Уст твоих бурный ветер - Евгений Лотош

– Братья из Тапара и Камуша, проникнувшись нашими бедствиями, готовы оказать посильную поддержку, - заторопился Настоятель. - Они предлагали прислать золота…

– За участие в их идиотской войне! - рявкнул князь, уже не сдерживаясь. - Сколько раз говорить - не соглашусь на такое! - Он судорожно сжал рукоять кинжала. - Пошел вон, сволочь!

– Нет, нет! - замахал брат Комексий руками. - Они готовы согласиться на меньшее! Всего лишь позволь им беспрепятственно набирать звездоносцев в Куаре, и уже через седмицу у тебя появится достаточно денег, чтобы покупать зерно в украинах…

– Может, мне заодно и себя им позволить прирезать? - осведомился князь. Он пожалел о своей вспышке - злопамятный Комексий не преминет отомстить. Впрочем, тот и так зло затаил, а рыком больше, рыком меньше… - Сегодня они звездоносцев для похода соберут, а завтра те звездоносцы меня с обрыва в реку скинут, а тебя князем выкликнут?

– Что ты, что ты!… - Настоятель испуганно вскочил на ноги, хватаясь за массивную золотую Звезду у себя на груди. - Этот сброд… то есть святых воинов нужно обучать воинскому делу. Для того в Тапаре Храм специальные места отгораживает. Никто из набранных и трех дней в Куаре не задержится, обещаю!

– Обещает он… - проворчал князь. - Ладно, подумаю. Теперь ступай. И про подати не забудь. Эй, Вашка! - гаркнул он. Дверь приоткрылась, и в щель просунулся любопытный конопатый нос невысокого отрока. - Проводи нашего гостя к выходу, да последи, чтобы не зашиб кто ненароком.

Когда за Настоятелем закрылась дверь, Перевет обернулся к Кумбалену.

– Ну, а ты что думаешь? - ворчливо осведомился он. - Про набор? И вообще - что-то ты сегодня смурной какой-то.

– Зря ты так, князь, ох, зря… - пробормотал тот, отводя взгляд. - Храм людей к свету ведет, большое дело делает. Сколько он с Майно боролся, а?

– Дети тех, кто при Майно не жил, уже своих детей заводят, а они все борются! Только с кем - непонятно. Ведьмы с колдунами им чем-то не угодили. От века ни одна деревня без своей ведьмы не жила - и скотину пользовать, и людей тож. А сейчас? Одни травники, да и те какие-то хилые…

– Ведьмы нечистым духам служат, - осуждающе покачал головой воевода. - Они не столько пользуют, сколько порчу наводят. Про то всем известно.

– Да брось ты, Тумба, - поморщился князь. - Всем - значит, никому. Тебе про то известно, да и прочим, кто в Пророка верует да чернорясных слушает, а особливо - вынюхивателей краснорясных. А по мне - брехня подзаборная. Сам в такой деревне рос, ведьма наша местная добрая бабка была. Никого даже словом не обижала, а детишкам всегда то корешок сладкий сунет, то орехов горсточку. Деревенские на нее только что не молились. Померла вот, давно уже, - он вздохнул, - а новой на замену не нашлось. Заезжал я туда лет десять назад. Захирела деревенька, н-да…

– С вашей ведьмой тебе виднее, - буркнул воевода. - Да только раз на раз не приходится. А про звездоносцев - добрая идея. И ты ни при чем, и денег дадут.

– Не нравится мне Храм! - с неожиданной горячностью вдруг заговорил князь. - Ты понимаешь, вот ни на столечко не нравится! Ну, веруют они в Отца-Солнце и его колесованного Пророка, ну и пусть бы себе веровали! Худого слова бы никто не сказал! Издревле люди верили кто во что горазд, и ничего, жили помаленьку. А храмовники… Пойми меня, Тумба, не принимает душа такого - или принимаешь ты слово Пророка и правильный, или не принимаешь, а потому мерзость, истреблению подлежащая! Ведь дай Храму волю - и он завтра же в свою веру насильно обращать начнет. По мне, так живи и дай жить другим. Но чтобы вот этак… - Он в отчаянии махнул рукой и замолчал.

– Неправ ты, друг Перевет, - покачал головой воевода. - Да, есть и такие, как ты говоришь. Но ведь сколько подвижников в отрепьях ходит, вервием подпоясанные, людям помогают, себя не щадя! В каждом стаде паршивая овца водится, и Храм не исключение.

– Нет, не так, друг Тумба, - князь присел на лавку и безвольно уронил руки на колени. - Есть подвижники, да только не Храма в том заслуга. Они и без Храма бы людям помогали и без Храма бы в отрепьях ходили. Подвижники - не Храм. Храм - вот: огромные молельни с золочеными образами, важные откормленные братья среди отощавших прихожан… Храм - власть, и, как любая власть, притягивает всякое дерьмо. Нет в нем среди сильных никаких подвижников, одни пузатые. А те, скорее, в голодную годину народ на людоедство обрекут, чем хоть горстью муки поделятся. Оно и страшно, когда подвижниками собственную корысть прикрывают… Ладно, ступай пока. Не нравится мне ихнее предложение с наемниками, но еще подумаю. Ступай.

Ближе к утру Элиза проснулась по малой нужде. Огненный Пруд заметно склонился к западу, Глаза Назины уже скрылись за окоемом. На востоке смутно маячил Меч Турабара, уже бледнеющий в слабом предрассветном мареве. Занесенный над Молотом Печенара клинок застыл угрозой, знаком извечной ненависти бога войны к богу ремесел, и лишь всеблагой Отец-Солнце, что здесь, на юге, звался Куратом, не давал братьям вступить в жестокую схватку, каждое утро отправляя их на покой где-то там, в далеких небесах.

Элиза вздрогнула от холодка и тихо, как учили, отошла чуть в сторонку к редким низкорослым кустикам, по дороге кивнув часовому. Глупости все это. Теперь она знала, что Огненный Пруд - всего лишь ядро галактики, а Турабар и Печенар - выдумка других, гораздо более страшных богов. Страшных - потому что равнодушных. Валарам, Турабар, Печенар, Назина, даже загадочный бог змей Сумар и текучий, как вода, Тинурил - они все нуждались в верующих, а потому являли свою милость хоть кому-то. Демиурги же просто забавляются, а потому и снисхождения от них ждать глупо.

Девушка тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли. Еще с час можно поспать, а там и подъем. Интересно, куда Тилос поведет их сегодня? Наверное, в Кураллах - он несколько раз упоминал название. Она двинулась обратно, но что-то удержало ее на месте. Элиза застыла и прислушалась, потом осторожно двинулась к возвышающемуся неподалеку валуну. Ага, вот оно. Тихие, почти неразличимые голоса. Она очень осторожно подкралась поближе.

– И все-таки я не понимаю, - покачала головой Мира, глядя мимо Тилоса. - Для чего ты готовишь девочку? Она ведь совсем ребенок. Да, жизнь ее била, но синяки и шишки не заменяют мудрости, что приходит лишь с возрастом.

– Иногда человеку не нужна мудрость, - возразил Тилос. - Иногда нужно лишь верить во что-то, знать, куда идешь. Мудрость лишь приумножит печали на пути, но не позволит свернуть с него. Человек, идущий над пропастью, не смотрит вниз не потому, что не умеет смотреть. Зрячему здесь едва ли не хуже, чем слепому, его все время тянет взглянуть, а взглянув - поддаться призыву бездны. Слепец же, постукивающий палочкой, свободен от таких соблазнов.