Русский след Трампа. Директор ФБР свидетельствует - Джеймс Коми

национальной разведки, изложил проделанную работу, сделанные выводы и основания для этих выводов перед президентом Обамой, вице-президентом Байденом и их старшими помощниками. Президент задал множество вопросов, как и вице-президент.

В такие моменты как эти, я подчас ловил проблеск теплых, братских, а иногда и несносных взаимоотношений между Бараком Обамой и Джо Байденом, двумя очень разными личностями. Обычно картина бывала такой: Обама проводит серию обменов мнениями, очень четко и ясно направляя разговор в русло «А». Затем в некий момент Байден встревает с вопросом: «Господин президент, могу я кое-что спросить?». Обама вежливо соглашается, но что-то в выражении его лица подсказывает, что он прекрасно знает, что следующие пять-десять минут мы все будем двигаться в направлении «Б». Выслушав и вежливо обождав, президент Обама затем обратно возвращает разговор в прежнее русло.

В данном случае мы не отвлекались. После продолжительного обсуждения разведывательной оценки президент спросил о плане на следующие брифинги. Директор Клеппер пояснил, что на следующее утро мы должны были встретиться с «Бандой восьми»[16] — допущенными к разведывательным материалам высокопоставленными должностными лицами Конгресса, демократами и республиканцами — а затем немедленно отправиться в Нью-Йорк, чтобы проинформировать избранного президента и его старших сотрудников.

Клеппер пояснил Обаме, что был необычный вопрос, который требовалось довести до сведения господина Трампа: дополнительный материал — которые станут называть «досье Стила» — содержащий различные утверждения в отношении Трампа. Этот материал был собран считавшимся надежным частным лицом, бывшим офицером союзной разведки, но не был полностью проверен. Материал содержал некоторые дикие вещи. Среди них были неподтвержденные утверждения, что избранный президент принимал участие в необычных действиях сексуального характера с проститутками в России во время поездки в Москву в 2013 году, действиях, в какой-то момент заключавшихся в том, что проститутки мочились на кровать в президентском номере отеля Ритц-Карлтон, в котором во время визита туда останавливался Обама. Другое утверждение заключалось в том, что эти действия были записаны российской разведкой с целью возможного шантажа избранного президента. Директор Клеппер пояснил, что мы считаем, что СМИ собираются сообщить о данном материале, и поэтому мы пришли к выводу, что для разведывательного сообщества было важно предупредить нового президента.

Казалось, все это не вызвало никакой реакции Обамы — по крайней мере, с нами он ей не поделился. Ровным голосом он спросил: «Какой план этого брифинга?»

Бросив на меня кратчайший косой взгляд, Клеппер набрал воздуха и сказал: «Мы решили, что директор Коми после завершения общего брифинга ОРС один на один встретится с избранным президентом, чтобы сообщить ему об этом материале».

Президент не сказал ни слова. Вместо этого он повернул голову влево и посмотрел прямо на меня. Он подчеркнуто приподнял и опустил брови, а затем отвернулся. Полагаю, вы могли бы прочесть в этом молчаливом выражении все, что захотите, но, по-моему, его взмах бровями Граучо Маркса[17] одновременно отражал тонкий юмор и выражение озабоченности. Он практически говорил мне: «Удачи в этом». Я начал ощущать ком в животе.

Когда совещание закончилось, мой взгляд упал на вазу с яблоками на кофейном столике Овального кабинета. Так как президент и миссис Обама были ярыми сторонниками здорового образа жизни — Первая леди организовывала кампанию в школах по замене мусорной еды на овощи и фрукты — яблоки годами были атрибутом Овального кабинета. Я не вполне был уверен, что они съедобны, но однажды видел, как руководитель аппарата Денис Макдоноу взял два за раз. Несомненно, он не стал бы есть пластиковые муляжи фруктов. Моя младшая дочь давным-давно попросила меня принести ей президентское яблоко, а это, несомненно, был последний раз, когда в Овальном кабинете вместе окажемся я и яблоко. Теперь или никогда. Стащить яблоко по завершении встречи по поводу российского вмешательства? Так пошло. Но отцовский долг перевесил пошлость. Я прихватил яблоко. Никто меня не остановил. В машине я сфотографировал его и отправил фотографию своей дочери, привезя продукт тем вечером. Она дала мне попробовать кусочек. Не пластик.

* * *

Позже в тот день мне позвонил министр национальной безопасности Джей Джонсон, являвшийся моим другом со времен, когда мы вместе были федеральными прокурорами на Манхэттене в 1980-х. Он тем утром был на брифинге в Белом доме. Я понятия не имею, звонил ли он мне по просьбе Обамы, и обсуждали ли они эту тему вдвоем, но он озвучил то, как я воспринял взмах бровями в Овальном кабинете.

— Джим, меня беспокоит этот план, чтобы ты неофициально проинформировал избранного президента, — сказал он.

— Меня тоже, — ответил я.

— Ты когда-нибудь встречался с Дональдом Трампом? — спросил он.

— Нет.

— Джим, пожалуйста, будь осторожен. Будь очень осторожен. Все может пойти не очень хорошо.

Я поблагодарил Джея за заботу и за звонок. Это не заставляло меня чувствовать себя лучше.

Тем не менее, я не видел выхода. ФБР было известно об этом материале. Двое сенаторов Соединенных Штатов по отдельности связались со мной, чтобы предупредить о его существовании и о том факте, что у многих в Вашингтоне оно либо есть, либо они знали о нем. CNN проинформировали пресс-службу ФБР, что собираются им воспользоваться сразу же на следующий день. Правда это или нет, важный элемент обезвреживания любых попыток принуждения официального должностного лица — это рассказать данному должностному лицу, что могут сделать или сказать враги. ФБР называет это «оборонительным брифингом».

Как, черт возьми, можно было проинформировать человека о российских усилиях, и не рассказать о данном документе? Но это было настолько непристойно и постыдно, что не было смысла говорить ему об этом при группе, особенно при группе под руководством назначенцев Обамы, уходящих в отставку в тот момент, когда Трамп стал президентом. Я оставался директором ФБР, мы знали эту информацию, и этому человеку нужно было все рассказать. Было абсолютно логично, чтобы это сделал я. План был разумным, если это слово применимо в контексте разговора с новым президентом о проститутках в Москве. И все же, этот план вызывал у меня глубокий дискомфорт.

Дискомфорт вызывало не только это: давным-давно я понял, что люди склонны полагать, что вы действуете и думаете так же, как они бы в схожей ситуации. Они проецируют свое мировоззрение на вас, даже если вы смотрите на мир совершенно по-другому. Существовал реальный шанс, что Дональд Трамп, политик и жесткий торговец, решит, что я машу у него перед носом этой темой с проститутками, чтобы прижать его, получить рычаг. Он вполне мог предположить, что я вытаскивал Дж. Эдгара Гувера, потому что Гувер именно так поступил бы на