Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль - Мария Тортика (Лобанова)

Раковский высказал мнение, что принятием формулировки Сталина о двухпалатной системе секция допустила крупнейшую ошибку. Оратор указал, что он является решительным сторонником такой системы, которая должна дать гарантии равноправия отдельным республикам. Но практически двухпалатная система таких гарантий не дает – из 360 мест в ЦИКе не менее 280 принадлежит РСФСР и лишь оставшаяся небольшая часть остальным республикам, вместе взятым. Предлагалось, чтобы РСФСР располагала во второй палате лишь двумя третями мест (то есть чтобы ее представительство было сокращено примерно вдвое и чтобы эти места распределялись также среди автономных республик). «Но если РСФСР хочет дать пример либерализма и демократического национализма, которым т. Сталин оперирует против нашей двухпалатной системы, пусть РСФСР создаст при своем ВЦИКе вторую палату, куда эти республики будут приглашены».[444]

Отвечая Раковскому на этом же заседании, Сталин обрушился на него и его поправки. Для этого выступления характерен отчетливо выраженный догматизм, одномерное мышление вкупе с пренебрежительным отношением к советским республикам. При этом, следуя курсу «разделяй и властвуй», Сталин пытался настроить против Раковского делегатов от восточных национальных формирований. Он заявил, что в случае принятия поправок тезисы «будут опрокинуты вверх дном». «Раковский хочет, – вещал он, – чтобы мы, обернувшись к Востоку, вместе с тем обернулись и к Западу. Но это невозможно, товарищи, и неестественно, ибо люди вообще либо в одну сторону поворачиваются лицом, либо в другую, – поворачиваться в обе стороны в одно и то же время нельзя».[445]

Диву даешься, как такая чистейшая и низкопробная демагогия, полное пренебрежение разносторонним, панорамным мышлением не встретили отпора делегатов, среди которых было немало опытных политических деятелей. Но к этому времени Сталин уже сосредоточил в своих руках огромную власть и вступать в перепалку с ним было весьма сложно и опасно. «Государственный фетишизм спутал Раковского», – добавил Сталин, подчеркнув правильность равенства не республик, а национальностей во второй палате ЦИК СССР, особенно в отношении восточных национальностей. Пренебрежение к союзным республикам особенно отчетливо проявилось у него в следующем пассаже полемики с Раковским: «Восточные народы, органически связанные с Китаем, с Индией, связанные с ними языком, религией, обычаями и пр… важны для революции прежде всего. Удельный вес этих маленьких народностей стоит гораздо выше, чем удельный вес Украины».[446]

Венгерские исследователи Л. Белади и Т. Краус отмечают: «Полемика Сталина с Бухариным и Раковским (на XII съезде РКП(б). – Авт.), подчеркивавшими вторичный характер местного национализма, имела и личные мотивы. Сталин стремился показать определенные противоречия в позиции этих товарищей в 1919 и 1923 годах, а изменение их взглядов помогало ему отвлечь внимание от своей позиции в грузинском вопросе».[447]

В результате съезд отверг поправки, предложенные Раковским, хотя с критикой сталинской позиции выступили и некоторые другие делегаты – украинцы Г. Ф. Гринько и Н. А. Скрыпник, грузины П. Г. (Буду) Мдивани, Ф. И. Махарадзе, К. М. Цинцадзе. Однако некоторые делегаты от Украины, которые чуть ранее солидаризировались с Раковским, переметнулись на сторону Сталина, отнюдь не убежденные его аргументацией, а преклоняясь перед его огромной властью.

Впрочем, некоторые из них, например Э. И. Квиринг, незадолго перед этим ставший секретарем ЦК КП(б)У, предпринимали неловкие попытки объяснить изменение собственной позиции принципиальными соображениями. Квиринг после голосования выступил на съезде со следующим заявлением: «Тов. Раковский, излагая последнюю поправку, был прав, когда говорил, что вносит ее от имени украинской организации. Правильно также и то, что я, как член ЦК нашей украинской организации, голосовал за эту поправку. Но уже тогда на Украине с некоторыми товарищами я говорил о том, не сделали ли мы в этом вопросе ошибки. Здесь я убедился в том, что действительно эта ошибка была нами сделана, и заключается она, по-моему, главным образом, в том, что это наше предложение национальными автономными республиками может быть понято как попытка ущемить интересы этих национальных республик. Исходя из этих соображений, я голосовал за предложение Сталина, а не за поправку Раковского».[448]

Х. Г. Раковский остался на съезде почти в изоляции. Болгарская исследовательница Ж. Дамянова с полным основанием объясняет причины того, что критическая речь Раковского не получила широкой поддержки, отсутствием ясности у многих большевиков по вопросам национальной политики: «Многие из них все еще разделяли идеалистическое “ультралевое” представление, что социалистическое государство, отменяя частную собственность, отменяет и основу национальных антагонизмов и любых расовых и других предрассудков».[449]

Но нельзя не принимать во внимание, что ко времени XII съезда власть Сталина в партии и в стране делала вступление с ним в любую конфронтацию просто опасным, причем уже он и его присные в полной мере козыряли демагогией, отождествлявшей верность его группе с верностью единству партии. К этому времени уже появились на политической авансцене такие сталинские клевреты, как В. М. Молотов, о котором говорили, что он «каменная задница»,[450] «дубинка Сталина», и Каганович, игравший роль «цепного пса, которого выпустили, чтобы “рвать” того или другого члена Политбюро, к которому, как он чувствовал, Сталин питал охлаждение».[451]

Этим, пожалуй, объясняется слабый отклик украинской печати на «нестандартные» выступления на съезде. Редакция «Коммуниста» уже явно опасалась гонений. Более того, стали колебаться те, кого Раковский причислял еще совсем недавно к своим рьяным сторонникам. На собрании коммунистов Основянского района Харькова унизительно выступил М. В. Фрунзе, который заявил: «Этот момент (вопрос о неравенстве во второй палате. – Авт.) был единственный, заставивший нас выставить свой проект, но, поскольку большинство съезда было против него, мы его особенно не защищали и присоединились к проекту тов. Сталина».[452]

XII съезд фактически закрепил неравноправие республик. Х. Г. Раковский в результате этого съезда стал общепризнанным оппонентом Сталина по национальному вопросу. Небезынтересно отметить, что при регистрации делегатов XII съезда время вступления Х. Г. Раковского в партию было обозначено 1890 г.,[453] то есть временем, когда он действительно стал участвовать в нарождавшемся социал-демократическом движении Болгарии. Но уже на XIV съезде его партстаж исхитрились определить лишь начиная с 1918 г.,[454] что позволяло весьма существенно ущемить авторитет непокорного коммуниста, объявив его не просто «молодым» членом партии, но к тому же не имеющим опыта дореволюционной партийной деятельности.