Алтын-Толобас - Борис Акунин

Он подошел, поставил свечу в глиняном шандале на стол, куда Вальзер уже пристроил графин с кружками.

Бледно-коричневые, письмена покрывали листы сплошной паутиной. Неужто в этих закорючках таится секрет великой трансмутации?

– Я одного не возьму в толк, – задумчиво произнес капитан, разливая вино. – Зачем вам, дорогой господин Вальзер, всё золото вселенной? Вы достаточно состоятельны, чтобы обеспечивать себя всем необходимым. Мой ученый брат, настоятель бенедиктинского монастыря, говорил: «Богатство измеряется не цифрами, а ощущением. Один чувствует себя нищим, имея ренту в сто тысяч дукатов, потому что ему всё мало; другой богат и со ста талерами, потому что ему хватает и еще остается». Вы безусловно относитесь ко второй категории. К чему же было тратить столько лет и сил на добычу сокровища, которое вам не нужно? Не понимаю. Так или иначе, теперь ваша мечта осуществилась. Давайте за это выпьем. Мне не терпится попробовать вашего замечательного кипрского.

– Постойте.

Аптекарь внезапно сделался серьезен, а возможно, даже чего-то и устрашился – нервически облизнул губы, захрустел пальцами.

– Я… Вы… Вы совершенно правы, мой друг. Я сразу понял, что вы не только храбры, но и проницательны. Тем легче мне будет признаться вам, человеку умному и великодушному…

– В чем? – улыбнулся фон Дорн. – Вы что, ошиблись, и в Замолее написана какая-нибудь бессмыслица? Никакого Магистериума, Красной Тинктуры или как там еще называется ваша магическая субстанция, с помощью этой пыльной книжки вы не добудете? Ничего. Моей добычи хватит на двоих. Я поделюсь с вами – тем более, что вам и в самом деле не так много надо. Хотите, я куплю вам отличный дом неподалеку от своего замка? О, я выстрою себе настоящее французское шато – с башнями и рвом, но в то же время с большими окнами и удобными комнатами. А вам я куплю славную усадьбу с чудесным садом. Вы будете сидеть в увитой плющом беседке и читать свои скучные книги. А может быть, даже сами сочините философский трактат или опишете историю поисков Либереи в дикой Московии. Чем не роман?

Он засмеялся, довольный шуткой. Вальзер же стал еще мрачнее. Он определенно волновался, и чем дальше, тем больше.

– Я же говорю, герр капитан, вы человек великодушный, и картина, которую вы нарисовали – дом, сад, книги – для меня полна соблазна. Но мне уготована иная дорога в жизни. Не мир, но бой. Не отдохновение, а жертвенное служение. Вы угадали: в Замолее не содержится рецепт изготовления Философского Камня. По очень простой причине – из одного элемента невозможно добыть другой, из ртути никогда не получится золото. В наш просвещенный век никто из настоящих ученых в эти алхимические бредни уже не верит.

Корнелиус так удивился, что даже кружку с вином отставил.

– Но… Но зачем же вам тогда понадобилось это старье? Из-за лалов страны Вуф?

– Нет. Меня не интересуют сверкающие камешки и золото, тут вы тоже правы. – Аптекарь показал пальцем на раскрытую книгу, и его голос задрожал, но уже не от волнения, а от торжественности. – Этот древний папирусный манускрипт, которому больше полутора тысяч лет, совсем о другом. Простите меня, мой славный друг. Я обманул вас.

* * *

Видя, что в глазах старика блестят слезы, Корнелиус пододвинул Вальзеру кружку.

– Да что вы так расстраиваетесь, приятель! Мне ведь в общем всё равно, что там написано, в вашем Замолее. Главное, чтоб вы были довольны. Вы довольны?

– О да! – вскричал Вальзер, и слезы на его глазах вмиг высохли. Текст превзошел самые смелые мои ожидания! Это перевернет…

– Ну вот и отлично, – перебил его капитан. – Вы довольны, я тоже доволен. А мое предложение остается в силе. В моем замке или по соседству с ним всегда найдется для вас уютное жилище. Выпьем же за это.

– Ах, да погодите вы с вашим вином! – досадливо всплеснул руками аптекарь. – Неужто вам не хочется узнать, что за сокровище я разыскивал так долго, так упорно, подвергая угрозе свою и вашу жизнь?

– Отчего же, мне крайне любопытно. Я просто хотел сказать, что вовсе не обижен на вас за шутку с Философским Камнем. Так мне, невежде, и надо.

– Слушайте же.

Вальзер провел рукой по лицу, словно хотел надеть или, наоборот, снять маску. Когда снова взглянул на собеседника, тому показалось, будто аптекарь и в самом деле стянул личину добродушного, смешного чудака. Теперь на Корнелиуса смотрел человек решительный, страстный, целеустремленный. Голубые глаза старого медика высверкивали такими зарницами, что с лица капитана враз слетела снисходительная улыбка.

– В этой книге, – тихо начал Адам Вальзер, – спасение человечества. Не больше и не меньше. Непросвещенному и неподготовленному уму она может показаться страшной. Даже и ученому мужу, если его разум незрел, а душа находится во власти ложных верований, опасно читать эти страницы. Пастор Савентус, уж на что был образованный и здравомыслящий для своего времени человек – и тот не выдержал, бежал, куда глаза глядят. Он не русского царя устрашился, а этой рукописи.

– Что ж в ней такого? – спросил капитан, опасливо глядя на книгу Замолея, и на всякий случай чуть отодвинулся от стола.

Но аптекарь будто не слышал вопроса – продолжил свой рассказ ровным, приглушенным голосом, а глаза его теперь были полузакрыты.

– Я обманул вас, когда сказал, что обнаружил записки Савентуса в Гейдельбергском университете. Я наткнулся на них в архиве миланской инквизиции, где читал старинные протоколы допросов еретиков, которых святые отцы отправили на костер. Такую привилегию мне даровал кардинал Литта за то, что я вылечил его от почечуя. Савентус попал в застенок инквизиции вскоре после бегства из России, в 1565 году. Видно, от пережитого слегка повредился в рассудке. Ехал через Европу, много болтал. Кончилось доносом и темницей, выйти из которой доктору было уже не суждено.

– От чего же он рехнулся?

На этот раз вопрос был услышан.

– Помните, мой дорогой Корнелиус, я говорил вам, что в потайном сундуке константинопольских базилевсов хранились раннехристианские еретические книги? Это – одна из них, самая знаменитая, которую никто не видел больше тысячи лет, так что о ней сохранились лишь смутные предания.

– Еретическая книга? – разочарованно протянул фон Дорн и бояться стола перестал. – Эка невидаль.

– Известно ли вам, – еще больше понизил голос аптекарь, – что подлинных евангелий было не четыре, а пять? Пятое жизнеописание Иосифова сына составил апостол Иуда. Да-да, тот самый.

– Разве он не повесился вскоре после распятия?

– Сведения о кончине того, кто выдал мессию Синедриону, противоречивы. Евангелисты утверждают, что он удавился. В «Деяниях апостолов» написано, что предатель споткнулся на ровном месте и чрево его ни с того ни с сего «расселось». А у Папия Иерапольского читаем, что Иуда дожил до преклонных лет, а умер от таинственной болезни: тело его страшно распухло и стало издавать невыносимое зловоние, так что люди брезговали подойти к недужному. Папий был учеником апостола Иоанна и современником Иуды. Его свидетельству можно верить. Это значит, что Иуда прожил долгую жизнь. Человек, близко знавший Христа и погубивший его, оставил подробное жизнеописание так называемого Спасителя. Пятый евангелист не только разъяснил, почему он положил конец мессианству Иисуса (уж, само собой, не из-за тридцати серебряных монет), но и рассказал о Назареянине всю правду, без лжи и прикрас. На заре христианства эта рукопись ходила по рукам и многих отвратила от новой веры. Потом, со времен императора Константина, сделавшего христианство государственной религией, «Евангелие от Иуды» вдруг исчезло. Теперь-то понятно, куда оно делось: все списки были уничтожены, а оригинал остался в тайном книгохранилище кесарей. Заглядывать в этот манускрипт воспрещалось под страхом погубления души, но и уничтожить древнее свидетельство базилевсы не посмели.

– Там написаны про Спасителя какие-то гадости? – сдвинул брови фон Дорн. – Ну и что? Кто ж поверит измышлениям подлого предателя?

– Измышлениям? – Вальзер усмехнулся. – В протоколе допроса Савентуса была приписка инквизитора: «Сие кощунственное сочинение, именуемое „Иудиным Евангелием“ несомненно произведено самим прелукавым душеуловителем Сатаной, ибо даже в пересказе порождает неудержимый соблазн усомниться в Божественной природе и Благости Господа нашего Иисуса». У меня было мало времени, а текст читается трудно, но, одолев лишь первые четыре страницы, я уже узнал про Иисуса такое, что смысл всех его деяний предстал передо мной в совершенно ином свете! – Рассказчик задохнулся от возбуждения. – Если б предъявить миру только эти четыре страницы, и то вся христианская вера пришла бы в шатание! А самое поразительное то, что, если отправиться в Святую Землю, то очень возможно, что еще и теперь можно сыскать доказательства правдивости евангелиста! Знаете ли вы, кем на самом деле был Иисус из Назарета и чем он занимался первые тридцать лет своей жизни?