Повелитель снов - Петр Катериничев

Выстрел треснул, словно проской сухой жердиной ударили по деревянному настилу. Джип осел на переднее колесо.

От души отлегло.

– И пистолетик убери, – спокойно посоветовал я. – Не успеешь. По двум причинам. Называть?

А чего называть? Тот, кто в машине, рангом повыше, – выстрел различил… А догадаться, что произойдет с сидельцами обездвиженного авто после удара заряда картечи… Чай, не кино американское: с такого расстояния – прошьет навылет!

– Выходите из машины, ребята… Потолкуем накоротке.

Дверца распахнулась, Лука соскочил с приступки с наведенным на меня пистолетом.

– И – что? – спокойно спросил я.

– Ты думаешь, поймал нас?

– Да вы сами себя поймали.

– А ты герой, да? Готов умереть?

– Нет. Сказать почему, Лука? Потому что ты – не готов умереть следом. И тот – кто остался в машине. – Я улыбнулся одними губами. – «И не играй с нами. Не тот расклад». Жизнь не игра. И оттого – все в ней переменчиво и текуче…

– И что ты выиграл?

– Все, – скромно ответил я. И – кивнул.

Грохот, заряд картечи прошелестел рядом и кучно ударил в автомобиль, прошив заднюю дверцу.

– Убедил? Бросай пистолет, Лука. И скажи товарищу – пусть выходит. Следующий выстрел будет на поражение.

Но «товарищ» и сам все понял правильно. Водительская дверца открылась, на землю, морщась от боли в перебитой голени, ступил… Алеф.

– «Дружба крепкая не развалится, не развеется от дождей и вьюг…» – не удержавшись, напел я. Перешел на английский: – Привет, Алеф! Вижу, умирать ты тоже не готов. Понимаю. Жалко. Когда власть в руках… И осталось чуть-чуть, чтобы получить ее столько, что… Знаешь, есть у нас такая песенка: «А чуть-чуть не считается…» Ну что? Поедем к Альбе? И махнем эти детские каракули на живую девчонку?

Алеф только крепче сцепил зубы.

– Вот и славно. Молчание – знак согласия.

– Ты у меня лучше спроси, – зло процедил Лука.

Да. Парниша он скорый и, прямо скажем, не раздумчивый на предмет «пострелять».

– Твой парацельс по машине палить горазд… А – по живым людям? На это нужен навык и вдохновение…

И формально, и психологически Лука был прав. Парень – доктор, а не убийца. Пробить джипу скаты или кузов – не одно и то же, что человеку – грудину…

– Он не выстрелит. Я – запросто.

– Да? – воздел я брови «домиком».

Не знаю, что на меня нашло. Безумство – вещь заразительная… А что мне оставалось делать? Я шел прямо на наведенный на меня ствол. Лука смотрел мне в глаза, и я взгляда не отвел… И видел он в моих глазах… пустоту. Потому что я не думал ни о чем. Ни о жизни, ни о смерти, ни о бессмертии… Если и изреченная мысль – ложь, то чего стоит неизреченная – перед наведенным в грудь смертоносным жерлом?

А Лука – думал… О том, что, как только он выстрелит в меня, между ним и зарядом картечи не останется никакой преграды… И что время сейчас лихое… И что молодые теперь – лютые и бестрепетные – человека прибрать… И что доктор к крови и к смерти профессией приученный… И что…

Глаза Луки неожиданно заметались, и в них, как в полынье стылого омута, заплескалось мутное безумие близкого небытия… Я испугаться не успел. И выстрела – не услышал. Человек никогда не слышит пулю, что его убивает.

Глава 84

Лука упал замертво с пробитой головой. На нас, прямо по целине, несся «ровер». Затормозил в паре метров, оттуда вывалился генерал Бобров с зажатым в руке «тишаком». Перевел ствол на Алефа, гаркнул повелительно:

– На землю! Руки за голову!

Глаза Сергея Сергеевича были холодны и спокойны, а губы кривились в хищном оскале. Алеф неловко опустился на одно колено с руками на затылке и ничком ткнулся в сухую траву.

– Ну что? Навыки я не потерял? А ты – хорош! Тебя где учили грудью на стволы ходить? Кино про коммунистов вспомнил? Которые умирают, но не сдаются? Или – про пионеров-героев?!

– Они похитили Аню.

– Это что, повод для самоубийства таким экзотическим способом?

– Я бы его дожал.

– Или – он бы тебя убил. Под-рос-ток!

Слово «подросток» с той интонацией, с какой произнес его генерал, прозвучало столь оскорбительно, что я даже покраснел. А он тем временем посмотрел на лежащего лицом вниз Алефа, кивнул удовлетворенно:

– Ну вот. Не было ни гроша, да вдруг – алтын! Али Мохаммед Фалех. Легендарный Алеф. – Бобров перешел на английский: – Может, тебя тоже пристрелить, за компанию? Не, не буду. Мне за тебя орден дадут, факт. И – почетную грамоту. – Повернулся ко мне: – Что застыл?! Живой и – хорошо. Вяжи этого идейного борца и пакуй в кузов. В смысле – в салон. Через полчаса он должен уже мирно спать в багажнике дипломатической тачки медвежонком Умкой! Пока твой друг Саша Гнатюк не прочухался! Вербовка – это как наваждение… А вернется он в стены родные, померкует и решит… Уже вернулся! Два часа как! Короче – шевелись! Стар я уже – тяжести таскать! Да и не по чину!

Алефа я связал собственным ремнем, погрузил на заднее сиденье «ровера» и укрыл пледом.

Наблюдая все происходящее и классифицировав сие как «конец битвы богов и титанов», Андрей поднялся из укрытия за забором собственного дома во весь рост; на голове его была широкополая соломенная шляпа, называемая в этих краях «капелюх», в руке – то самое ружье.

– Это что за герильеро? Мексиканских сериалов насмотрелся?

– Не бушуй, генерал. Это Андрей Плотников. Психиатр.

– Да? – Бобров хохотнул возбужденно. – А выглядит как пациент. Это он своей «базукой» так джип покромсал?

– Ею.

– Мастерски. – Кивнул на труп Луки и пробитый джип. – Прибираться некогда. Пусть пока в больницу свою заляжет, что ли, чтобы под горячую руку Свиридова не угодить. – Глянул на меня, гаркнул: – Не спать! Едем! Подробности – по дороге!

Махнув Андрею на прощание и с благодарностью, я запрыгнул на переднее, Бобров – за руль, машина уже сорвалась с места, когда я выкрикнул:

– Стой!

Видимо, в голосе моем было что-то от истерики, потому как генерал дал по тормозам безо всякой нежности, и я едва не ткнулся носом в стекло.

– Что еще? Бомба?!

– Можно и так назвать. Рисунки.

– Рембрандт?

– Анины картины.

– Они зачем?

– Объясню по пути. Если выясним, куда ехать.

Я выскочил, сгреб кое-как рисунки в папку, снова забрался в автомобиль, захлопнул дверцу.

– Все? – не без сарказма осведомился Бобров. – Статуй Будды твоя красавица не ваяла?

– Нет.

– Уже легче.

И «ровер», быстро одолев расстояние до дороги, помчал прочь из поселка. Генерал сосредоточился на дороге, бросил:

– Докладывай. Кратко.

– Вопрос можно?

– Нужно.

– Как вы меня разыскали?

– Дронов, ты где воспитывался? В детском саду или в пионерском лагере?

– И там, и там.

– «Маячок». Воткнул тебе в шов кроссовки. Передающий. Так что все твои разговоры и перемещения я фиксировал. Извини, конечно, но это профессиональное.

– Заболевание?

– Может быть. А ты даже провериться не удосужился.

– Отвык.

– Ладно. Беспечность твоя на пользу обернулась, факт. Теперь – ты.

– Проектом или методикой заправляет Альбина Викентьевна Павлова. Она же – Герцогиня Альба. Или Безобразная Герцогиня – так ее окрестили с легкой Аниной руки. Аня обладала определенными… экстрасенсорными способностями, которые усиливались при применении психотропных или стимулирующих веществ… Считаю, попытка похищения детей Зарубиным четырнадцать лет назад была организована с ее подачи… Мы это просмотрели.

Альбина Викентьевна стала самостоятельно дорабатывать методику, для себя я определил ее как «формула тени»: при просмотре определенной передачи путем изменения цветов телеприемника из одного центра человек погружается в определенный транс или сон, в котором ему внушается мысль о самоубийстве или – какая-то иная. Скажем, из его подсознания всплывают детские страхи… Они воображаемы, у каждого из группы – свои, но человек в таком состоянии не способен отличить бред от действительности… Жуткие и ужасные видения распространяются в его сознании цепной реакцией, и конец очевиден: разрыв сердца или кровоизлияние в мозг. Ведь таково было большинство смертей. В случае самоубийств – давалась особая установка.

– Все?

– Нет. Альбина, возможно, создала бы методику быстрее, если бы Аня оставалась в специализированном детском доме; так ей пришлось опираться только на оставшиеся рисунки, но и те вскоре «пропали»: работники «дома скорби» крепко недолюбливали Альбину Викентьевну за высокомерие и пренебрежительное отношение к ним и припрятали папку.

Ане повезло: ее удочерили Дэниэлсы и увезли так далеко, что… Возможно, Альбина обратилась к своему куратору Зарубину с целью помочь вернуть ценный «человеческий материал»; Владлен Владимирович, проверив досье Дэниэлса и узнав, что тот отставной или действующий сотрудник Британской службы технической разведки, ничего предпринимать не стал, опасаясь рассекречивания своего, ставшего частным, проекта. Но схема Альбе была уже ясна; просто на доработку потребовалось больше времени.