Мятежник - Андрей Плеханов

Леку тошнило от этого. Она пыталась теперь выключить телевизор всякий раз, когда Ирокез появлялся на экране и начинал: «Рад видеть вас, братья и сестры мои! Да пребудет с вами благоволение Божие...» Но Демид не давал ей сделать это. Он внимательно вслушивался в каждое слово отца Ираклия, вглядывался в его глаза, изучая, как противника перед боем. Смешно сказать, но Демид всерьез решил, что Ираклий – это новый Табунщик! Вот чудак-то!

Трое солдат АРДО (так они сами себя и называли – «солдаты») расположились за единственным свободным столиком в углу, заказали кофе и молча пили его, не разговаривая друг с другом и пристально разглядывая посетителей. Ребята как ребята – лет по двадцать, вполне симпатичные. Любители пива, притихшие было при появлении ардовцев, снова оживились и перестали обращать на них внимание.

– Лека, знаешь что? – Демид наклонился к девушке и зашептал ей в ухо: – Эти арды – настоящие фашисты! Они еще покажут всем почем фунт лиха!

– Да ладно, Дем! – Лека посмотрела на Демида как на больного, одержимого навязчивой идеей. – Чего ты привязался к ним? Нормальные ребятишки. Играют в справедливость, задурил Ирокез им головы. Фашисты... Скажешь тоже!

– Лека, я серьезно тебе говорю! Посмотри на их лица. Они уже не способны мыслить самостоятельно. Это – зомби. У них в башке не осталось никаких мотиваций, кроме послушания своему фюреру. Прикажи он им – они и убивать станут.

– Отвяжись.

– Люди уже начали погибать... Вьетнамцы... Помнишь, я показывал тебе заметки в газете? Кто-то убивает вьетнамцев на автозаводе. Их убили люди Ирокеза.

Лека вспомнила – действительно, недавно произошло несколько странных убийств. Четверых вьетнамцев забили до смерти. Но ведь вьетов лупили всегда. И до Ираклия, и до АРДО. И не только вьетнамцев, но и всех прочих нерусских. Наверное, Демочка все же перебрал пива с отвычки.

– Ага, понятно! – Лека язвительно улыбнулась. – Попробуем применить дедуктивный метод Шерлока Холмса. Картина вырисовывается жуткая! Злой дух Абаси, вселившись в отца Ираклия, зондирует сны несчастного Демика. Он врывается в эти сны без спроса и видит, что все они нашпигованы косоглазыми китайцами, желтыми, как сливочное масло. А поскольку Ираклий разумом слабоват и не в состоянии отличить китайцев от вьетнамцев, он начинает преследовать бедных маленьких вьетов и убивать их почем зря! Слушай, почему бы нам с тобой не создать Общество Защиты Вьетнамцев? Ты – председатель, а я коммерческий директор...

– ... Если в кране нет воды, значит, выпили арды! – Хриплый рев донесся с соседнего столика. Бородатый мотоциклист, оказывается, перенес огонь своего веселья на мальчиков из АРДО. – Э-эй, соколы Ирокеза! Приветствую вас, дети мои! – Он вскочил и вытянул руку вперед в нацистском приветствии. – Так у вас, что ли, полагается? «Дойчес зольдатен, унтерофицирен, нихт капитулирен...»

Он затянул песенку на немецком языке, отчаянно коверкая слова. Бармен вышел из боковой двери и что-то тихо сказал ребятам из Армии Добра. Один из них кивнул, поднялся и направился к расшумевшемуся байкеру.

– Ты нарушаешь порядок! – Слова ардовца прозвучали в притихшем кафе твердо и отчетливо. – Веди себя спокойно, или я накажу тебя!

– Накажу?! – Бородатый расхохотался. – Попу мне напорешь? Ой, мамочка! Держите меня сто мужиков, мне страшно! Слушай, ты, соплеглот! Клал я с прибором на Ирокеза вашего, и на всех вас, и на тебя лично!

Смачный плевок вылетел изо рта бородатого и шлепнулся на шнурованный высокий ботинок солдата, начищенный до зеркального блеска. Ни один мускул не дрогнул на лице арда. Он спокойно извлек из-за пояса свою дубинку и проверил ее на изгиб, словно прикидывая, достаточно ли она крепка, чтобы с первого раза проломить голову распоясавшегося хулигана.

– Эй, ты, щенок! Ты меня своей палочкой не пугай! – Бородач, покачиваясь, принял боксерскую стойку. Кулаки его выглядели весьма внушительно. – Я таких, как ты...

Ард отправил его в нокаут одним ударом. Бородач не успел и пальцем шевельнуть. Секунду он шатался, выпучив глаза: на лице его, словно проявляясь на фотографии, вспухала багровая полоса. А потом рухнул на стол. Пивные кружки полетели на пол, девчонки с визгом вскочили. Второй байкер с ревом схватил тяжелый дубовый стул и пошел в атаку. Двое солдат, сидевших за столом, молча переглянулись и зашагали на помощь к своему приятелю, на ходу доставая дубинки.

Лека видела такую мясорубку только в кино. Стул, которым пробовал закрываться ошалевший мотоциклист, искрошили в щепки в считанные секунды. Нарушителя спокойствия оглушили, а потом прислонили к стенке вместе со своим толстым приятелем, харкавшим кровью, и начали методично избивать. Дубинки взлетали и опускались с чмокающим звуком. Арды работали, как машины, безжалостно и хладнокровно.

– Палачи! Сволочи! Вы же убьете их! – Одна из девиц повисла на руке солдата. – Звери! – Парень стряхнул ее на пол, как пушинку, а потом – Лека не поверила своим глазам – наклонился и вытянул дубинкой вдоль спины. Черное обтягивающее платье девушки лопнуло. А ард продолжал экзекуцию, как будто перед ним была не беззащитная девушка, а закоренелый преступник десяти пудов весом. Девчонка корчилась на полу вся в крови, закрывая голову руками, от одежды ее остались одни клочки.

– Демид, я так не могу!

Лека вскочила и не помня себя запустила кружкой в голову одного из ардов. Удар пришелся точно в висок, голова парня мотнулась, и он медленно осел на пол. А Лека уже мчалась вперед. Двое оставшихся немедленно повернулись к ней. Лека с разбегу взлетела в воздух, метя ногой в голову одного из парней. Но ард отклонился молниеносным движением, за которым чувствовались месяцы тренировок. И тут же дубинка его въехала в живот Леки, переломив девчонку пополам.

Демид удивленно поднял брови. Выглядело все это очень профессионально. Слишком профессионально. Ребятишки, оказывается, были натренированы не хуже спецназовцев.

Ард не дал Леке упасть. Он перехватил ее рукой за плечо и прижал к стене. Другой солдат размахнулся, собираясь отвесить ей хороший удар. Но Лека, пребывающая, казалось бы, в полубессознательном состоянии, среагировала моментально. Она вытянула руки, и дубинка застряла между ее скрещенными предплечьями, потеряв всю энергию своего удара. Быстрое, почти незаметное глазу движение – и ард лишился своего оружия. Лека прижала обеими руками кисть противника, вцепившуюся ей в плечо, и сделала резкий выпад в сторону, выкрутив его руку. Ард перекувырнулся через голову и грохнулся на живот. Лека заломила руку его за спину, схватила за волосы и треснула лбом об пол. Парень затих.

Все это заняло долю секунды. Лека повернула голову и увидела глаза третьего солдата – прозрачные и хладнокровные. Ни тени испуга не было в этих глазах. Ни тени жалости, ни тени размышления. Кованый его ботинок с хрустом влетел в ребра Леки. Девушка задохнулась и полетела по полу, сшибая на своем пути стулья. Дикая боль штопором вкрутилась в ее сознание, и мир померк.

Солдат Добра медленно шел к нарушительнице спокойствия, лежащей на полу шатенке лет 18-22 среднего роста правильного сложения степень физического развития высокая степень нанесенного физического ущерба средняя подлежит наказанию подлежит наказанию подлежит наказанию... Его не волновало, что случилось с его собратьями солдатами, что представляет собой девушка, которую он собирался наказать, кто будет расхлебывать всю эту кашу, грузить покалеченных на носилки, накладывать шины на их сломанные конечности, писать объяснения в милиции. Перед ним был субъект, нарушивший порядок. И его необходимо было наказать. Отпустить ему грехи во имя и именем грядущего Добра.

Он наклонился и поднял дубинку с пола. Затем схватил скатерть и сдернул ее со стола, со звоном свалив всю посуду. Мысль пришла ему в голову: наказуемую нужно положить на стол тогда ему не придется наклоняться ему будет удобнее и он сможет лучше выполнить свое дело маленькое дело частицу большого дела. Что-то похожее на удовлетворение шевельнулось в его душе. Все, что было на пользу Добру, воплощало Добро в этой жизни. Отец Ираклий похвалил бы его.

Он схватил девушку за шею и бедро и кинул ее на стол. Она оказалась очень легкой – удивительно, как такой хрупкий объект смог оказать значительное сопротивление. Солдат не собирался сильно наказывать ее. Десять ударов – вполне достаточно. Плохо убивать людей. Достаточно выбить из них Зло – и они поймут, что больше так поступать не стоит.

«УБЕЙ ЕЕ», – неожиданно услышал он голос. Не узнать этот голос было нельзя. Отец Ираклий! Это он разговаривал с солдатом. Солдат не удивился. Ираклий всегда был со своими детьми. Он всегда знал, что они делают. Он всегда был здесь, в голове, как частица Добра, вживленная в душу. И он никогда не ошибался. А потому не ошибались его дети, выполняя его приказы.

«УБЕЙ ЕЕ. НЕМЕДЛЕННО. УБЕЙ ЕЕ. НЕМЕДЛЕННО. ЭТО НЕИСПРАВИМЫЙ ВРАГ ДОБРА. ПОДЛЕЖИТ УНИЧТОЖЕНИЮ. УБЕЙ». Солдат еще не убивал людей, но знал, как это делается. Всего один удар палкой – вот сюда, по незащищенному горлу. Он поднял свое оружие. «УБЕЙ ЗЛО, СЫН МОЙ».