Другие - Casperdog

перестанет чувствовать угрозу своего случайного удаления. Потом застывает на месте, пуская во все стороны ножки-паутинки. И запомни. Это не железо и не дерево. Это живое существо, сотканное и собранное из чёрных мыслей и действий человека. Его не очень сложно создать и внедрить, а вот избавиться — безумно сложно, если не сказать — невозможно…

— Так что, у всех людей, кто болен раком, есть внутри такие «крюки»? — спросил Олег.

— Нет. В большей степени рак — это генетическое заболевание или приобретённое из-за тех условий, в которых мы находимся. Буквально отравленная вода и воздух, пища, которую мы едим, а в ней нет же ничего полезного для нашего организма. Сочетание этих факторов и гарантирует такие страшные заболеваения как онкология. А вот ТАКИЕ, — и наставник показал на мёртвый «крюк», — созданы людьми. Это штучный товар, если можно так сказать. Это результат проведённого тёмного ритуала. И, как сам понимаешь, далеко не простого. А поскольку такие «крюки» редки, то они предназначены и срабатывавают не на одном человеке, хотя и такое встречается, но чаще нацелены на несколько поколений, передаваясь как следующему, так и через одно. Им безразлично кто это — мужчина или женщина. Младенец или древний старец. Они могут передаваться от смертельно больного здоровому через слюну, одежду, постель. Много путей заражения. И старайся, мой ученик, понять причину заболевания своего пациента. Если это следствие окружающей среды — это одно. Наследственное — совсем другое. А с «крюками», особенно рассчитанных на длительное воздействие, могут справиться люди или очень опытные или безрассудные. Так что выбор метода лечения и действий всегда будет стоять перед тобой в каждом конкретном случае. Сможешь ты победить или нет, браться за лечение или не браться — решать только тебе…

- -

Олег сам видел и доставал похожие из организмов больных детей. Но те были иные. ТЕ были намного меньше и существовали в этом мире, в этой реальности. Они были постоянными и не «бегали» от него. И справляться с ними было не так тяжело, как с этой, которую он держал. Ведь всю третью ночь он буквально гонялся по всему организму Кати за этой гадостью. Та исчезала из его рук, когда он чувствовал, что вот-вот её схватит. И ему пришлось, вслед за этим «Крюком», самому выйти из привычной реальности. Как это случилось, он так не понял, а «погружения» девочки в него, как рассказала Руся, и было тогда, когда он буквально расстворялся, пытаясь схватить «крюк». Но… он смог его зацепить. Вначале голыми руками, но они у него были настолько слабые, что сам, ничего больше не придумав, сунул эту гадость себе в рот. Зажал между зубов и, стиснув намертво, держал до тех пор, пока не смог выплюнуть в изолированную банку. А если б он её сам проглотил? — Белого передёрнуло от такой мысли…

Как понял Олег, именно тогда, расслабившись от мысли, что победил это зло, он расслабился и полностью потерял контроль над своим разумом и телом. К счастью, Руся почувствовала этот момент, когда он стал «уходить», и пыталась одновременно вырвать из него Катю и отдать ему всю свою жизненную силу…

Белый вздрогнул, вспоминая свои ощущения в «ванне», печальные глаза Руси, зелёные глазки Солнышка… И всё равно. Ради этой девочки…

- -

А сейчас он в своей руке держал то, что мучило малышку и приносило ей страдания.

— И как с этим поступить? — вновь посмотрел на зажатое в пинцете нечто. — Отдать Кондрату или вернуть всё это зло тем, от которых и пришло?

Он задумался ненадолго, а потом решил.

— Нельзя прощать такое.

- -

Взяв в другую руку пассатижи, зажав в них рукоять пинцета, сунул «крюк» вогонь.

Оба концы иглы стали буквально извивались в огне как змеи вокруг средины, зажатой в пинцете. Тот уже накалился и жар от него ощущался даже через рукоятки пассатижей. Олег, почти не мигая, смотрел на агонию этой дряни, которая никак не хотела умирать. Прошло с десяток минут, и игла сначала выпрямилась, а потом её кончики стали чернеть и опускаться вниз. Спустя ещё минуту, согнувшись почти пополам, коснувшись краями друг друга, игла сломалась, осыпавшись черным пеплом в огонь. Белый, не раздумывая, кинул в средину костра и раскалённый пинцет. Он, как инструмент, был уже не годен.

- -

— Какая же она сильная, — подумал Олег, переводя дух. — Какая воля к жизни. Минут десять оставалась живой в открытом пламени…

Но и в этот раз он уничтожил то, что не должно было существовать в этом мире.

Закинув голову, посмотрел в звёздное небо. Улыбнулся. И с удовлетворением сказал сам себе.

— И в этот раз я оказался сильнее этой мерзости…

- -

Немного отдохнув, взял заранее приготовленный раствор и, приоткрыв крышку котелка, залил всё вовнутрь, снова надвинув крышку.

Внутри что-то зашипело и заклокотало. Котелок стал быстро нагреваться. От него сначала пошёл дым от расплавленной краски, а потом тот и сам стал на глазах раскаляться.

Олег подцепил палкой котелок за ручку и поместил в центр костра.

Сначала ничего не происходило, но через минуту чистое пламя потемнело, а из костра сначала повалил чёрный дым, а затем, как понял Олег, с котелка сорвало крышку и…

Он едва успел отскочить от костра, когда тот словно вспух. Оттуда в разные стороны потянулись, словно живые руки, толстые струи чёрного дыма. И дым тот ГОРЕЛ. Эти горящие «руки» извивались, словно хотели кого-то схватить, но через несколько секунд, осыпались мелкими искрами, словно бенгальские огни. Одни руки исчезали, сгорая, а из пламени появлялись другие.

Белый стоял, не в силах отвести от костра глаз. Сколько он простоял так — не известно. Очнулся от того, что костёр горел привычным огнём, периодически выбрасывая искры в небо.

Он постоял ещё немного, внимательно наблюдая за огнём. Потом, взяв в руки палку, осторожно подошел к костру и немного раздвинул горящие поленья. То, что он увидел — только раскалённый от высокой температуры металлический блин. Это всё, что осталось от алюминевого котелка.

Задвинув поленья обратно, внимательно осмотрел всё рядом с костром и немного успокоился. Ничего не выпало из огня, всё сгорело.

- -

Вернувшись в палатку, достал заветную дедову бутылку, налил себе треть стакана и залпом выпил. Сегодня он мог позволить себе такое «кощунство» — не «катать на языке» несравненый вкус этого нектара, а просто немного дать возможности расслабить свой организм.

— Сделать себе любимый кофе. Или нет? — задумался Белый. — А почему нет?

Ведь сегодня