясь, кто он такой, накормила обедом и отправила ночевать в город к некоему Ларивьеру, доверенному человеку моей хозяйки. Однажды за завтраком я спросила у Равальяка, чем он так заинтересовал маркизу; он ответил, что причина кроется в его участии в делах герцога д’Эпернона; успокоившись, я пошла за бумагами, намереваясь попросить его внести ясность в одно дело. Вернувшись, я увидела, что он исчез. Все эти странности меня удивили, и я решила войти в доверие к сообщникам, чтобы побольше узнать».

Д’Эскоман старалась сообщить обо всем этом королю через его супругу Марию Медичи, но та в последний момент уехала из Парижа в Фонтенбло. Отец Коттон, к которому хотела обратиться д’Эскоман, также отбыл в Фонтенбло, а другой иезуит посоветовал ей не вмешиваться не в свои дела.

Вскоре после этого разговора Жаклин обвинили в том, что она, не имея средств на содержание своего сына в приюте, пыталась подбросить малыша. Д'Эскоман была немедленно арестована, по закону ей угрожала смертная казнь. Но судьи оказались мягкосердечными: посадили ее надолго в тюрьму, а потом отправили в монастырь.

Фаворитка маркиза де Верней знала, что Шарлотта де Монморанси должна занять ее место и, может быть, стать женой короля. Разве этого недостаточно для возникновения мысли об убийстве? Свои причины желать устранения короля были и у Марии Медичи. Бурный роман Генриха с Шарлоттой, ставшей женой принца Конде, вызвал серьезные опасения флорентийки. Зная характер Генриха, она допускала, что он может пойти на развод с ней или приблизить принцессу Конде настолько, что она приобретет решающее влияние при дворе.

В случае смерти Генриха Мария Медичи становилась правительницей Франции до совершеннолетия ее сына Людовика XIII, которому тогда было всего 9 лет. Фактическая власть досталась бы супругам Кончини, которые имели огромное влияние на Марию Медичи (так оно и произошло впоследствии, хотя герцог д’Эпернон в первые дни после смерти Генриха IV также стремился прибрать к своим рукам бразды правления).

В январе 1611 г. Жаклин д’Эскоман вышла из монастыря и попыталась опять вывести заговорщиков на чистую воду. Ее снова бросили в тюрьму и предали суду. Однако процесс над д’Эскоман принял нежелательное для властей направление. Слуга Шарлотты дю Тилли (которая была близка к маркизе де Верней и находилась в придворном штате королевы) показал, что не раз встречал Равальяка у своей госпожи. Это подтверждало свидетельство д’Эскоман, также служившей некоторое время у дю Тилли, которой ее рекомендовала маркиза де Верней. Судебное следствие прервали, «учитывая достоинство обвиняемых».

Складывается впечатление, что дело старались замять. Подавленный этим, председатель суда в конце концов был отстранен от должности, а на его место назначен друг королевы. После этого высший суд вынес свое решение: с Эпернона и маркизы снималось выдвинутое против них обвинение, а м-ль д’Эскоман была приговорена к пожизненному тюремному заключению. Ее продолжали держать за решеткой и после падения Марии Медичи (1617) – так опасались показаний этой «лжесвидетельницы».

Жаклин д’Эскоман утверждала, что заговорщики поддерживали связь с мадридским двором. Об этом же сообщает в своих мемуарах Пьер де Жарден, именовавшийся капитаном Лагардом. Они были написаны в Бастилии, куда Лагард был заключен в 1616 г. Он вышел на свободу после окончания правления Марии Медичи. Лагард узнал о связях заговорщиков, находясь на юге Италии, откуда энергичный испанский вице-король граф Фуэнтос руководил тайной войной против Франции. Лагард, приехав в Париж, сумел предупредить Генриха о готовившемся покушении, но король не принял никаких мер предосторожности. В мемуарах Лагарда имеются не очень правдоподобные детали – вроде того, будто он видел Равальяка в Неаполе, куда тот привез якобы письма от герцога д’Эпернона.

Показания д’Эскоман были опубликованы при правлении Марии Медичи, когда она боролась с мятежом крупных вельмож и хотела обратить против них народный гнев. Характерно, что эти показания не компрометировали королеву-мать.

Мемуары Лагарда были написаны после падения Марии Медичи и явно имели целью очернить королеву и ее союзника герцога д’Эпернона. Таким образом, оба эти свидетельства могут внушать известные подозрения. Вполне возможно, что Генрих IV пал жертвой «испанского заговора», в котором участвовали какие-то другие люди. В пользу этого предположения говорят настойчивые слухи об убийстве французского короля, распространившиеся за рубежом еще за несколько дней до 14 мая, когда был убит король, а также то, что в государственных архивах Испании чья-то заботливая рука изъяла важные документы, относившиеся к периоду от конца апреля и до 1 июля 1610 года.

То, что французский король пал жертвой заговора, руководимого испанцами, впоследствии утверждали такие осведомленные лица, как герцог Сюлли, друг и первый министр Генриха IV, а также кардинал Ришелье…

Правда о д’Артаньяне

Знаменитый роман «Три мушкетера» Александра Дюма читают уже полтораста лет, он до сих пор завораживает читателей мастерством интриги, благородством и отвагой его главных героев.

Известно, что Дюма весьма вольно обращался с историческими фактами, он сам говорил, что история для него – нечто вроде гвоздя, на который он вешает самые разные одежды. Однако в «Трех мушкетерах» почти все основные и многие второстепенные персонажи в свое время реально существовали. Кое-кто из них оставил записки, о других можно прочесть в мемуарах третьих лиц.

Памятник Шарлю де Бацу в Маастрихте на месте гибели легендарного мушкетера

Главный герой романа, бесстрашный и неунывающий д’Артаньян, – образ в какой-то степени собирательный. Литературоведы насчитали, по крайней мере, пять его прототипов. По жизненной судьбе ближе всего к д’Артаньяну подходит некий Шарль де Бац Кастельморо, родившийся в Гаскони, в деревушке Артаньян. Деревня эта, кстати сказать, существует и сейчас.

Родители Шарля де Баца хотя и были дворянами, но настолько обеднели, что даже поместье Артаньян уже им не принадлежало. Когда Шарль достиг совершеннолетия, его отправили в Париж искать счастья на службе короля. Там служили в мушкетерах два его брата, и родители надеялись, что они помогут младшему брату в его карьере.

Путешествие реального Шарля де Баца в столицу весьма напоминает первые страницы романа Дюма. В городке Сен-Дье самолюбивый и задиристый гасконец пытался вызвать на дуэль первого попавшегося дворянина. Дело происходило на рыночной площади, Шарля сбили с ног, сломали его шпагу и поволокли в местную тюрьму. Дуэли во Франции были официально запрещены, и поэтому Шарля полтора месяца продержали в сыром и темном подвале. Когда же его наконец выпустили, у него уже не было ни лошади, ни денег. Пропало даже рекомендательное письмо к графу де Тревилю, капитану конных мушкетеров. Выручила Шарля его дальняя родственница, которая не только добилась его освобождения, но и купила ему новую шпагу.

В Париже выяснилось, что один брат Шарля погиб на поле боя в Брабанте, а другой воюет где-то в Италии. В память о своей родине Шарль стал называть себя д’Артаньяном.

Без рекомендательного письма отправиться к капитану де Тревилю он не решился и пошел в винный погребок на улице Фосуеар, где собирались мушкетеры. Там за кувшином вина Шарль познакомился с Исааком Порто (Портос), гвардейцем полка господина Дезэссара. Вскоре и Шарль поступил в этот полк. В числе друзей Портоса были и два королевских мушкетера – гасконцы Арман де Силлег д’Атос д’Отвьель и Анри д’Арамис, кстати, родственники де Тревиля.