Миры Уильяма Тенна - Том 01 - Уильям Тенн

Моддо повернул нервное, с большим подбородком лицо:

— В сущности, только то, что это какой-то праздник. Мол, в целях дальнейшего благоденствия и процветания народа вы достигли полного контроля над человеческой окружающей средой. Неважно. Главное, они понимают: происходит нечто такое, что вам нравится, и надо радоваться вместе с вами.

— Своему же рабству. Недурно! — Несколько долгих секунд Гаромма наслаждался восхитительным вкусом неограниченной власти. Вдруг этот вкус показался ему кислым, и он вспомнил. — Моддо, сегодня днем я хочу решить вопрос Слуги Безопасности. Мы обсудим это, как только вернемся.

Слуга Образования кивнул:

— У меня есть некоторые соображения. Вы знаете, дело не такое простое. Существует проблема преемника.

— Да. Эта проблема существует всегда. Что ж, может быть, еще через несколько лет, если мы сумеем сохранить сегодняшние показатели и распространить методику воспитания на неприспособленные элементы разных возрастных категорий населения, удастся вообще начать демонтаж системы Безопасности.

— Пожалуй. Впрочем, глубоко укоренившиеся тенденции переориентировать значительно труднее. И неизменно нужна система Безопасности в высших эшелонах администрации. Но я приложу все силы, я сделаю все, что только возможно.

Гаромма кивнул и, удовлетворенный, выпрямился на табурете. Моддо всегда будет стараться изо всех сил. А на чисто обыденном уровне и этого вполне достаточно.

Слуга Всех небрежно поднял руку. Радостные возгласы и аплодисменты мгновенно смолкли. Вперед вышел следующий чиновник Образования, чтобы в подробностях описать методику тестирования. Церемония продолжалась.

Это был день полного контроля...

Моддо, Слуга Образования, Учитель Человечества, потер раскалывающийся от боли лоб длинными наманииоренными пальцами и позволил себе понежиться в лучах абсолютной власти, полной власти, такой власти, о какой ни один человек даже не смел мечтать до сего дня.

Полный контроль. Полный...

Оставалась только проблема преемника Слуги Безопасности. Гаромма потребует решения, как только они тронутся обратно в Лачугу Служения. Но никакого решения у него не было. Любой из двух Помощников Слуги Безопасности будет в состоянии превосходно справляться с работой, однако вопрос заключался не в этом.

Вопрос заключался в том, кто из этих двоих с наибольшей вероятностью станет поддерживать в Гаромме то высокое напряжение страхов, которые Моддо культивировал в нем на протяжении тридцати лет?

Именно таково, по мнению Моддо, было истинное назначение Слуги Безопасности: служить наипервейшим «мальчиком для битья» для разъедаемого страхами подсознания Слуги Всех — до того времени, пока душевные конфликты не вызовут кризиса. Затем, после ликвидации человека, вокруг которого Гаромма приучен свой страх концентрировать, его напряжение временно спадет.

Все это чем-то похоже на рыбную ловлю, подумал Моддо. Рыба заглатывает крючок, убивая Слугу Безопасности, а потом ты водишь ее, спокойно и уверенно, в течение нескольких лет, исподтишка роняя намеки о растущих амбициях преемника. Но при этом не хочется вытаскивать рыбу на берег. Хочется лишь постоянно держать ее на крючке и под полным контролем.

Слуга Образования украдкой улыбнулся. Он приучил себя так улыбаться с самого детства. Вытащить рыбу на берег? Это означало бы самому стать Слугой Всех. А какой разумный человек станет удовлетворять свою жажду власти столь идиотским способом?

Нет, брось кость коллегам, высшим должностным лицам в Лачуге Служения, которые вечно интригуют и плетут заговоры, заключают союзы и контрсоюзы: Слуге Промышленности, Слуге Сельского Хозяйства, Слуге Науки и остальным особо важным дуракам.

Быть Слугой Всех — значит быть мишенью заговоров, центром всеобщего внимания. Умный человек с неизбежностью должен прийти к выводу, что власть — неважно, как она завуалирована и замаскирована, — представляет собой единственную стоящую цель в жизни. А Слуга Всех — как бы он ни прятался под сотнями покровов скромности — есть не что иное, как воплощение власти.

Нет. Куда лучше, чтобы тебя принимали за нервного, неуверенного в себе, слабовольного человека, чьи колени дрожат под бременем совершенно непосильных обязанностей. Разве он не слышит их презрительные голоса у себя за спиной?

«...Административная игрушка Гароммы...»

«...Придурковатый духовный прислужник Гароммы...»

«...Не более чем скамейка для ног, весьма вездесущая скамейка, имейте в виду, но тем не менее лишь скамейка для ног, на которой покоится могучий каблук Гароммы...»

«...Несчастный, бесцветный, нервный слюнтяй...»

«...Стоит Гаромме чихнуть, как у Моддо начинается насморк...»

Однако находиться на этом лакейском, презираемом месте — в действительности определять политику, создавать и крушить людей, быть de facto диктатором всей человеческой расы...

Он снова поднял руку и потер лоб. Головная боль усиливалась. А официальная часть празднования полного контроля продлится еще не меньше часа. Нужно как-нибудь украдкой выбраться минут на двадцать—тридцать к Целителю Лубу, но только чтобы не рассердить Гаромму. Со Слугой Всех в такие кризисные моменты надо обращаться с особой осторожностью. Страхи, которые в беднягу внедрялись, могут так его обуять, что Гаромма самостоятельно примет какое-нибудь безумное решение. А такой возможности, как бы фантастически призрачна она ни была, нельзя оставлять ни единого шанса. Слишком опасно.

Несколько секунд Моддо слушал, как молодой человек, стоящий перед ними, болтает о методах и средствах, об

асимметричных графиках и коэффициентах корреляции, выпаливает пустопорожний жаргон, прикрывающий гениальность психологической революции, которую он, Моддо, осуществил. Да, им придется пробыть здесь еще не меньше часа.

Тридцать пять лет назад, когда он писал диссертацию в Центральной аспирантуре Службы Образования, Моддо наткнулся на настоящий золотой самородок среди гор шлака статистики по многовековому массовому воспитанию: на концепцию индивидуального подхода.

Долгое время ему казалось, что эту концепцию невероятно трудно применить на практике: когда все, чему тебя учили, направлено на эффективное манипулирование склонностями миллионов людей, то учитывать чувства и предпочтения одного человека так же трудно, как удержать в руках только что пойманного, скользкого и отчаянно бьющегося угря.

Но когда его диссертация была закончена и защищена, — диссертация, предлагавшая методики для достижения полного контроля, которую предыдущая администрация положила на полку и забыла, — он еще раз вернулся к проблеме индивидуального воспитания.