Разборки авторитетов - Евгений Сухов

Информацию о Чиже Владислав получил от Егора Сергеевича Нестеренко. Академик еще раз доказал, что находится в курсе всех дел и что его личная агентура надежнее спецслужб.

Чиж побледнел.

– Баскак, – выдавил Чиж, справившись с оцепенением, – неужели ты больше веришь человеку, которого видишь всего лишь второй раз в жизни, чем мне, кого знаешь не один год и с кем съел пуд соли?

– А ведь Варяг прав, Михась. Странно, что мне самому это в голову не пришло, – вздохнул Баскак. – Ведь я целый месяц отсутствовал, а о том, что вернулся домой, знал только один человек – ты!

– Могли узнать твою машину.

– Меня подбросили до подъезда знакомые на машине с тонированными стеклами, так что увидеть меня никто не мог.

– Могли подслушать твой телефон.

– В этот день я не разговаривал по телефону. Для всех я появился неожиданно… кроме тебя. Ты ожидал меня!

– Баскак, не выдумывай того, чего не было. Я ожидал тебя, но совсем по другому поводу. Ты помнишь наш разговор?

– Не стесняйся, Баскак, отвечай. Кажется, в тот день Чиж тебе сообщил о том, что угробил представителя сходняка, – негромко сказал Владислав.

Баскак умело скрыл свое удивление, только уголки губ слегка дрогнули. Во всем облике смотрящего виделось нечто мистическое. Он не удивился бы, если бы Варяг озвучил его мысли.

– Да, ты прав, – произнес Баскак. – Только хочу заверить тебя сразу, что к его смерти я не имею никакого отношения. Я всегда был против этой акции.

– Я знаю это, Баскак. Иначе не приехал бы сюда. А ты, Чиж, по-моему, замерз, у тебя губы посинели. Похоже, заполярная неволя тебя не закалила.

– Варяг, выслушай меня внимательно.

– Не желаю. Ты совершил не одно предательство, а целых два. Ты убивал посыльных, чтобы подставить Баскака, а когда понял, что тебе это не удалось, решил избавиться от него уже собственноручно. А потом, этот твой выстрел из «Мухи»… Неужели думал, что все так и останется тайной? Что же ты молчишь, Чиж? Мне известно, что ты умеешь не только красиво насвистывать, но еще и красноречив, словно былинный сказитель. Или, может, тебе нечего сказать? Так вот знай: я прилетел сюда для того, чтобы посмотреть на тебя.

Телохранители стояли по обе стороны от Варяга. Краснощекие и высоченные, они напоминали витязей, вышедших из морской пены, и, казалось, дожидались короткого распоряжения смотрящего, чтобы утопить злодея в морской пучине.

– Братва! – отступил Чиж назад.

– Да какая же мы тебе братва, сука! – выругались стоящие рядом законные. – Мы тебя собственными руками разорвем!

– Я еще не все сказал, – громко произнес Варяг. И вновь он напомнил всем присутствующим здесь о том, что его слово является определяющим. – Мне известно совершенно достоверно о том, что Чиж трижды запускал руку в общак. Первый раз он погрелся за счет денег, которые должны были поступить в зоны под Магаданом. Второй раз скрыл половину прибыли от алюминиевых сделок. Третий случай касается покойного Штыря. После его смерти все деньги Чиж забрал себе, не оставив рубля в общак, и обделил вдову с двумя детьми. Что ж ты все молчишь, Чиж? Тебе нечего ответить? Мы не будем публично рубить тебе руки за твое крысятничество, не станем рвать на части. Ты умрешь тихо и незаметно. Тебя не упомянут в криминальных сводках.

– Варяг, если бы я знал, с каким иудой хожу рядом, так я бы его собственными руками! – вырвалось у Баскака.

– Собственными руками, говоришь?.. – повернулся Владислав к приморскому авторитету. – А знаешь, это мысль! И считай, что твоя клятва на верность состоялась. А теперь держите Чижа, да покрепче!

Бывшие гэбэшники ухватили его за руки и поволокли к воде. Чиж сопротивлялся вяло – страх парализовал его, лишив последних сил.

– Господи, как же все это просто! – обронил он у самой воды. – Позвольте умереть самому, люди?

Варяг покачал головой.

– Нет, Чиж, ты недостоин такой смерти. Ты – крысятник! Я не против воровства, но худший грех из всех, когда обворовываешь своих. Знаешь, как мы избавляемся от крыс? Мы их топим. Так что советую прочитать молитву и встретить костлявую с честью.

– Варяг, а не проще ли будет связать эту падаль и потом сбросить в океан с вертолета? Там-то уж точно его никто не сыщет, а для касаток это будет неплохой прикорм, – усмехнулся Баскак.

Несколько секунд Варяг размышлял, а потом согласился:

– Что ж, действуй! У вас тут свои приморские заморочки.

Баскак достал из кармана рацию, вытянул антенну, щелкнул выключателем и произнес:

– Тарас, это Баскак. Спускайся к подножию сопки. Есть небольшое дельце для тебя. Прием.

– Будет сделано, шеф. Конец связи.

Баскак едва успел сунуть рацию во внутренний карман, как воздух расколол рокочущий звук взлетающей машины, а потом сверху из-за кирпичной стены показался миниатюрный вертолет, напоминавший стрекозу. Сделав круг над законными, спланировал вниз и ткнулся колесами в хрустящий гравий.

– Руки! – прокричал Баскак. И когда Чиж скрестил за спиной руки, нацепил на них металлические браслеты. – Я тебя, иуда, лично сброшу. А теперь пошел! – И, ткнув Чижа в плечо, заставил его сделать первый шаг к вертолету.

Пилот с безразличием наблюдал за тем, как Чижу надели наручники, втащили в кабину вертолета и к ногам привязали два огромных булыжника. Когда Баскак захлопнул за собой дверцу, пилот выбросил сигарету и взялся за штурвал. Двигатель взревел, набирая обороты, колеса мягко оторвались от земли, и вертолет, накренившись набок, полетел над океаном. Оставшиеся на берегу будто завороженные наблюдали за тем, как из зависнувшей над белыми барашками волн машины через минуту выпало тело Чижа и навсегда скрылось в бездне.

А потом была баня, где законные до утра вели разговоры, говорили за жизнь, обсуждали проблемы взаимоотношений центра и Приморья. Варяг, ощущавший себя Ермаком, покорившим Сибирь, от рыбалки наотрез отказался, сославшись на отсутствие «охотничьего инстинкта», чем сильно развеселил собравшихся.

Баскак превзошел самого себя. Ледяное темное пиво, водочка, настоянная на женьшене, рыба горячего и холодного копчения, всевозможные «дары моря», как говорится, сближали.

Варяг расслабился и слегка захмелел. Было около пяти, когда раздался звонок. По радиотелефону звонил Сивый.

– Это я, Владик! У нас неприятности.

У Варяга хмель как рукой сняло.

– Что случилось?

– Позавчера в бане у Фимы Ривкина погибли сразу двадцать три наших парня. Сработали одновременно три заряда. В живых остались восемь человек. Все в больнице. У Фимы ампутировали ноги. Витек и Жека вряд ли выживут. Нет больше Чалого, Кистеня, Саввы, Глухого…

– Сивый, ты откуда звонишь? Ты ничего не напутал? – хриплым голосом остановил приятеля Варяг.

– Я только что вернулся из Сан-Диего. И все, что сказал, истинная правда. Но ты не дослушал. Это еще не все. Крепись, Варяг! Исчезла Светлана с Олежкой.

В эту минуту Варяг пожалел, что бог не дал ему крылья. Хотелось взлететь и перенестись туда, в Сан-Франциско, где не хватает его присутствия и где кто-то устроил ему такую подставу.

– Я тебя понял, Сивый. Вылетаю из Владивостока незамедлительно. Попробую через Гонконг или Токио, но это уже как получится. Ребята сейчас тут подскажут. А ты пока копай, кто там все это организовал. Это им дорого обойдется.

Глава 57

Со дня знакомства Светланы с Максом Барбарелли прошло около трех недель. Она по-прежнему приходила с сынишкой на пляж. Как всегда после пяти. Каждый раз Макс, увидев их, откладывал в сторону этюдник и, улыбаясь, шел им навстречу.

Олежка возился в песке, а они беседовали, сидя за столиком кафе. В разговоре Светлана и Макс – они уже называли друг друга по имени – касались самых разных тем. Они говорили о живописи, музыке, русских писателях и режиссерах. Макс безусловно был эрудирован, образован, но, поскольку считал, что многознание не есть ум, старался говорить со Светланой лишь о том, что и ей было хорошо известно. Остроумный и легкий в общении, Макс тонко исполнял свою партию, умело подогревая ее интерес к себе.

О чем бы они ни говорили, Макс деликатно принимал точку зрения своей собеседницы. Он то и дело повторял, что у них много общего, что они одинаково смотрят на вещи и вообще родственные души.

Светлана все больше и больше нравилась Максу. Он ловил себя на мысли, что ему хотелось обнять ее, дотронуться до нее, но он не решался – Макс боялся испортить ее благожелательное отношение к себе. Однажды он не удержался и как бы невзначай накрыл ладонью кисть ее руки. Светлана усмехнулась, мягко убрала руку, после чего разговор какое-то время шел скованно.

Он ей чужой… почувствовал Макс. Интуиция, он был убежден, всегда глубже, чем знание. Но, с другой стороны, если бы он был ей неинтересен, то она просто встала бы и ушла.

Светлана не была бы женщиной, если бы не замечала его восхищенных взглядов и не чувствовала, что он к ней неравнодушен. Впрочем, она неизменно ощущала на себе мужские взгляды с тех пор, как осознала себя женщиной.