Строптивая герцогиня - Мэдлин Хантер

Она покраснела так, что все заметили.

— Мои извинения, мистер Берчард. Пожалуйста, останьтесь, когда все разойдутся, — процедила она сквозь зубы, прежде чем ускользнуть к гостям.

Он не был уверен, что останется. Он вдруг понял, что совсем не хочет выяснения отношений и драматических сцен.

Гостиная наполнилась гостями. Подали чай. Добрый час они провели, притворяясь, что все двенадцать членов парламента встретились здесь случайно.

Хокинз читал свои сонеты. Герцогиня оценила его творения с лучезарной улыбкой, и Хокинз снова приободрился, как подающий надежды поэт. Остальные посчитали себя обязанными четверть часа хвалить и превозносить его стихи.

Наконец София перешла к делу:

— Я знаю, что все вы ждете моих указаний относительно законопроекта, который обсуждается в палате общин. Я полагаю, ваши коллеги настаивают, чтобы вы высказали свою позицию.

— Не слишком, ваша светлость, — вмешался Дуглас. — Все лето ходили слухи, что мы будем вместе с Веллингтоном, Пилом и тори.

— Я верю, что не вы стоите за такими слухами, мистер Дуглас. Я дала ясно понять в Хейфорде, что указывать могу только я.

— Нет-нет, не я, — поспешил заверить Дуглас. — Я слышал, что Веллингтон сам включил нас в число сторонников. Некоторые говорят, что он получил определенные заверения, и я предполагал, что вы разговаривали с ним.

Одиннадцать голов дружно кивнули. Взгляд Софии остановился на том, кто этого не сделал.

Эйдриан отхлебнул чай. Она могла бы догадаться, что он лгал Веллингтону, чтобы Железный Герцог не требовал от нее немедленных действий.

— Ваши слова ничего не значат, — откликнулся Хокинз. — Законопроект скоро пройдет.

— Конечно, нам нужны ваши официальные указания, — продолжал Дуглас. — Чем ближе голосование, тем легче палате лордов поддерживать свою линию.

София оглядела комнату. Разговоры стихли. Все знали, что пришло время узнать волю герцогини.

— Я пригласила вас сюда, чтобы сообщить свое решение. Я долго и серьезно думала об этом и полагаю, некоторые из вас не согласятся со мной, но вот что я решила.

Все подались к ней. Воцарилась тишина. Драматическая пауза затянулась.

Эйдриан поддался ребячливому желанию нарушить тишину. Он с шумом поставил чашку на блюдце. Она покачнулась и звякнула, отвлекая внимание собравшихся.

Сегодня он имел массу причин для возмущения, но то, что она приняла решение, не посоветовавшись с ним, стало последней каплей.

— Ваше решение, герцогиня? — спросил он.

— Оно очень простое. Я решила ничего не решать.

— Простите за банальность, но решение «не решать» — не решение.

Безупречные брови Хокинза наморщились.

— Он прав.

— Смысл ясен, если вы вдумаетесь. Я не буду решать. Вы будете. Каждый из вас, по своей совести. От меня не последует никаких указаний. И не будет блока из двенадцати голосов.

Члены парламента ошарашенно переглянулись. Дуглас так разинул рот, что его рыжеватая борода упала на грудь.

Эйдриан смотрел на нее с изумлением. Она все потеряла. Она завладела титулом Эвердонов только затем, чтобы погубить его могущество.

— Есть еще кое-что, что вам следует знать, — продолжала она. — Ваше голосование ни в коей мере не повлияет на наши дружеские отношения, не важно, как вы поступите. В будущем Эвердоны больше не станут выдвигать кандидатов в парламент и требовать от своих арендаторов поддерживать их.

Последнее заявление все встретили удивленными возгласами. Потребовалось не меньше минуты, чтобы все поняли ее.

Возник хаос.

Члены парламента сбились в шумные группки. Некоторые с напускной вежливостью объясняли герцогине, что такого просто не может быть. Эйдриан отошел к окну, чтобы обдумать поразительное событие.

Он очень сердился на нее. Объяснить ее поведение Веллингтону будет почти невозможно. Никто не поймет, почему герцогиня с таким пренебрежением отнеслась к могуществу, тщательно преумножаемому предшествующими поколениями. Железного Герцога хватит удар, когда он узнает, как скверно она поступила.

Он наблюдал, с каким спокойствием она отклоняет обрушившиеся на нее увещевания собравшихся. Она дала им свободу, а они, оказывается, не хотели ее.

Эйдриан сообразил, что тоже не хочет свободы. Он рассчитывал, что София примет решение, которое сам он не хотел принимать. Выбор сделан не им, и никто не считал бы его ответственным за принятое решение. Его совесть оказалась бы чиста, а политическое будущее безоблачно.

Хокинз протолкнулся к нему.

— Ну и дела. Ты возил ее по избирательным округам в мае. Объясни, в чем дело.

— Похоже, теперь дела будут обстоять иначе.

— Тебе легко говорить. Стоктон — надежный городок, голосует единогласно. Я в чертовски трудном положении. Если я поддержу законопроект, то потеряю свое место.

— Тогда голосуй против.

— Не знаю, смогу ли. Она умыла руки и оставила решение за мной. Оно меняет дело, не так ли?

Действительно так, черт побери!

— Есть другие избирательные округа, — возразил Эйдриан.

— Не для тори, примкнувшего к оппозиции, и не для вига, у которого все друзья среди тори.

Эйдриан согласился. Надежный городок или нет, но члены парламента такой политической окраски не имеют большого влияния. Она поставила всех их в чертовски трудное положение. Особенно Эйдриана Берчарда.

Все плотно столпились вокруг нее. Он подошел и вступил в разговор:

— Джентльмены, ясно, что герцогиня приняла решение. Я могу предположить, что мы найдем себе применение где-нибудь в другом месте.

Покинув гостиную первым, он не ушел. Проинструктировав Чарлза, чтобы тот отправил его карету на площадь, он проскользнул вверх по лестнице.

Его появление в личных покоях герцогини привело животных в неописуемое возбуждение. Он не имел сегодня желания играть с ними. Приласкав их, он отправил собак, Камиллу и Принни в клетки.

Герцогиня появилась через полчаса. Войдя в комнату, она застала Эйдриана, который ходил взад-вперед, сосредоточенно о чем-то думая.

— Судя по выражению твоего лица, мы не упадем друг другу в объятия, — проговорила она. — Никогда не думала, что у тебя может быть такая злющая физиономия.

— Черт побери, не могу разобраться, что меня больше разозлило: то, что меня вызвали сюда как слугу, или то, что меня освободили от рабства?

— Тебя не вызывали. Других — да, но не тебя. Если бы ты не упрямился, то узнал бы обо всем три дня назад. И о моем решении прекратить выставлять кандидатов, и об остальном.

— Остальное пусть подождет. Того, что ты сделала, вполне достаточно.

— Судя по твоему настроению, мне придется ждать вечно. — Она подошла к креслу и расправила юбки, чтобы сесть. — Почему ты не приходил?