Тропа смерти - Ярослав Коваль

— Что угодно, Серт, что угодно. Ни мой титул, ни положение не делают меня бессмертной. Что уж там говорить о Нише… Закинь все дрова в костёр. Мне нужно много света.

— Мы ведь не успеем затушить. А если начнётся пожар?

— И что такого страшного произойдёт? Просто немного пополыхает. Едва ли кто-нибудь пострадает. А если и пострадает, то и фиг с ними.

— Ну, не знаю, — я стащил с опор шкуру, подхватил огромную охапку валежника, навалил её на костёр. Тот охотно вцепился в порцию топлива.

— Как понимаю, Ниш, ты не горишь желанием предоставить свою руку?

— Не хотелось бы…

— Ну конечно, — женщина произнесла это иронично, но и в какой-то степени равнодушно.

Аштия спокойно раскладывала перед собой артефакт и все его «конечности», заглянула и в аптечку, вытащила оттуда средство для дезинфекции, имперский аналог хлоргексидина, и лоскуток ткани. С трудом освободила часть руки над наручью, для чего пришлось сильно задрать наверх рукав кольчуги и одежду, конечно, тоже.

Она старательно протёрла руку, потом — одно из «щупалец» трофея.

— Что — ты будешь дырявить себе руку? — удивился я.

— Естественно. Я же говорила — эта штука работает на живой крови. Придётся втыкать вот это, — она потрясла оконечностью гибкого шнура, — в вену. Умеешь?

— Э-э… Боюсь, что не особенно…

— Что ж, сделаю сама. Даже и лучше. Своей руке всегда доверяешь больше…

— Не всегда, — отрезал Ниршав, обхлопывая себя по бокам. — Ну наконец-то… Даже как-то не верится, что всё наконец закончилось.

— Подожди говорить «гоп». Нас ещё может размазать в межреальности, вместо того чтоб перенести на место.

— Э нет, так дело не пойдёт. Всё будет отлично, ясно тебе?!

— Ясно, — она улыбнулась снисходительно, будто ребёнку. — Ну, штуковина столько провела в области высокого фона, что она должна была зарядиться. Энергии хватит. Готовы?

— Готовы.

Поморщившись, Аштия с усилием ввела в руку длинную тупую иглу. Задышала тяжело — я очень хорошо понимал её, помимо болезненных ощущений здесь должна была присутствовать опаска, страх перед магией, которую ты поневоле впускаешь в собственные жилы, в своё тело. Заметив мой напряжённый взгляд, она улыбнулась мне, ободряя. Придерживая пальцами иглу, воткнутую в тело, Аштия нагнулась, разглядывая артефакт, который ожил, засиял блестящими цветными вставками, заурчал, словно настоящий автомат. Помедлив, госпожа Солор выдернула иголку и, выпустив её из пальцев, принялась обматывать руку, опускать рукава, заправлять их под наручь.

— Что делать-то? — нервничая, спросил я.

— Встань поближе. Средство спрячь в аптечку, будь так добр. Всё взяли. Ничего не забыли?

— Если и забыли что-нибудь, так гори оно всё синим пламенем! — крикнул Ниршав, беря её под локоть. — Серт?

— Пройдет год, и ты будешь с приятной ностальгией вспоминать случившееся, — улыбнулась женщина.

— Это?! Никогда!

Аштия что-то произнесла в ответ, и Ниршав не спешил закрывать рот, но всё сказанное ими утонуло в дыхании воздуха, ставшего из холодного густо-тёплым, упругим, пахнущим так же неприятно, как пахнет рентгеновская установка. Земля задрожала под ногами, потом я понял — это не земля, а что именно, разглядеть оказался уже не в состоянии. Почему-то ни руки, ни ноги, ни голова не повиновались мне, как и органы чувств — я знал, что есть и запахи, и звуки, и всё прочее, но ощущения буксовали.

И мысли тоже перестали течь в тот момент, когда грязно-серое небо демонического мира проглотило меня и повлекло по эфирному аналогу пищеварительного тракта, перекатывая с боку на бок и протрясая до печёнок.

Глава 11

Возвращение в пекло

Сознание возвращалось волнами, отнюдь не сразу и не всё — сначала дало о себе знать восприятие тепла, потом — зрение, потом — слух. Я разлепил веки, которые, оказывается, плотно прижмурил на рефлексе, и в глаза мне ударило многоцветье. Оказалось, это больно — после серости и монохрома пустошей демонического мира увидеть разом пронзительно-синее небо в густящихся белых облаках, режущее глаз жёлтое сияние солнечных лучей, зелень под ногами и по сторонам.

Ароматный до боли воздух влился в лёгкие, и этот аромат тоже был шоком. Там я не осознавал, чем пахнет ветер, чего ему недостаёт, здесь же в первые моменты не решался вдохнуть полной грудью, опасаясь, что потеряю сознание. И так-то не просто попасть разом из ночи в день, а уж из приглушённой вечной блёклой полутьмы нечеловеческого мира в солнечный полдень человеческого — намного труднее.

Рядом по-прежнему стоял Ниршав со шлемом под мышкой, с другой стороны — Аштия, кончавшая заправлять рукав под наручь. И это было единственное, что осталось от мира, окружавшего нас меньше минуты назад. Впрочем, может, и больше — бог его знает, сколько длился переход.

— Господи… Аше… Это ж… Это ж наш!.. Наш, человеческий мир… Господи, какое небо…

— Ниш.

— Боже мой! Наконец-то… — он тяжело, со всхлипами дышал. — Тысячу золотых жерновков храму, тысячу…

— Ниш, заткнись!

— Слушай, дай мне насладиться…

— Ниш, посмотри, где мы оказались, — коротко, напряжённо, зло бросила женщина.

Мы стояли, как обнаружилось, в самом центре долины, имевшей, пусть и с оговорками, форму блюда. Справа её отчерчивал умеренно-рослый горный кряж, заросший лесом, слева — тоже лес, но долинный. Не знаю, почему я вначале посмотрел по сторонам, потом уже вперёд, может быть, по въевшемуся стереотипу, глубинному представлению, что можно не видеть чего-то за пределами поля зрения, но уж то, что перед собой, увидишь обязательно.

Перед нами длинной бахромистой полосой вытянулись конники.

Я оглянулся назад: за спиной примерно на том же расстоянии тянулась другая подобная полоска, только не конных. Пехота, что ли? Или просто оседлали существ, мало похожих на лошадей? В магическом мире всякое возможно. Посмотрев на Ниршава, увидел, как восторг смывает с его лица настоящая паника. Взгляд Аштии, брошенный на меня, был колюч и неприятен.

— Поле боя, мать твою! — выдал офицер. — Стоп! Перед нами — наши. Флаги!

— За спиной при этом — враг. Имей это в виду. Надень шлем.

— Он же не чищенный!

— Ты идиот? — осведомилась Аштия холодно, и Ниршав без дальнейших разговоров натянул на подшлемник шлем, из которого перед переходом всего лишь выплеснул остатки пищи.

— Почему бы тебе не подать сигнал своим, что ты тут? — осторожно спросил я.

— А где гарантия, что наши до меня доскачут первыми? — женщина выговаривала фразы абсолютно спокойно, бесчувственно. — Нет, придётся ждать. Не двигайтесь резко, всё делаем осторожно. Сейчас мы разойдёмся, чтоб было больше шансов пережить конный налёт, и медленно шагаем навстречу нашим… Подожди, Серт! — Она поспешно стянула кольчужную перчатку, потом — замызганную замшевую. Сняла один из двух перстней, украшавших пальцы её левой руки. — Держи. Когда конница приблизится, погромче ори: «Я свой!» и показывай этот перстень. Если спросят, скажешь, что ты мой человек. Человек Аштии Солор. Всё ясно?

— Да.

Я без особого напряжения понял, что она имела в виду. Действительно, несущиеся кони с большей вероятностью сметут кого-нибудь из плотно стоящей троицы. Одиноко вставшего человека им миновать будет проще, если, конечно, возникнет такое желание. Может быть, меня, не разбираясь, просто приколют копьём, располосуют саблей (или с чем тут конники воюют) — а может, и решат сперва разобраться с неизвестно откуда взявшимся человеком без доспеха. На этот счастливый случай мне и дано кольцо. И указания орать как можно громче. Глядишь — услышат.

А самой Аштии Солор подавать условные знаки издалека действительно было чревато. Захватить вражеского предводителя мечтает любая армия. Устрой войска гонку за ней — неизвестно, кто успеет первым.

Женщина медленно сняла шлем и подшлемник, встряхнула влажными от пота волосами и высоко подняла голову. Осанка — величавая, уверенная — без труда обличала в ней аристократку самого высокого происхождения. С такой уверенностью и неколебимостью шагать навстречу лошадиной лавине, ощетинившейся металлом, едва ли смог бы один из десяти человек в этом мире, а в моём — вряд ли хоть один из пятидесяти. И дело тут не в чувстве собственного достоинства: спорить с инстинктом трудно, для многих невозможно. Здесь была ещё железная выдержка, воспитанная годами торжества над своей натурой.

Шагая, она лишь изредка и почти незаметно оглядывалась назад. Я не оглядывался вовсе, я и так знал, что та армия тоже сдвинулась, и лучше не видеть, насколько она близка. Аштия и Ниршав двигались плавно, спокойно, я старался действовать так же, чтоб не отличаться от них, чтоб конники поняли — я тоже один из них. В какой-то момент госпожа Солор опустила руку, сняла с пояса диск и, помедлив, развернула его к конной лавине. Сделала знак, который не имел, похоже, никакого другого значения, кроме извещения — здесь человек, обладающий знаком высшей военной власти Империи. Вам видно?