Дочь Господня - Устименко Татьяна Ивановна

Придя в сознание, я первым делом широко распахнула глаза, глянула перед собой и снова их испуганно зажмурила, недоумевая – почему все самое хорошее и самое плохое в нашей жизни случается так не вовремя? Даже окончание обморока…

Они сражались яростно и беспощадно, не на жизнь, а на смерть. Стригойка против стригоя, внучка против деда, ведьма против мага. Функцию оружия выполняли посох и трость, одинаково окутанные вспышками мертвенного потустороннего света. Де Пюи держался храбро, хотя мне сразу стало заметно, что возраст и телесная немощь доставляют ему немало неудобств. Андреа напирала:

– Как неосмотрительно было отказываться от Причастия Атонора! – притворно сочувственно вздохнула она. – Силы от подобного воздержания не прибавится.

– Я отрекаюсь от темной силы! – гневно выкрикнул патриарх, с трудом отражая удар посоха Андреа. – Я искренне раскаиваюсь во всех совершенных злодеяниях и вверяю свою душу Господу моему Иисусу Христу. Я готов бестрепетно принять уготованную мне кару и жажду покаянного возвращения в лоно христианской церкви. Да будь ты проклят, Сатана!

Стригойка злобно расхохоталась. Лавиноподобное эхо ее голоса, многократно усиленное магическим полем, шквалом отразилось от каменных стен подвала, сотрясая шкафы и поднимая вверх тучу бумаг. Я, впечатленная поистине устрашающей демонстрацией ее мистической власти, поджала ноги и свернулась в клубок, старясь занимать как можно меньше места и избегнуть прикосновения Тьмы. Я не стыдилась проявляемой мной слабости, мне с невероятной силой хотелось жить.

От потолка отделилось плотное черное облако, начавшее медленно оседать на наши головы. Лицо Гонтора приняло растерянное выражение. Он взмахнул тростью, но волшебный артефакт неожиданно переломился, будто хрупкая тростинка, и рассыпался бурой древесной пылью. Тогда де Пюи обвел помещение панически расширенными глазами, словно пытаясь отыскать что-то спасительное, способное действенно противостоять сгущающейся вокруг нас угрозе. Его лицо начало стремительно стареть, покрываясь разветвленным рисунком глубоких морщин и безобразной россыпью желтых пигментным пятен. Что-то неведомое быстро пожирало его жизненные эманации, превращая в сухую мумию. Судорога страдания прошла по телу стригоя. Он затравленно оглянулся по сторонам и вдруг заметил меня. На один краткий миг наши зрачки встретились. Старик нежно улыбнулся:

– Как же я посмел забыть о тебе, девочка! – мягко шепнули растрескавшиеся губы. – Но не бойся, мир достоин обрести еще один шанс на возрождение – в твоем лице, ангел. И он его получит, даже если эта попытка будет стоить моей никчемной, грешной души. Ты должна, ты обязана предотвратить наступление черной зимы…

Ладони Гонтора торопливо задвигались, совершая магические пассы и трепетно выплетая едва различимую серебристую энергетическую сеть, которую он заботливо накинул на мое свернувшееся в комок тело, бережно защищая от неотвратимо надвигающегося зла. Я ощутила легкое тепло, исходящее от моей нежданной брони, согревшее не только плоть, но и душу.

– Запомни, – сбивчиво зашептал стригой, наклоняясь ко мне совсем близко и совершенно игнорируя Андреа, нависавшую над нами с распростертыми руками и гипнотически полуприкрытыми веками, словно она ожидала появления чего-то всесильного. – Бог часто посылает нам испытания, призванные закалить наши бренные оболочки и возвысить наш слабый дух. Жадных он испытывает золотом, черствых – беспомощностью, наивных – глупостью, самовлюбленных – гордыней, эгоистичных – властью, сильных – слабостью. Но самые страшные испытания – это любовь, дружба и сострадание. Сумей пройти через них, девочка. Прощай, да хранит тебя Бо…

Но в этот самый момент Андреа наконец-то вышла из своего колдовского транса, взмахнула обеими руками и приоткрыла алый рот. Ее прекрасные губы немедленно сложились в некое подобие бездонного колодезного отверстия, из которого хлынула струя морозного ветра, ревущего и грохочущего под сводами подвала. Словно дождавшись столь ужасного подкрепления, черное облако полыхнуло зигзагами сиреневых молний и обрушилось прямо на нас…

Мне казалось, что мир навсегда утратил свои привычные свойства, суть и форму, сменившись клокочущими переливами остервенелого холода, тут же перетекающего в непереносимую жару адского пекла, неутомимо пытающуюся пробиться сквозь окутывающую меня магическую защиту, сотканную магистром де Пюи. Смерть находилась совсем рядом, стояла всего в какой-то паре миллиметров от моего левого плеча, протягивая ко мне свои скрюченные пальцы и скаля гнилые зубы. Она пыталась кусать и жалить, но не могла и, бессильно ворча и скрежеща, отступала перед непроницаемым барьером того, что можно создать лишь любовью, светом и добром. Старый «Совершенный» преподнес мне последний бесценный подарок, вложив в него не только остаток сбереженной силы и энергии, но и самую сущность своей так и не доставшейся Дьяволу души. Он спас мою жизнь, пожертвовав своей. А потом все закончилось так же внезапно, как и началось…

Моя защита бесследно растворилась, оставив после себя несколько тонких серебристых ниточек, которые я скрытно подобрала и зажала в кулаке. Темное облако тоже исчезло, превратившись в мутное марево, медленно впитывающееся в кучи осклизлых, набухших сыростью бумаг. Андреа по-прежнему стояла в центре комнате, сверля меня неотступным взглядом налившихся кровью глаз.

– Ты, – дико прорычала она, – девчонка! На вид – такая тощая, слабая и беззащитная. Что же есть в тебе такое, что заставило даже моего умудренного годами деда пойти против своего народа?

– Добро Бога, Свет Бога, Слово Бога! – с вызовом ответила я, поднимаясь на ноги и отвечая сестре не менее уверенным взглядом. – И знай, я не позволю тебе истребить людей, я их защищу!

– Что? – оторопело спросила Андреа, не веря собственным ушам. – Ты? С этой жалкой кучкой твоих никчемных друзей? Опомнись, глупая! Ваш монастырь разрушен, Иисус и его архангелы укрылись на небе, страшась нас и не рискуя вмешиваться в земные дела. Да они даже не слышат ваших молитв и не видят постигшей вас беды, настолько сильна магия Темного отца. Что вы можете?

– Не сдаваться! – упрямо ответила я.

Андреа недоверчиво хихикнула:

– Это так мило! Уверена, ваше сопротивление окажется забавным и незапланированным развлечением, отлично вписывающимся в программу Большого карнавала!

Стригойка огладила руками свое изрядно попорченное платье и поправила растрепавшиеся волосы. На ее губах змеилась мечтательная улыбка. Она протянула ко мне раскрытую ладонь и задумчиво поводила ею, словно пытаясь ощупать окружающий меня воздух. Потом разочарованно вздохнула и отдернула пальцы.

– Сейчас ты сильна. А я истратила много сил и ослабела. Тебя защищает архангельская аура, дарованная вашим Богом. Ты непорочна и чиста. Но поверь моему опыту, – она мерзко ухмыльнулась, – это у тебя не навсегда. Когда-нибудь ты совершишь что-то такое, что ослабит твою защиту, запятнает твою душу, тело и ввергнет в пучину греха. И тогда я тебя достану! Мне нужно просто подождать! До свидания, Дочь Господня, – в голосе стригойки прозвучала откровенная насмешка, – пока что – невинное дитя божье. Я умею ждать!

Я только хотела ответить, что, мол, фиг тебе, не дождешься, гадина, я не собираюсь грешить, нарушать Божьи заветы и заповеди, как вдруг тело стригойки мелко затряслось, задрожало, утратило прежние обольстительные очертания и… рассыпалось целым ворохом серых, отвратительно противных мышей, резко метнувшихся прочь – в многочисленные дыры и щели. Андреа пропала, думаю, преднамеренно выбрав столь экстравагантный способ отступления.

– Вот это магия! – вслух произнесла я, потрясенная до глубины души. – Как же можно бороться против такой силы?

От тел невинно убиенных монахов и малышки Фионы остались лишь темные пятна копоти, почти впитавшиеся в мокрую бумагу. Но рядом со мной еще лежал мертвый Гонтор де Пюи, превратившийся в жалкий обугленный остов.

– И что мне теперь делать? – растерянно вопросила я у окружающей меня тишины, опускаясь на колени и кончиком указательного пальца прикасаясь к берцовой кости погибшего стригоя. – Монахи ничего мне не рассказали, унеся с собой в могилу тщательно оберегаемые ими тайны. Вы тоже не успели закончить свое увлекательное повествование, – я виновато погладила останки великого патриарха. – Вы погибли из-за меня, и я… – но, очевидно, мое робкое касание все-таки оказалось слишком тяжелым, хрупкие обугленные кости не выдержали и начали рассыпаться. Я горестно вскрикнула. Но процесс уже стал необратимым. Ключицы, лопатки, череп невероятно правильной формы с высоким лбом и красивыми, сильными челюстями… Вскоре все это исчезло, передо мной покоилась небольшая кучка серого пепла.