Поцелуй небо (ЛП) - Ритчи Криста

Но потом он сполз с кровати.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Больше никаких вопросов, Роуз.

Я хмурюсь.

— Я вот-вот потеряю свою девственность. Я могу спрашивать все, что, чёрт возьми, захочу.

Он подходит ближе, его рубашка расстегнута, и он закрывает мне рот своей большой рукой. Он наклоняется так, что его губы касаются моей щеки, его дыхание согревает мою кожу.

— Ты можешь хвалить мой член, можешь умолять, а можешь вежливо просить о большем. Кроме этого я не хочу больше ничего слышать, а если услышу, то заткну твой рот твоими трусиками, чтобы ты не могла говорить, — его пальцы впиваются чуть глубже в мои щеки. — Но поверь мне, я этого не хочу. Я хочу слышать все звуки, которые ты издаёшь. Я хочу услышать, как ты кончаешь.

Перевод: Заткнись. И, чёрт подери, это меня заводит. Мое тело похоже на туго натянутую резинку, готовую вот-вот порваться.

Прежде чем убрать ладонь, он напоминает мне, почему мне не нужно задавать вопросы.

— Vous êtes en sécurité avec moi.

Со мной ты в безопасности.

Он целует меня в лоб и отстраняется, отступая к шкафу и оставляя меня голой и привязанной к кровати. Я должна верить, что он запер дверь — что никто не ворвется в спальню, пока мы занимаемся сексом. Я бы не полагалась настолько на удачу, с моим то везением.

Когда он возвращается, он несет полотенце, и я молчу, хотя мой желудок переворачивается от предвкушения и нервов. Он снова подходит ко мне и приподнимает меня за талию, расстилая полотенце у меня под попой. А затем он сбрасывает рубашку с плеч, обнажая четко очерченные, твердые мышцы пресса.

Он поворачивается ко мне спиной, прежде чем я успеваю насладиться им, и исчезает за рамой кровати, снова роясь в своем чемодане. Я вижу только его волнистые каштановые волосы.

— У меня есть кое-что для тебя, — говорит он мне, стоя с тонкой черной коробкой. Я видела достаточно коробочек с драгоценностями, чтобы понять, что это ожерелье.

Надеюсь, бриллиантовое.

Они мои любимые.

Мои глаза сверкают, и мое беспокойство рассеивается, когда он забирается на матрас, садясь рядом с моей талией. Я дергаю запястьем, желая прикоснуться не только к коробке, но и к его телу, от плеч до талии, до подола брюк. Ремни приковывают меня к этому месту, но я скрещиваю лодыжки, ожидая его.

Он медлит, его ладонь поглаживает мягкую черную бархатистую коробочку, дразня меня. Как много бы я отдала за то, чтобы эта рука ласкала меня.

— Это тот момент, где я должна умолять? — спрашиваю я, не в состоянии смягчить свои глаза, которые сужаются от яркого взгляда.

Его губы приподнимаются, а глаза наполняются возбуждением.

— Это замечательная идея, — говорит он. — Попроси эту коробку.

Я смотрю на него жёстче.

— Я пошутила.

— А я нет.

Чёрта с два. Я не собираюсь выпрашивать коробку. Я пристальнее вглядываюсь в футляр и представляю себе драгоценности. Это какое-то издевательство. Бьюсь об заклад, ожерелье великолепное, и мне бы оно очень понравилось. Моя решимость начинает слабеть. Это не значит, что я умоляю о его члене... Хотя, думаю… Думаю, что это тоже не за горами. Объект моего желания — драгоценности... бриллианты. Я бы умоляла о бриллиантах.

Но умолять звучит слабо. Внутренне я могу умолять о его члене. Вслух, как, черт возьми, я должна выклянчивать?

— Пожалуйста, можно мне взять эту коробку? — спрашиваю я, смягчая свои обычные грубые слова. Я ведь не так уж ужасно справилась, не так ли?

Он не двигается.

— Разве ты не говорила что-то об окончании университета с отличием? — спрашивает он с удивлением.

Да, я часто напоминаю ему об этом факте в спорах. На самом деле это не самый выигрышный аргумент, учитывая, что он окончил университет с теми же почестями.

— С красным дипломом, — все равно опровергаю я, в моих глазах плещется вызов. Мне слишком нравится с ним спорить. У меня такое чувство, что сегодня вечером у меня из-за этого будут неприятности.

— С красным дипломом, — его губы подергиваются. — Ну, тогда, если ты такая умная, ты должна знать, как правильно умолять.

— Я сказала, пожалуйста.

— Скажи это так, чтобы это звучало искренне, — он кладет черную коробочку на мою обнаженную грудь, гладкий бархат на моей коже. С моими руками, привязанными к изголовью кровати, я не смогу открыть её самостоятельно.

— Ты хочешь, чтобы я назвала тебя сэр, так что ли? — я понятия не имею, как далеко мы зашли в этом деле.

Его глаза темнеют.

— Я делаю всё по-своему, у меня есть свои собственные правила, — он скользит пальцами по моей ноге, что напрягает ноющее, раздраженное место, которое очень, очень хочет его. — «Сэр» звучит безлично. Ты можешь звать меня Коннор, или, если ты будешь вести себя очень хорошо, я даже позволю тебе называть меня Ричардом.

Его слова расслабляют мои плечи. Мой взгляд возвращается к коробке на моей груди, и нетерпение бросает меня в холод.

— Просто открой её, Коннор, — говорю я сердито.

Он крепко сжимает мою коленную чашечку, и эта рука поднимается к верхней части моего бедра, его пальцы сжимают мою плоть.

— Нет.

Как может одно слово нести в себе столько силы? Я крепче сжимаю бедра, мои костлявые лодыжки болят, когда они впиваются друг в друга. Я такая голая. Такая возбуждённая. И мне приходится умолять, чтобы получить то, что я хочу. Я чувствую, какой влажной становлюсь, и он понимающе поднимает брови.

Место у меня между ног сжимается.

Господи Иисусе.

Чем дольше ожидание, тем больше мучений. Поэтому я смиряю свою гордость и делаю глубокий вдох.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, открой коробочку, — умоляю я шепотом. — Я очень этого хочу.

К моему удивлению, он щелкает бархатным футляром, откидывая крышку. Мое сердце бешено колотится, когда я поглощаю всё бриллианты, выстроенные друг с другом в длинные ряды. Все ожерелье сделано из них. Они сияют и переливаются в приглушенном свете, украшение заводит меня почти так же сильно, как и его слова.

И тогда я, наконец, вижу сквозь ряды драгоценных камней, чтобы понять, что это за ожерелье. Это не просто колье. Нет. Эти бриллианты вставлены в кожаный ремешок с серебряной пряжкой сзади.

Это ошейник.

Гнев закипает во мне, как никогда раньше.

— Я не твой питомец.

— Ты мой питомец, — он забирается дальше на кровать. — Ты также моя девушка. Моя возлюбленная. Так же как я твой мужчина. Единственная разница... — он делает паузу, снимая напряжение между нами. — Я всегда буду сверху.

Обеими руками он хватает меня за ноги и одним движением разводит их в стороны. Я пытаюсь выгнуться против него и вернуть свои бедра в положение «закрыто-ты-не-сможешь-обладать-мной», но он свирепо смотрит на меня. А свирепый взгляд Коннора Кобальта очень, очень трудно заполучить. Его новое мрачное выражение лица заставляет мое тело застыть совершенно неподвижно.

А потом уголки его губ приподнимаются вверх. Как у чёртового придурка.

— Злорадствуй сколько хочешь. Я его не надену, — огрызаюсь я.

Его улыбка распространяется от губ до глаз.

— Тогда останови меня, — бросает он вызов. Но он придавил меня своим телом. Его таз на одной линии с моим, его твердая эрекция упирается в то место, которое ненавидит и любит его.

Я не могу остановить Коннора.

Даже если бы я действительно этого хотела.

Я едва дышу, когда он аккуратно надевает кожаное колье мне на шею. Его пальцы касаются моей кожи, когда он застегивает его сзади.

Мой гнев сменяется дикой потребностью в нём. Всё моё тело кричит о его прикосновениях, о том, чтобы узнать, каково это — чувствовать его внутри меня. И в первый раз я вот-вот выясню это.

Он откидывается назад, чтобы впитать в себя моё тело, мою позу и готовность. Я наблюдаю, как его взгляд перебегает с моего нового бриллиантового ошейника на мою покрасневшую от его рук грудь, на мою обнаженную плоть, которая взывает к нему. Просто войди уже в меня.