Йагиня. Тайный Дар - Диана Хант

И далеко не все эти истории имели хороший конец. Просто на слуху у народа все чаще сказки, распеваемые менестрелями, ведь за хорошую сказку, то бишь, со счастливым концом и платят больше. Правда, это у нас. На Темной Стороне, должно быть, по-другому…

В общем, дорога к Зеленому озеру задалась – век не забудешь.

Пожалуй, я впервые в жизни абсолютно без магической защиты – кроме той, которая для Йагини естественна, шла сквозь полчища темных призраков. Точнее, я и сквозь полчища темных призраков впервые, так сказать, продиралась, и без магической защиты впервые находилась.

Даже представлять не хочу, чтобы со мной было, если бы не Дар… Если даже с его страховкой и вбиранием окружающих меня навий в посох на подходе к озеру нервы совсем сдали, то что было бы, если бы одна шла… Нет, не хочу об этом думать, и не буду. Потому, что мне было над чем подумать, заглядывая в черные воды называвшегося некогда «зеленым» озера.

Зеленым – это, наверно, потому, что раньше озеро это, круглое почти, как тарелочка, с немного волнистой каемочкой, окружено было, да что там, окружено, просто утопало в зелени. А сейчас…

Серые переплетающиеся деревья, серая, жухлая листва, плавающая по казалось бы бездонной, черной водной поверхности. Пугающие серые лианы, свисающие над водой – все это наполняло мою душу негодованием и ужасом. Во-первых, за светлую богиню Дану было обидно, а во-вторых, реально страшно было. Мне ж идти туда. Плыть на остров, что лежит посреди озера. Я не видела его абсолютно в этой темноте, и только перейдя на магическое зрение, заметила тусклое свечение вдалеке. Лиодор, оставшийся сзади, ведь по уговору с сирином я должна прийти одна, видимо, с ума от беспокойства за меня сходил. Послала ему мысленный поцелуй, и сама не ожидая, получила ответ – как будто теплая ладонь слегка коснулась щеки, ободряюще сжала плечо. «Я с тобой», - раздался вдруг в голове голос мага.

Ничего себе! Мне, наверно это снится! Потому что телепатическая магия – одна из сложнейших, я даже не думала, что у меня может получиться. И решительно шагнула к водам черного озера.

Прежде чем ступать в воды озера помолилась светлой Дане. Не оставь своей милостью, Мать воды!

Медлить не хотелось, поэтому потянула за шнурки платья у горла, затем развязала пояс. Криво усмехнулась. Лиодор, наверно, смотрит на меня – как тогда, в первый раз… Только в этот раз я знаю об этом, и в этот раз совершенно не чувствую стыда. Может, потому, что нет гарантии, что вернусь? И что он вернется – из-за Межи? Или потому, что нательную рубаху все-таки решила оставить. Как оказалось потом – не зря.

Ступив в студеную воду, поняла, почему не зря. Черной вода озера казалась только снаружи – потому что черным было его дно. Вся растительность, камни, песок на дне озера были такими темными, как будто кто-то нарочно покрасил их в черный цвет.

А вода оказалась абсолютно прозрачной.

Но лучше бы она такой не была.

Потому что стоило мне ступить в воду, как откуда ни возьмись, со всех сторон начали сплываться водницы – бледные, синюшного цвета существа, с пустыми глазами, затянутыми бельмами, в цвет кожи, с носами, как у кошек и рваными, кривыми ртами.

На руках между пальцев – перепонки вплоть до верхних фаланг, плавники на хвосте…

В общем, с виду – нечто среднее между утопленником, проведшим в воде пару седмиц и безобидными мавками. Только эти, в отличие от наших мавок и бродниц*, вовсе не такие уж и безобидные, если верить учебникам, да и чего греха таить, виду уж совсем отвратительного.

(*Бродницы - в славянской мифологии - женские добрые духи воды - охранительницы бродов. Они помогали путникам и следили за детьми, если тем угрожала опасность у воды они их спасали)

Непонятно, откуда их столько взялось – этих самых водниц – только из воды они не высовывались, смотрели снизу вверх, и встали плотной стеной как раз там, где вода мне по шею должна быть. Нехорошо так смотрят, недобро. Лиодор, наверно, на берегу не понимает, от чего я мешкаю.

А мешкаю я, потому что не знаю – как себя поведут, чего от них ждать. Но мешкать и вправду нельзя – чего доброго, Дар решит лично посмотреть, проверить, что здесь, и все, прости-прощай мой очередной гениальный план. Значит, надо плыть. Отталкиваюсь от дна, делаю уверенный гребок руками, ногами…

И проплываю над головами водниц, стараясь не смотреть на них. Плывя по озеру, я старалась не думать о том, сколько плыву, не думать, что вода здесь ледяная, и что ногу может скрутить судорога, не думать о том, что скорее всего, подо мной полчища водниц и еще неведомо чего, и поэтому не надо смотреть вниз.

Один раз забыла данное себе обещание – опустила голову, посмотрела вниз – на меня из черной бездны смотрели водницы – бледные, синюшные, страшные… такое впечатление, что плывешь над тысячей утопленников, привязанных за ноги к камням на дне: вода исказила их лица, треплет волосы, как водоросли, колышутся их руки, тянутся наверх, к солнцу, которое уже никогда их не согреет… Жуть.

Сама не знаю, как оказалась на острове. Внутренний импульс говорил, куда идти. Пошла, стараясь не рассуждать и не сильно клацать зубами от холода, на ходу выжимая хлюпающую рубаху. Нет, снимать не буду – на теле быстрее высохнет, если не помру раньше от холода.

Сирину я обрадовалась как доброму старому знакомому.

- Пришла, - склонив голову на бок, сказала птица.

- Я же обещала, помнишь? Я держу свои обещания.

- Ообещания, - пропел сирин, - люди всегда чтоо-тоо ообещают.

- Ты обещала мне спеть, - напомнила я.

- Чтоо-тоо не припоомню.

- Ну как? Ты увидела меня, и сказала, что поешь только по ночам.