Расслышать умерших - Франсуа Брюн

Геродот жил в пятом веке до нашей эры, а начиная с шестого века страна была завоевана персами. То есть речь, скорее всего, здесь идет о более поздних народных верованиях. Потому-то мы и не находим их следов в классических религиозных текстах Древнего Египта, ни в знаменитой Книге мертвых, ни в других дошедших до нас книгах[413].

Но во втором веке уже нашей эры Климент Александрийский также упоминает, что у египтян есть такое странное верование, конечно, и не думая взять его себе на вооружение.

Похоже, что в реинкарнацию не верили ни в шумерской, ни в ассиро-вавилонской культурах. Хотя вполне возможно, что и там это учение циркулировало как простонародное верование, так и не зафиксированное ни в одном из важнейших литературных текстов.

В греческой же культуре следы его вполне можно найти. Диоген Лаэртский в начале третьего века нашей эры упоминает, что в шестом веке до нашей эры Пифагор первым писал о переселении душ. Он считал, что уже жил на земле множество раз, и даже приводил имена, какими называли его в прошлых жизнях. Мы знаем, что и Платон считал это учение простонародным верованьем, но почтил его свои интересом и даже использует эту идею в своем мифе об Эре из Памфилии в «Государстве». Да и миф о вечном возвращении также несет на себе следы учения о реинкарнации.

У древних иудеев нет ни одного упоминания о реинкарнации. Но во времена Христа это учение уже местами всплывало на свет. После Иосифа Флавия фарисеи уже верили, что злых ожидают вечные мучения, а добрых реинкарнация. Позднее в Каббале реинкарнации уже будет отведено значительное место.

Итак, идея реинкарнации мало-помалу все же проникала на Запад, но с запозданием и в простонародных формах, долгое время остававшихся маргинальными.

В Новом Завете в этом отношении интересны два текста: история слепорожденного и ожидание возвращения Илии. Освежим их быстро в памяти.

В первом тексте ученики спрашивают Христа: «Равви, кто согрешил, он или родители его, что он родился слепым?» (Ин 9: 2). Мысль, что физический недуг связан с грехом, часто встречается в Ветхом Завете. «Когда ребенок был калекой от рождения, некоторые раввины считали, что виновны в этом родители, а некоторые, что сам ребенок согрешил еще в материнской утробе»[414]. Сейчас даже не так важно, сочтем мы такое представление занятным, или согласимся, что это глупо. Нужно просто попытаться понять, верили ли в реинкарнацию иудеи времен Христа. Литература того периода нас убеждает, что нет, не верили. Им хватало этой странной теории о грехе.

Христос же в принципе не сводит этот разговор к проблеме реинкарнации. Он просто напоминает ученикам, что сам вопрос поставлен ими неверно: «Не согрешил ни он, ни родители его…» (Ин 9: 3). Не было никакой предыдущей жизни!

Другой случай, который часто цитируют, это встречающееся в разных текстах пророческое предсказание возвращения Илии[415]. Но тут не стоит забывать, что ведь для иудеев Илия вообще не умер. Он был вознесен на небо на огненной колеснице, и ожидали, что когда-нибудь он вернется, но так, как возвращаются из долгого путешествия, а для этого совсем не нужно заново рождаться; или как те герои сказок или легенд, которые долго спят и потом пробуждаются через сто лет. Христос пытается им намекнуть, что Илия не придет. Что вместо него пришел Иоанн Креститель; примерно как Моцарт пришел на смену Баху…

Помимо всего прочего, примерно таким же образом иудеи пытались проникнуть и в тайну личности самого Христа. Когда Иисус спрашивает учеников, что, по их мнению, люди о Нем думают, те отвечают Ему, что одни почитают Его за Иоанна Крестителя, иные за Илию, другие же говорят, что один из древних пророков воскрес[416]. Но на момент смерти Иоанна Крестителя Христу было уже тридцать лет. Значит, имеется ввиду, что уже после смерти Иоанна Крестителя его душа вселилась в Иисуса. А это не имеет ничего общего с реинкарнацией, как бы некоторые ни пытались усмотреть в этом тексте доказательство того, что о ней говорится и в Новом Завете. Ничто не указывает и на то, что в примере с Илией или с одним из воскресших «древних пророков», речь идет о реинкарнации в прямом смысле этого слова. В тексте, напротив, напрямую говорится о «воскресении», а это совсем другое дело. Воскреснуть – значит вернуться к жизни, не проходя чрез еще одно рождение. Поэтому неверно, на мой взгляд, в качестве доказательства веры иудеев в реинкарнацию приводить разные тексты, где речь идет скорее о чьем-то «воскресении», «пробуждении» или «явлении». Из всего сказанного можно более или менее определенно заключить лишь то, что современные Христу иудеи готовы были поверить в то, что знаменитые личности прошлого могут иногда в той или иной форме снова появиться в другую эпоху. Но ни роль, ни личность таких людей по существу не менялись, и возвращались они крайне редко и лишь с определенными целями, разными были только условия их появления. Но такая картина очень далека от строго систематического и всеобъемлющего закона реинкарнации.

Церковь, что бы ни говорили некоторые лжеинформанты, никогда не проповедовала реинкарнацию. В нее верили иногда отдельные богословы, но это совсем другое дело. Во втором веке святой Юстин Мученик признавал, что, прежде чем попасть на небо, человек может прожить на земле не одну жизнь, и что наиболее плотские из людей реинкарнировали потом в животных. Но, как справедливо замечает Джон Геддес МакГрегор, первые христиане могли верить лишь в то, что они до этого уже жили на земле, но в будущие жизни верить уже не могли, потому что считали, что конец мира уже при дверях[417].

В учениях гностиков реинкарнация уже присутствует. Но это не учение церкви. С церковным миропредставлением гностические течения расходятся по многим и многим вопросам.

Ориген, похоже, верил в последовательную смену эонов, т. е в смену миров, но каждая душа живет лишь один единственный раз в каждом из этих миров. Это очень похоже на восхождение души из одной сферы в другую. Два великих святых Григория, святой Григорий Нисский и святой Григорий Богослов в IV веке были знакомы с теорией о предшествующих жизнях и осознанно и здраво ее оспаривали[418].

Но нужно признать и то, что церковь ни разу не осудила эту доктрину по существу, и что, следовательно, это оставлено на личный выбор каждого верующего – верить ему в нее или нет[419].

Парадоксально, но представление, что церковь осуждает идею реинкарнации, активнее всего распространяли как раз сторонники этой идеи. Проповедуя реинкарнацию, они то и дело натыкались на стену непонимания, на то, что мешало людям, особенно в западных странах, эту идею принять. Главным возражением при этом было, что ни Библия, ни церковь вообще не упоминают об этой идее. А такое молчание наверняка уже таило в себе семена осуждения.

Попытка пробить эту стену была предпринята в два этапа. Все совсем наоборот, возражали сторонники реинкарнации, Библия говорит об этом, но неявно, образно, и церковь проповедовала эту идею (а мы уже видели, что это не так)[420]. Все дело в том, что церковь довольно рано успела осудить эту доктрину, и потому-то больше о ней и не говорит. Второе утверждение также безосновательно, как и первое. Но им можно воспользоваться, чтобы перевести внимание тех, с кем ведется спор, с иудео-христианского откровения, с которым так или иначе сверяет свои верования Запад, на кучку сектантов, взбаламутивших ясные воды Откровения. Вот потому-то два этих утверждения, только прикидывающихся истинами, и получили столь широкое распространение.

Один английский журналист, закончивший в Оксфорде исторический факультет и проведший уже несколько исследований в других областях, обнаружил, как началось такое смешение понятий. Имя его Ян Вильсон[421].

Однажды на одном водном оздоровительном курорте в Андах Ширли МакЛайн познакомилась со сторонниками реинкарнации и, не проверив, поверила всему, что они утверждали. Некий Давид сообщил ей там следующие сведения:

«Теория реинкарнации ясно и четко выражена в Библии. Но тех комментаторов, которые осмеливались ее должным образом толковать, осудили на Вселенском соборе, проходившем в Константинополе в 553 году, его еще называют Никейским собором. Собор признал все подобные учения еретическими, чтобы усилить влияние церкви».

Как подчеркивает Ян Вильсон, ни один специалист по истории церкви никогда не согласится, что эти якобы запрещенные тексты якобы запрещенных комментаторов действительно имели место. До нас дошло довольно много текстов, написанных до Собора 553 года, и ни в одном из них нет ни следа этих якобы запрещенных комментариев. Помимо всего прочего, автор тут перепутал все со всем. Никея – это вовсе не Константинополь. В Никее было два Собора, один в 325, другой в 787 году. Ни тот, ни другой в своих решениях никоим образом не касались проблемы реинкарнации. Что же касается осуждения Оригена в 553, то Вильсон тут вполне согласен, что осуждение это не было напрямую связано с его верой в реинкарнацию[422].