В погоне за мощью - Уильям Мак-Нил

Подытоживая, можно сказать, что несмотря на новую мощь, которой революционный идеализм и административное воплощение идей свободы и равенства наделили французов в 1792- 1815 гг., европейские правители и военные настойчиво продолжали отдавать предпочтение старым надежным методам. Соответственно, традиции и модели армий и флотов Старого режима пережили штормовые революционные годы без особого ущерба. Вооружение почти не изменилось; консервативные командиры быстро расправились с многообещающими нововведениями. Наполеон расформировал учрежденную в 1793 г. службу наблюдения с воздушных шаров, а Веллингтон прямо отказался использовать ракеты Конгрева (которые, несмотря на трудности в обеспечении требуемой точности, доказали эффективность в поражении площадных целей – городов и фортов)(65*).

После 1815 г. «испытанное и надежное» казалось правителям Европы и их военным советникам гораздо более безопасным. Уцелели некоторые остатки военных времен – дивизионная и корпусная организация, бывшие в 1790-х новинкой, стали к 1815 г. нормой. Возросшие опора на карты и объем штабной работы также в основном воспринимались как данность, поскольку увеличение армий до огромных размеров в 1792-1815 гг. не сменилось масштабной демобилизацией послевоенного периода. Например, Россия почти не сократила свою армию, в течение десяти лет после победы над Наполеоном оставляя под ружьем 600 тыс. человек( 66*) . Усовершенствованная в техническом отношении полевая артиллерия стала стандартной во всех европейских армиях.

Однако после 1815 г. государственным деятелям европейских стран казалось очевидным, что яростная энергия призванных в 1793- х 795 гг. французских солдат и националистический пыл германских граждан-солдат в 1813- 1814 гг. могут стать угрозой существующей власти в той же мере, в какой ранее были их защитой и опорой. Вооруженные проявления народной воли были столь же трудноуправляемы, сколь ракеты Конгрева. Вооруженный народ мог выступить против любого правителя, имевшего неосторожность обратиться за помощью к низшим слоям общества; неудачные показательные стрельбы ракетами Конгрева в присутствии Веллингтона (1810 г.), поставившие под угрозу жизни самих пусковых расчетов, навсегда лишили новое оружие доверия герцога.

Таким образом, европейские правители небезосновательно сошлись во мнении, что дальнейшее экспериментирование в военных делах было бы неразумным. Вымуштрованные и оснащенные в традициях Старого Режима армии и флоты – вот чего они желали и чем обладали. Чего же более, если победители могли отказаться от выпуска на волю национальной энергии и достичь согласия относительно удержания революционного хаоса под контролем?

Четверть века после 1815 г. казалось, что модели военного управления Старого Режима сумели пережить приведшее к Французской революции неблагоприятное сочетание насилия толп и политического идеализма. Серая рутина и низкое жалованье не шли ни в какое сравнение со стимулами наполеоновских времен – прежде всего, головокружительной карьеры, открытой талантам. Однако начавшаяся в 1830 г. военная кампания в Алжире открыла предохранительный клапан подобному недовольству и привела к скорому увяданию воспоминаний о славе республиканских и имперских времен. В 1840-х во Франции оформилась аполитичная армия, готовая повиноваться приказам правительства – будь оно роялистским, республиканским или наполеоновским. Эта перемена, казалось, похоронила последние военные остатки революции(67*) . Остальные европейские армии и ранее были устоями консерватизма и остались таковыми на протяжении всего XIX в. То же касается и единственного заслуживающего внимания флота – британского.

Таким образом, с политической революцией было успешно покончено. Промышленной революции еще предстояло преодолеть военную рутину и традиционность. Этот процесс начался в 1840-х, и рассмотрение этого преобразования в европейской военной практике будет проделано в следующей главе.

1* Это утверждение подробно рассмотрено на основе W. H. McNeill, Plagues and Peoples (New York, 1976), pp. 240- 56.

2* George Rude, Paris and London in the Eighteenth Century: Studies in Popular Protest (New York, 1971), pp. 35 -36; Jacques Godechot, La prise de la Bastille (Paris,1965 p. 75.

3* См. мастерски написанную работу Oliver F. Hufton, The Poor of Eighteen Century France, 1750-1789 (Oxford, 1974).

4* Y. LeMoigne, «Population et subsistence a Strasbourg au xviiie siecle», in M. Bouloiseau et al., Contributions a l'histoire demographique de la revolution fran^aise, Comission d'histoire economique et sociale de la revolution, no 14 (Paris, Ч 62 ^ pp. ^ 44.

5* Относительно мятежей Гордона см. Rude, Paris and London, pp. 268-92. Рюде пытается показать, что лондонские толпы нападали на тех, кто проповедовал католическую эмансипацию, а не на ирландскую бедноту. Таким образом, социальный характер мятежей не слишком отличался от парижских революционных событий.

6* Минойская цивилизация Крита, по всей вероятности, сумела накопить богатства Кноссоса благодаря не столько военным набегам, сколько торговле. Морские империи Явы и Суматры шли тем же путем в I тысячелетии нашей эры. В то же время политическое соперничество между правителями островов (как в случае с Японией) вело к тому, что князья приспосабливались к континентальной модели мобилизации, в которой командный принцип играл более значимую роль, а рынок оставался в подчиненном положении.

7* Задействование регулярных войск против гражданских толп было весьма затруднительным делом для армий xviii в. См. Tony Haytor, The Army and the Crowd in Mid-Georgian England (London, 1978). Мушкетный залп с близкого расстояния был убийственным, тогда как другой тактики попросту не существовало – ведь вопрос борьбы с уличными беспорядками не изучался до 1880-х. Забастовка лондонских докеров в 1889 г. положила начало принципу «Пожалуйста, проходите и не задерживайтесь!», т. е. дозволению проведения маршей и мирных демонстраций по заранее согласованному маршруту. Этот подход ознаменовал зарождение современных подходов, предполагающих безвредное расходование мускульной энергии (долгие марши и скандирование) протестной толпой – во избежание вспышек насилия со стороны последней.

8* A. Corvisier, L'armee francaise de la fin du XVIIe siecle au ministere de Choiseul (Paris pp. 7 8 4 – 90).

9* Samuel F. Scott, The Response of the Royal Army to the French Revolution, 1787-1793 (New York, 1978), pp. 26, 34. Большинство изложенного далее материала относительно реакции армии на события первых лет революции почерпнуты из этой замечательной книги.

10* Godechot, La prise de la Bastille, pp. 289 ff.

11* Scott, Response of the Royal Army, pp. 17, 45.

12* Louis Gottschalk and Margaret Maddox, Lafayette in the French Revolution: Through the October Days (Chicago, 1969), pp. 159- 90, 256-340.

13* Scott, Response of the Royal Army, pp. 98-120; Henry S. Wilkinson, The French Army before Napoleon (Oxford, 1915), pp. 99-143.

14* Принцип выборности на младшие офицерские должности не был полностью упразднен, однако кандидаты на новое назначение не имели права на участие в голосовании. Вдобавок, 33% всех вакансий заполнялось за счет повышения на основе выслуги лет. Scott, Response of the Royal Army, pp. 157, 165, 180. В 1795 г. избрание на офицерские должности было отменено.

15* Jean-Paul Bertaud, «Voies nouvelles pour l'histoire militaire de la revolution», Annales historiques de la revolution fran^aise 47 (1975): 83.

16* Перевод Crane Brinton et al., in Edward Mead Earle, Makers of Modern Strategy (Princeton, 1941), p. 77.

17* Richard Cobb, Les armees revolutionaires: Instrument de la Terreur dans les departements, avril 1793-floreal an ii, 2 vols. (Paris, 1961) приводит неимоверное количество подробностей.

18* Она также способствовала росту контрреволюционных настроений в Лионе, Тулоне и Вандее, и какое-то время в 1793 г. невозможно было определить, кто же в итоге выйдет победителем. Однако к концу этого года более высокая организованность революционных сил, обусловленная деятельностью знаменитого Комитета общественного спасения, а также призывы защитить свободу (хотя она парадоксальным образом означала обязательную воинскую повинность) и позволили переломить ситуацию в пользу революционеров.

19* В июне 1794 г. официальный уполномоченный докладывал Конвенту, что французская армия стала в три раза больше, чем в предыдущем году, а обходилась вдвое дешевле. Относительно воинской службы и бедноты см. S.J. Watson, Carnot (London, 1954), p. 88. Alan Forrest, The French Revolution and the Poor (Oxford, 1981), pp. 138-67.

20* Georges Lefebvre, The French Revolution from 1793 to 1799 (London, 1964), p. 145. Относительно ослабления действий толп по причине оттока молодежи в армию см. его замечания там же, с. 70. Jacques Godechot, Les revolutions, 1 770 -1 799 (Paris 1970 pp. 94 – 95.

21* Lefebvre, The French Revolution, p. 315.