Пастыри. Последнее желание - Сергей Волков

Причем если мысли о Калаче и его поведении крутились в Митиной голове просто так, то второй вопрос волновал всерьез.

Митя еще никогда в жизни не ощущал такую ответственность. Если артефактус графа и впрямь всесилен, можно же сделать хорошо для всех! Для всех людей на земле! Всего несколько слов, сказанных или даже просто подуманных Митей от души, от сердца, – и все, больше никогда не будет войн, болезней, никто никого не убьет, не обидит, никто не пострадает в авариях и катастрофах.

Это же счастье! Счастье для всех!

Митя задумался: «Так, выходит, надо просто пожелать, чтобы все люди на земле стали счастливы? Пожелать счастья для всех – и наступит вот такая жизнь, жизнь без бед?»

Поворочавшись, он сел в кровати, посмотрел на разноцветные огоньки просвечивающих сквозь штору окон соседних домов. Что-то в такой поначалу простой истории с желанием не складывалось. Что-то было не так…

«Счастье – что это? Оно у всех одинаковое или разное?» – Митя встал, подошел к окну, раздвинул занавески…

Бурое небо, низкие тучи отражают зарево дальних районов. Куда ни глянь – всюду дома, дома, дома. В них живет множество совершенно незнакомых Мите людей, у каждого свои горести и радости, проблемы и заботы.

«Стоп! – сказал сам себе Митя. – Ведь там, где-то среди этих домов, в каких-нибудь нехороших квартирах, сидят сейчас и пьют водку или колются наркотиками самые настоящие бандиты и воры. И для них счастье – это ограбить кого-нибудь, что-нибудь украсть, поиздеваться над слабым и беззащитным. Выходит, если я загадаю желание про счастье, оно исполнится и для плохих людей?»

Митя сходил на кухню, попил воды прямо из носика чайника. Мама запрещала делать это строго-настрого, но сейчас Мите было просто не до того – он чувствовал, что решает задачу такого масштаба, который не по силам даже каким-нибудь академикам.

Мысли в голове путались. Чем больше Митя думал о счастье, тем яснее он понимал – всеобщего счастья быть не может. «…А ведь есть еще маньяки. И для них счастье – это… Бр-р-р!»

Вернувшись в свою комнату, Митя сел на край кровати, обхватил коленки руками и тоскливо подумал: «Мамочки… Я никогда не смогу загадать правильное желание. Хотя… А вот если так: „Пусть будут счастливы все хорошие люди!“ Точно! Если хорошие люди будут счастливы, значит, плохие им сделать ничего не смогут! Ай да я! Молодец!»

Волна облегчения и радости от того, что он нашел все же выход из тупика, подхватила Митю. Он вскочил и минуты две вытанцовывал посреди темной комнаты бесшумный и дикий танец нинздя-победителя. «Счастья всем хорошим людям!», «Счастья всем хорошим людям!» – про себя повторял Митя, как заклинание. Завтра утром он побежит в парк, встанет над саркофагом и произнесет эти слова. Это – честно, это – от души, и никаких других желаний у него быть не может!

С-скр-р-р! – неожиданно прозвучало в темной квартире. Митя замер. Может, это ему почудилось? Он вслушался в привычные ночные звуки: мерное тиканье часов в большой комнате, тихое урчание холодильника на кухне, еле слышное побулькивание компрессора в аквариуме. На грани слышимости из-за прикрытой двери спальни доносилось уютное мамино сопение.

С-скр-р-р! С-скр-р-р! – вновь услышал Митя и похолодел. Звук шел от входной двери. Неожиданно ему стало страшно. Все воры, бандиты и маньяки, о счастье которых раздумывал некоторое время назад, мгновенно сбежались со всей Москвы, да чего там, со всего света и, столпившись сейчас на лестничной площадке у двери Митиной квартиры, тихонько скреблись в нее…

«Тьфу ты! – рассердился на себя Митя. – Напридумывал с три короба. Зачем ворам царапать дверь? Они бы начали вскрывать замок, чтобы войти».

С-скр-р-р! Кр-р-р! Кр-р-р! – теперь кто-то неизвестный начал скрестись активнее, как будто знал, что его слышат, и старался привлечь к себе внимание Мити.

За окном стало темнее. Огоньки в соседних домах погасли. Луны и звезд за тучами было не видно, а свет уличных фонарей снизу почти не пробивался сквозь еще густую листву деревьев.

Потянуло сквозняком. Занавески качнулись. Митя поджал пальцы на ногах – ему стало холодно.

Кр-р-р! Кр-р-р! – царапались в дверь. «Надо разбудить маму! – подумал Митя, и тут же ему стало стыдно: «Тоже мне – мужчина! Победитель называется… Нет, нужно просто выйти в прихожую и посмотреть в глазок. Вот и все. Выйти – и посмотреть. Выйти – и посмотреть…»

Митя сделал первый шаг к двери, ведущей из его комнаты в коридор, и замер. Царапанье не прекращалось ни на минуту. Невесть откуда взявшийся ветерок холодил Митины ноги. В аквариуме громко хлюпнуло. «Это сомик поднялся к поверхности набрать воздуха», – успокоил себя Митя. Он вышел в коридор и тихонько прошлепал босыми ногами в прихожую.

Вот и дверь. Царапанье доносится снизу, стало быть, это – какое-то животное. «Кошка! Точно, это – просто котенок, – Митя улыбнулся в темноте, представив себе маленького пушистого котенка с голубыми глазами и тоненьким, дрожащим хвостом. – Эх, жаль, что у мамы аллергия. Можно было бы взять малыша к нам домой. Папа говорил, что кошка сама выбирает себе хозяев и жилище».

Успокоившись, Митя отодвинул круглую пластмассовую заслонку глазка и посмотрел в стеклянный кружок. В двери квартиры Филипповых стоял панорамный глазок, который позволял видеть «полусферу в 170 градусов», как было написано в инструкции. Но освещенный тусклым светом «экономной» лампочки подъезд был совершенно пуст. Царапанье между тем продолжалось. «Котенок такой маленький, что умещается в те десять градусов, которые не видно», – догадался Митя.

Он решительно взялся за вертлюжок замка, тихо, стараясь не шуметь, повернул его три раза против часовой стрелки.

Щелк-щелк-щелк! – проклацал замок. Отодвинув щеколду, Митя приоткрыл дверь, зажмурился на миг от холодного воздуха, ворвавшегося в щель…

Маленький серый комочек у порога действительно имел тоненький дрожащий хвост. Вот только хвост этот оказался не кошачьим, а крысиным, розовым, как дождевой червяк, и омерзительно голым.

– Фу-у… – Митя не боялся ни мышей, ни крыс, в конце концов, чем они отличаются от хомяков, морских свинок или сусликов – такие же мохнатые грызуны. Но именно эта крыса, даже не крыса – небольшой крысеныш, был ему чем-то неприятен. Может быть, он слишком увлекся воображаемым котенком и сейчас правда разочаровала Митю, может быть, он просто злился на глупую крысу, из-за которой столько времени проторчал посреди комнаты, гадая, что там такое царапает их дверь.

– Пошла! Кыш! Брысь! – Митя топнул босой ногой по половику в коридоре, прогоняя зверька.

Крыска отбежала от двери, села, внимательно посмотрела на Митю злобными глазками, и вдруг он почувствовал странную скованность. Руки ослабели, ноги подогнулись, голова закружилась…