Ген хищника - Юлия Фёдоровна Ивлиева

каком-то преступлении, то пришел бы к вам сам, – отрезал Коламут. – И где находится Анита, я не знаю. Действительно, не знаю. Я уже говорил, понятия не имею, где она, – раздраженно уточнил Сергей Николаевич. – Она иногда приходит сама. Больше мне ничего не известно. Только то, что вы и сами знаете. Адрес матери.

Кира кивнула. Мужчина не лгал.

– Пока мы не будем предъявлять вам сокрытие улик и попытку введения следствия по ложному следу, – сухо продолжал Григорий.

– С чего бы это? – округлил глаза бизнесмен. В таком ключе он не рассматривал ситуацию.

– Вы соврали про кофту Кэти Кол, – напомнил Самбуров. – Вы не отдали ее кому-то из детей, ее взяла Анита. А значит, вы знали и то, что по паспорту своей сестры Анита выехала в Абхазию.

– Ничего подобного, – сухо, в тон подполковнику продолжил бизнесмен. – Про Абхазию я ничего не знаю. А кофта? Какую-то отдал девочке… Ту, не ту… Когда вы найдете Аниту, будьте добры мне сообщить. Я пришлю своего адвоката.

– Непременно, – пообещал Самбуров.

– Полагаю, вопросов ко мне больше нет?

Подполковник молча подписал пропуск.

После ухода бизнесмена в кабинете возникла долгая тяжелая пауза. Аня ушла в IT-отдел. Кира безостановочно пила чай. Чашку за чашкой. Самбуров погрузился в свои размышления. Он тяжело вздыхал, иногда тер переносицу.

– Слежка за Кракеном бесполезна. – Кира угадала его мысли, и это разозлило Григория. Ну, не на лбу же у него все написано. – Он почует. Даже если не почует, то, когда у него следующий раз слетят крючки, неизвестно.

– Разумеется, мы не будем ходить за ним неделями… Месяцами… И вообще, у нас только косвенные улики. Предположения. Убийцей может быть не он.

– Он, – упиралась Кира. – У нас есть кофта, найденная рядом с трупом, и Анита была в Абхазии по чужим документам. Если задержать ее, возможно, Кракен явится сам. В убийствах не признается… но что-то выплывет.

– Если мы задержим Аниту, явится адвокат Коламута и отмажет ее за три минуты. Ну штраф выпишут.

Кира согласилась.

Самбуров зевал, Кира болтала без умолку.

– Ты вообще не спишь? – прервал он девушку. – Мы спали с тобой примерно одинаково. Ты пришла в управление минут на пятнадцать позже меня. Меня почти вырубает. Ты будто из отпуска вернулась. Ты что-то употребляешь?

– Ничего не употребляю, поэтому и не сплю, – грустно сказала Кира. – У меня хроническая инсомния[11]. А потом, я нормально отдохнула. Это ты вчера всю ночь машину вел, я же наклюкалась и спала. И потом еще дома спала. Поверь, для меня это много.

Она без малейшего смущения заговорила о вчерашней ночи. Никакого стыда или угрызений совести Кира не чувствовала.

– Вообще-то, ты так же трещала без умолку, пока мы ехали в Краснодар от самого Адлера. Ты не спала, – сообщил ей Самбуров. – Я готов поверить, что ты не помнишь, что несла, это обычные последствия опьянения, но ты не спала. Поэтому меня и интересует, что можно принять, чтобы выглядеть бодрячком и желательно еще и соображать.

– Мышьяк, – хмыкнула Кира. – Мне, вероятно, поможет мышьяк.

– Нет, мне не поможет. Аллергия, – отказался подполковник.

Она стояла спиной к нему, но он подошел близко. Кира чувствовала его запах и даже тепло тела. Их тянуло друг к другу, притягивало, склеивало, словно липкой жвачкой. Кира задыхалась в магнитном поле, которое их окружало. Это было поле желания, страсти, азарта и влечения. Если сейчас ее потянет в омут, она не сможет устоять.

Бежать – лучшее, что она могла придумать. Спрятаться.

Уже сидя в своей машине, она ждала, когда ее отпустит. Когда мысли о мужчине, конкретном мужчине, сменятся другими. О работе, об убийце, о танцах, в конце концов. Не помогало. Темнело, зажглись огни. Она все сидела в машине и ждала.

Самбуров вышел из здания. Попрощался с кем-то на ступенях, сел в машину. Тело Киры вдруг стало жутко тяжелым. Настолько, что она не смогла оторвать его от сиденья. Не смогла выйти. Она услышала, как заработал мотор его «Мерседеса», полыхнули фары. Она старалась успокоить дыхание, унять жар.

Она посидела за рулем еще, погладила руль. Завела и заглушила «Мини Купер». Спокойствие не приходило.

Кира вышла и, зябко закутавшись в свои балахоны, пошла к магазину. Она ненавидела, не принимала и точно знала, что глушить тоску алкоголем плохая идея. Да, очень любимая всеми, но очень плохая. Поэтому Кира заткнула внутренний голос, чтобы не мешал. Рефлексировать по этому поводу она будет завтра. А сегодня ей не повредит бокал-другой красного вина.

До закрытия продажи алкоголя оставались считаные минуты. Рассчитывать на какой-то изысканный выбор в крошечном дворовом магазинчике не приходилось. Копаться в сортах некогда. Она взяла бутылку, этикетка на которой была хорошо ей известна, а содержимое опробовано.

Компания из трех уже изрядно подвыпивших парней гоготала у нее за спиной.

– Девушка, пить в одиночестве это алкоголизм. – Они окружили ее плотным кольцом. На Киру пахнуло перегаром. Судя по всему, пили они уже не первый день.

– Дельное замечание, – согласилась Кира, осторожно отдаляясь от агрессивно настроенных мужиков. – Поэтому употреблять вино пойду к подруге.

– О! Еще и подруга! – гоготали они. – Мы тоже хотим к подруге. Пошли вместе.

– В следующий раз. – Кира огляделась по сторонам. В магазине, кроме них, не было ни души. Она быстро пошла прочь.

Один из мужчин схватил ее за плечо. Кира резко обернулась. Черные тени поплыли перед глазами. Зарябило дежавю, размывая очертания реальности. Она уже видела однажды такие же три черные фигуры. Они тоже что-то от нее хотели. По Кире поползли мурашки, на спине выступил холодный пот.

Кира смерила мужчину жестким взглядом. Тот дернулся, выпустил ее, но тут же опомнился и разошелся еще больше.

– Мы не с пустыми руками пойдем. Что дамы пьют? Мы все купим…

– Что дамы пьют? Когда дают! Гы-гы-гы…

– Дамы пьют шампанское. – Двое из приставучих балбесов схватили по бутылке какой-то шипучей бурдемаги и отправились вслед за Кирой к кассе.

Кира рассчиталась и спешно покинула магазин, едва расслышав комментарий в свой адрес:

– Восемьсот рублей за бутылку! А чего такая высокомерная? Ценник, что ли, высокий? И подешевле устроит…

Кира понеслась по темной улице к своей машине, за забор Управления МВД, где дежурила охрана. Но едва сделав пару шагов по темной, второстепенной улочке, она пожалела, что не пошла длинным путем, по центральным и освещенным улицам. Ни одного фонаря. Это в двух улицах от Управления МВД! Она осознала, что боится. Презрение к себе и злость мерзко царапнули самолюбие. Эта троица перепугала ее. Она никогда не боялась ходить ночами по