Неповторимое. Книга 1 - Валентин Варенников

«Тяжелым поражением, не на много уступавшим по своим масштабам катастрофе 8-й армии (речь идет об окружении и уничтожении 8-й немецкой армии в Корсунь-Шевченковской операции. — Авт.), ознаменовалось начало февраля и на южном фланге 1-й танковой армии, когда удерживаемый немецкими войсками выступ в районе Никополя подвергся ударам русских войск с севера и с юга…

…Русские хорошо постигли стратегию Гитлера и поэтому вряд ли опасались, что немецкое командование добровольно отведет далеко выдвинутое вперед южное крыло, лишив их тем самым возможности его уничтожить. Необходимость в радикальном сокращении фронта ощущалась еще больше, чем в предыдущие месяцы… Но Гитлер оставался глухим ко всем доводам…

…Постоянное вмешательство Гитлера в действия командования групп армий и его непрерывные возражения против своевременного отвода немецких войск с безнадежных участков, чрезвычайно затруднявшие руководство боевыми действиями…

…Гитлер издал директиву, смысл которой сводился к следующему. Наступление русских на юге прошло свою кульминационную точку. Их силы измотаны и распылены. Поэтому наступил момент окончательно остановить продвижение противника» (с. 335, 357 и 358).

Из этих высказываний Типпельскирха ярко видно, как деформировалось сознание немецкого генералитета, как они возненавидели своего кумира. С каким сарказмом Типпельскирх комментирует решения и действия Гитлера. Взять хотя бы последнее — содержание смысла директивы Гитлера! Конечно, о какой кульминации могла идти речь, если говорить о нашей армии?! Всему миру было видно, что силы у нашей армии, как и у государства в целом, из года в год прибавляются и конца этому подъему не было видно.

Но и у немецких генералов типа Манштейна, и у западных историков были и другие приемы. Даже историки- англичане П. Калвокоресси и Г. Винт (употребляю слово «даже» потому, что англичане все-таки во Второй мировой войне были нашими союзниками), даже они, стараясь обелить немецкое командование в связи с провалом в сражениях на Правобережной Украине, допускают гнусные приемы. В частности, в книге «Тотальная война. Причины и ход Второй мировой войны» на с. 481 пишут о количестве дивизий, принимавших участие с той и другой стороны. Из этого сопоставления можно понять, что в Красной Армии их было значительно больше, но ничего не говорится о том, что немецкая дивизия того времени имела численность от 7 до 9 тысяч, а советская — от 2,6 до 6,5 тысячи. Объективно же принципиальное соотношение сил и средств сторон на Правобережной Украине на 1 января 1944 года дается в «Истории Второй мировой войны 1939–1945 гг.» (Воениздат, 1977, т. 8, с. 66), где сказано:

— соотношение по личному составу 1,3:1 в пользу Красной Армии,

— соотношение орудий и минометов 1,7:1 в пользу немецкой армии,

— соотношение танков и САУ 1:1,1 в пользу немецкой армии,

— соотношение боевых самолетов 1,8:1 в пользу Красной Армии.

Таким образом, мы несколько превосходили противника по артиллерии и авиации. Количество же личного состава и танков было приблизительно равное.

Формально такое соотношение сил и средств, конечно, не позволяло нам проводить наступление, да еще с такими для немцев кульбитами: не успели они отдышаться от Никопольско-Криворожской операции (понеся огромные потери, но все-таки частью сил выскользнув из возможного окружения), как вдруг на их головы обрушились удары Березниговато-Снигиревской операции, которая унесла немецко-фашистских войск еще больше в сравнении с Никопольско-Криворожской. Хотя К. Типпельскирх приравнял поражение под Никополем (где фактически было брошено все тяжелое вооружение, техника и запасы и уцелело лишь незначительное количество личного состава) к катастрофе в районе Корсунь-Шевченково.

Конечно, чтобы гарантировать успех наступления, формально требовалось иметь трехкратное превосходство над противником. Причем и это преимущество должно быть использовано умно. А у нас общее соотношение сил и средств было почти равным. Мы выигрывали сражения за счет того, что на избранных направлениях и в определенный момент создавалось подавляющее превосходство в силах и средствах. Однако создать скрытно такое превосходство и нанести противнику сокрушительный удар там, где он его не ждет, — это уже военное искусство. Вот об этом-то искусстве немецкие генералы и западные историки стараются умалчивать.

Ну, и совсем неуместны их сетования на непогоду, на раскисшие дороги, на тяжелую непроходимую грязь и т. д. Действительно, благодатные украинские черноземы, если они вспаханы, в непогоду пройти нельзя, и эффективный маневр исключен. Но не надо забывать, что этот природно-климатический фактор в равной степени влиял и на советские войска. И даже больше на Красную Армию, чем на войска вермахта, так как нашим надо было наступать, а следовательно, больше двигаться и маневрировать. Они же у нас не летали, а так же, как и немецкие, перемещались по бездорожью, грязи, пахоте, по болотам, по залитым водой балкам и даже, как на подступах к Одессе, по лагунам. Конечно, было бы благороднее, если бы эти военные историки и мемуаристы сказали честно: да, уровень военного искусства советского генералитета, а также уровень подготовки войск, их боевые и морально-психологические качества значительно выше (или просто — выше) в сравнении с немецким командованием и подчиненными им войсками.

Но этого не сказано. Для такого шага нужны: сила воли и мужество.

Итак, нанеся поражение немцам на Правобережной Украине, Красная Армия уже была близка к выполнению стратегической задачи, поставленной Верховным Главнокомандующим, — полному изгнанию немецко-фашистских захватчиков с нашей священной земли. Что касается 3-го Украинского фронта, то перед ним на оперативном горизонте вырисовывалась Одесса. Взять ее так, чтобы не разрушить и чтобы не пострадало население, было важнейшей задачей.

Уже давно позади реки Ингулец, Ингул. Уже захвачены плацдармы на западном берегу Южного Буга. Уже созданы на этих плацдармах ударные группировки для развития наступления на Одессу. Но самым главным и самым интересным для истории моментом является то, что Ставка Верховного Главнокомандования впервые за всю историю войны в своей директиве назвала Государственную границу СССР как рубеж, которого надо было достигнуть в ходе наступательной операции. Это было событие исключительной важности — впервые через три года войны мы выходили на государственную границу нашей державы…

Освобождение героического города Одессы, конечно, тоже было задачей первостепенной важности. В начале войны город 73 дня героически сражался с немецкими и румынскими захватчиками, а когда последние все-таки овладели этой жемчужиной у моря, жители не встали на колени — они продолжили борьбу: в городе действовало 6 партизанских отрядов и 45 подпольных групп, которые объединились под общим руководством подпольного обкома партии. На протяжении всей войны они не давали оккупантам спокойно пребывать в этих краях. Поддерживая надежную связь со Ставкой ВГК, они действовали по общей стратегии и плану.

Приближался час освобождения всеми любимой Одессы. Операция по освобождению города была детально проработана. Всем частям и соединениям был доведен план действий. С фронта, т. е. с востока на запад, наступали 6-я и 5-я Ударная армии 4-го Украинского фронта. 8-я Гвардейская армия, взаимодействуя с 46-й армией 3-го Украинского фронта, наносила удар севернее. Захватив частями 35-й Гвардейской стрелковой дивизии город Новая Одесса на реке Южный Буг (наша дивизия за этот город получила орден Суворова), армия вначале развила наступление на запад, а затем, не доходя до станции Раздельная, резко повернула на юг и совместно с конно-механизированной группой генерала И. А. Плиева стала наносить удары с запада и юго-запада. Тем самым делался глубокий охват группировки противника, крупные силы наших войск выходили ему в тыл, отрезая пути отхода. Поэтому многие немецкие и румынские части, прослышав, очевидно, что их могут захлопнуть в Одессе, в панике бросали город и мчались к Днестру, переправляясь на западный берег на любых средствах.

Конечно, не обошлось и без курьезов. Так, командир соседнего 101-го Гвардейского стрелкового полка подполковник П. И. Смирнов ночью послал свою разведку в район села Татарка (в полосе наступления нашей дивизии) с целью оседлать дорогу и не дать возможности противнику безнаказанно уводить свои войска на запад. Нам об этом было известно в принципе. Дивизия, выйдя на выгодный рубеж, готовилась к решительному броску. Перед нами на некоторых участках стояли небольшие группы противника, которые слегка огрызались, но могли быть немедленно раздавлены при первой же команде. Однако дивизия пока не двигалась — подтягивала тылы, пополняла боевые подразделения (особенно первого эшелона) всем необходимым.