Великая война. 1914–1918 - Джон Киган

в основном глинистая и песчаная. Командиры рот отправили своих людей рыть окопы, оставив группы прикрытия [удерживающие фронт против немцев]… [роты] С и D копают поперечные траншеи отделениями… [рота] А работает взводами… [рота] В роте вспомогательную траншею, оставив в ней один взвод. Остальные три взвода углубили своими малыми лопатами сухую канаву, укреплённую ивовыми прутьями»[321]. В декабре в соседнем секторе эти солдаты захватили похожий участок местности. «Двадцать четыре часа было только одно — дождь, дождь, дождь. Началось зимнее половодье, и канава превратилась в бурный ручей, впадавший в реку; оказалось, что это была одна из главных дренажных канав в этой низменной местности. Бруствер обрушился справа и слева; по дну превращённой в траншею канавы бежал быстрый поток, и в тот же день её пришлось оставить». С помощью служащих инженерного подразделения, использовав брёвна, доставленные с местной лесопилки, траншею в конечном счёте укрепили и приподняли над уровнем воды. «[Брёвна] приходилось вбивать в поток грязи… люди работали по колено в воде… на расстоянии крика от врага. Через две недели упорного труда получилась сухая траншея с дном выше уровня, на который вода обычно поднималась во время половодья. <…> В 1917 году она всё ещё оставалась самой сухой траншеей в этом секторе»[322].

Такая долговечность необычна. Несмотря на то что Западный фронт стабилизировался, лишь немногие траншеи сохранились в первоначальном виде с 1914 до 1917 года. Эпизод со стрелковым подразделением, в январе 1915-го, занимавшим позиции у реки Лис к югу от Ипра, даёт представление о причинах:

…Вода в Лисе продолжала подниматься, поэтому было решено оставить траншеи и насыпать бруствер. Работы начались сегодня [25 января]… В местности, где грунтовые воды находятся так близко к поверхности, часто бывает трудно найти достаточно плотную землю для заполнения мешков, и следующие несколько недель батальон выбивался из сил, сооружая брустверы из жидкой грязи. Деревянные каркасы для них инженеры разделили на секции. Эти секции заполнялись большими вязанками хвороста, листами ржавого железа и бесчисленными мешками с песком, которые каждую ночь доставляли специальные группы. <…> Слева от позиций батальона обнаружилась впадина, в которую можно было отвести воду из большей части траншей. <…> Одновременно с насыпанием брустверов и обустройством траншей натягивали колючую проволоку… со временем вдоль всей передовой протянулись её линии шириной в несколько метров, укреплённые на столбах. До окончания работ, несколько недель, отдельные участки не соединялись. Чтобы пройти вдоль фронта роты, приходилось преодолевать открытые промежутки — прыгать и бежать под огнём немецких снайперов, от пуль которых погибло больше всего людей в первые месяцы года[323].

И всё-таки постепенно такие подразделения, как 2-й Королевский уэльский стрелковый батальон, превратили британский сектор фронта в хорошо укреплённую и относительно пригодную для жилья линию. Немцы, которые при отступлении от Марны сами выбирали себе позиции, оставляя влажные, низинные и открытые участки неприятелю, оказались в более выгодном положении. У них имелась продуманная стратегия строительства полевых укреплений, о чём докладывали командиры французских подразделений, вынужденные остановить наступление. 13 сентября Франше д'Эспере в своём вечернем донесении Жоффру в Генеральный штаб сообщил, что 5-я армия столкнулась с новым явлением — организованной системой траншей, тянувшихся в обе стороны от Реймса, и эти траншеи авангард не мог ни обойти, ни преодолеть. В течение нескольких следующих дней такие же рапорты отправили и командующие другими армиями. 15 сентября Фош сообщал, что продвижение его 9-й армии остановлено линией траншей, протянувшихся от фланга 5-й. 16 сентября командующий 3-й армией Морис Саррайль доложил о продолжительном столкновении с врагом, который «…окружил Верден сетью траншей»[324]. Взять их приступом пехота не смогла. Справа от Саррайля была 6-я армия. Командующий ею генерал Ноэль де Кастельно в тот же день сообщил о непрерывной линии окопов, обойти которую не представлялось возможным, а 17 сентября командующий 1-й армией Огюст Дюбайль сообщил, что его передовые позиции пересекает сплошная линия обороны, для строительства которой немцы привлекли местных жителей. Таким образом, от Реймса до границы со Швейцарией немцы уже успели выполнить приказ Мольтке от 10 сентября «окопаться и удерживать» позиции, занятые после отступления от Марны, тогда как к северу от Эны до самого Ла-Манша линия траншей появлялась постепенно, короткими участками, присоединявшимися один к другому. Последний этап «Бега к морю» завершился углублением канав, выкапыванием блиндажей, откачиванием воды и плотницкими работами, как описывали офицеры 2-го Королевского уэльского стрелкового батальона — под огнём противника, укрепившегося в более высоких и сухих местах, на гряде холмов, подступающих к Ипру и его окрестностям с юга.

Британцы, усвоившие опыт недавней войны в Южной Африке — там буры преподали им урок в боях у рек Моддер и Тугела, показав, как важна сложная система траншей, — компенсировали слабость своих открытых позиций во Фландрии тем, что рыли двойные и тройные линии окопов, защищаясь как от внезапной атаки пехоты, так и от артиллерийского обстрела. Немцы, которые сами последний раз строили земляные укрепления в 1871 году — вокруг Парижа, а другим источником сведений о позиционной войне для них была Русско-японская война, — придерживались иной доктрины. В двух инструкциях — от 7 и 25 января 1915 года — Фалькенхайн приказал армиям на западе укрепить фронт до такой степени, чтобы его можно было продолжительное время удерживать при атаке превосходящих сил противника[325]. Настойчивость начальника немецкого Генерального штаба объяснялась настоятельной необходимостью перебросить из Франции и Бельгии подкрепления для кампании на востоке, где бои в Мазурском крае и на Висле, как и необходимость поддержать австрийцев в Галиции, стремительно истощали ресурсы армии. Он уже отправил на Восточный фронт 13 дивизий, а ещё семь, не считая местных формирований, попадут туда до завершения кризиса. Более того, на восток перебрасывались лучшие из лучших, в том числе 3-я гвардейская и ещё шесть кадровых дивизий, а также четыре резервных соединения первого эшелона, включая 1-ю гвардейскую резервную дивизию. В сумме они составляли больше десятой части армии, задействованной на Западном фронте, и треть кадровых прусских формирований, на боевые качества которых рассчитывали в наступательных операциях.

Армия на востоке превращалась в мощную ударную силу. Несмотря на то что в оставшиеся на западе войска входили элитные подразделения, большая их часть состояла из подразделений, сформированных не в Пруссии, а в Баварии, Саксонии и Гессене, а также менее опытного резерва и необученных дивизий, сформированных во время войны. При таких обстоятельствах совсем неудивительно, что оборонительная доктрина Фалькенхайна была очень жёсткой. Главным рубежом сопротивления, хорошо укреплённым, должна была