Мемуары - Филипп де Коммин

Я полагаю, что герцог надеялся взять город до дня выдачи коннетабля, чтобы его не выдавать. Возможно, он учитывал то, что если король заполучит коннетабля, то станет больше благоволить к герцогу Лотарингскому, чем раньше. Король был осведомлен о предложениях графа Кампобассо, но не вмешивался в это дело, он не желал предоставлять герцогу Бургундскому свободу действий в Лотарингии по многим причинам и держал большое число солдат близ этой области.

Герцогу не удалось взять Нанси до того срока, который был назначен для выдачи коннетабля. Поэтому на следующий день, после того как срок истек, его люди охотно выполнили приказ своего господина, поскольку ненавидели коннетабля, и у пероннских ворот передали его в руки адмирала Франции бастарда Бурбонского и монсеньора де Сен-Пьера, которые отвезли его в Париж. Мне говорили, что три часа спустя примчались гонцы от герцога с приказом не выдавать коннетабля, но было уже поздно.

В Париже начался процесс над коннетаблем. Король всячески торопил суд. Были назначены люди для ведения процесса; они рассмотрели те материалы против коннетабля, которые представил король Английский, о чем Вы слышали выше, – и в конце концов коннетабль был приговорен к смерти и конфискации имуществ.

Глава XIII

Эта выдача коннетабля кажется очень странной; и говорю я так яе потому, что хочу оправдать коннетабля или возвести вину на герцога Бургундского, перед которым тот был сильно виноват. Но ведь герцогу Бургундскому, столь могущественному государю из столь славного и почтенного дома, не было никакой нужды выдавать ему охранную грамоту, чтоб его схватить; и что за жестокость – послать его из жадности на верную смерть. Совершив это великое бесчестье, герцог и начал терпеть неудачи Так что если присмотреться к тому, что господь свершил в наше время и вершит ежедневно, то кажется, что он ничего не желает оставлять безнаказанным, и ясно видно, что эти необычные вещи идут от него, ибо они сверхъестественны и представляют собой его кару, насылаемую неожиданно, особенно на тех, которые прибегают к насилию и жестокости и которые, понятно, не могут быть людьми маленькими, а являются всесильными – или сеньорами, или владетельными государями.

Долгие годы процветал Бургундский дом – лет 100 или около того – во время правления четырех его представителей [219] и был так уважаем, как никакой другой в христианском мире, ибо, хотя и были дома более могущественные, они жили в печали и горести, а этот всегда наслаждался счастьем и преуспеянием.

Первым господином этого дома был Филипп Храбрый, брат Карла V, и он женился на дочери Фландрии, графине этой области, а также Артуа, Бургундии, Невера и Ретеля [220]. Вторым был Жан.

Третьим – добрый герцог Филипп, который присоединил к своему дому герцогства Брабант, Люксембург, Лимбург, Голландию, Зеландию, Эно и Намюр. Четвертым же был этот герцог Карл, который после кончины отца стал одним из самых богатых государей христианского мира; у него было больше драгоценностей, посуды, ковров, книг и белья, чем можно было бы найти в трех самых могущественных домах. Наличных денег, правда, у других домов было больше, ибо герцог Филипп долгое время совсем не взимал налогов, но тем не менее у пего было наличными более 300 тысяч экю. Карл получил в наследство и мир с соседями, который, однако, продлился недолго. Но я совсем не хочу возлагать на него вину за начало войны, поскольку этому достаточно посодействовали и другие.

Его сеньории сразу же после смерти его отца предоставили ему от всей души и без особых оговорок помощь на десять лет, каждая область отдельно, исключая Бургундию, и это могло приносить ему 350 тысяч экю ежегодно. В то время, когда он выдал коннетабля, он собирал более 300 тысяч, да имел еще наличными свыше 300 тысяч экю, а все захваченное им имущество коннетабля не стоило и 80 тысяч экю, денег же у того было только 76 тысяч. Таким образом, основания для того, чтобы совершить столь большую ошибку, были невелики.

Господь уготовил ему противника малосильного (это – герцог Лотарингский), совсем юного и неопытного; дал ему в слуги лживого и коварного человека, которому он более всего доверился [221], и наделил подозрительностью к своим подданным и добрым слугам. Разве это не верные признаки тех приуготовлений, кои делает господь еще со времен ветхозаветных, когда желает сменить кому-либо судьбу добрую на злую и из счастья повергнуть в беду? Но у того никогда не смягчалось сердце, и вплоть до самого своего конца он считал, что процветанием он обязан своему уму и доблести.

Еще до того, как выдать коннетабля, он проникся сильным недоверием или презрением к своим подданным, ибо послал набрать 1000 копий среди итальянцев, и их было очень много с ним под Нейсом. Граф Кампобассо имел 400 легких кавалеристов или более, но земель у него не было, так как из-за войн, которые вел Анжуйский дом, коему он служил, в Неаполитанском королевстве, он был изгнан и лишен своих владений; он жил в Провансе с королем Рене Сицилийским или с сыном герцога Жана, герцогом Никола, после смерти которого герцог Бургундский и принял на службу некоторых его слуг, особенно итальянцев, – таких, как названный мной граф Кампобассо, Джакомо Галеотто, очень храбрый почтенный и верный дворянин, и некоторые другие.

Граф Кампобассо, когда ездил в Италию, получил от герцога 40 тысяч дукатов, чтобы набрать свою роту. Проезжая через Лион, он договорился с одним медиком по имени мэтр Симон Павийский и передал через него королю, что если король пожелает сделать для него то, что он попросит, то по возвращении он сможет выдать ему прямо в руки герцога Бургундского. Это было сказано монсеньору де Сен-Пьеру, который находился тогда в Пьемонте в качестве королевского посла. Вернувшись и разместив свои войска в графстве Марль, он вновь предложил королю, что как только он приедет в лагерь своего господина, то легко сможет или убить его, или взять в плен, и объяснил, каким образом, он это сделает: герцог-де часто объезжает войско на небольшой лошади с малой свитой – это соответствовало истине – и тогда-то его легко убить или схватить. Предлагал он еще и другое: если король и герцог сойдутся на поле боя друг против друга, то он со своей кавалерией перейдет на сторону короля, если будут приняты некоторые его условия.

Король проникся презрением к этому человеку за его вероломство и, пожелав проявить великодушие по отношению к герцогу Бургундскому, передал ему все это через сеньора де Конте, о котором я говорил; но герцог не поверил этому, решив, что король преследует какие-то другие цели, и еще более возлюбил этого графа. Господь, как видите, помутил ему рассудок в тот момент, коли он не внял ясным предупреждениям короля.