Программист и бабочка (сборник) - Игорь Курас

Поскольку с двенадцатого года уже успело вырасти не одно поколение людей, то далеко не все восприняли отсутствие шумового фона как событие положительное. Психиатрам опять прибавилось работы. Между тем, астрономы, физики и им подобные скучные люди, предпочитающие пошлые математические расчеты возвышенным поискам истины, не прекращали исследований. Как порой случается, серьезное открытие в этой области сделал вовсе не маститый ученый, а молодой студент, решивший однажды от нечего делать прогнать ускоренную запись первых двадцати лет грохота через простенькую и уже устаревшую программу по поиску шифрованных сообщений в радиопереговорах. Молодому человеку, впрочем, так и не удалось опубликовать свои выводы. Все серьезные периодические издания требовали ввиду молодости и неопытности исследователя, чтобы результаты его работы были сначала оценены кем-либо из более авторитетных лиц. Однако более авторитетные лица, хотя и не могли найти никакой ошибки в действиях студента, все же не решались поставить свое имя под статьей, опасаясь из-за этого стать лицами неавторитетными.

Один за другим ученые просматривали информацию о дешифровальной программе, затем доказательства аутентичности используемой молодым человеком записи грохота, и один за другим соглашались, что результаты должны иметь неоспоримое научное значение. Затем они включали динамики, и после непродолжительного прослушивания спрашивали:

– И вот это вы собираетесь публиковать?

И качали головами.

А потом, вернувшись домой, каждый хорошенько напивался – порой впервые за долгие годы. И все равно долго не мог уснуть, с замиранием сердца вспоминая слова:

– По порядку номеров – рррасчитайсь! Первый! Второй! Третий!..

И только одна мысль немного успокаивала их, пьющих, но не пьянеющих: если бы солдат подняли по боевой тревоге, вряд ли их стали бы заставлять рассчитываться.

Юлия Гофри

Белая кошка в черную клетку

Едва Миша приоткрыл дверь, как изнутри раздался громкий, сравнимый с пароходной сиреной Танин вопль:

– Стой, зар-р-р-раза!

Миша замер. В следующую секунду его едва не сбил с ног пушистый черно-белый метеор. От неожиданности молодой лаборант позволил животному проскочить мимо и радостно умчаться вдаль по коридору. Однако спустя секунду Миша уже сориентировался:

– Я мигом! – И, швырнув сумку в приоткрытую дверь, понесся по коридору вслед за беглянкой, благо ее привычки были давно известны. Машка, будучи невероятно свободолюбивой кошкой, не отличалась, однако, особым интеллектом. Ей уже несколько раз удавалось улизнуть, и каждый раз Миша находил ее в конце коридора, забившейся в щель между ящиком со старыми телефонными книгами и телефонным же столиком, на котором уже лет восемь как не было соответствующего названию аппарата.

В предыдущие разы им везло больше: кошку удавалось поймать и вернуть в родную лабораторию до того, как ее успевали увидеть посторонние. Но на этот раз, шагая назад по коридору с присмиревшей Машкой в руках, Миша наткнулся на выходящего из соседней лаборатории Николая Семеновича Деньжинского и одну из его лаборанток. Оба они застыли посреди коридора и уставились на Машку.

– Разрешите пройти? – буркнул Миша.

– Что это? – не двигаясь с места, поинтересовался Деньжинский.

– Кошка.

Деньжинский молча переводил взгляд с Машкиной невозмутимой морды на Мишину невозмутимую физиономию. Миша понял, что присутствует при событии исторического масштаба: Деньжинский растерян и не знает, что сказать! Молодой человек подался вперед, тем самым намекая, что не собирается стоять здесь до вечера, и Николай Семенович невольно сделал шаг в сторону. Миша зашагал к лаборатории.

– А почему она такого… такого цвета? – вслед ему раздался голос лаборантки.

– Вы что, черно-белых кошек никогда не видели? – не оборачиваясь, откликнулся Миша.

Подойдя к двери, он собрался было постучать носком ботинка, но тут Таня сама открыла, не дожидаясь стука.

– Кто это был в коридоре? – поинтересовалась она, еле сдерживая хохот.

– Деньжинский с лаборанткой.

Таня посерьезнела:

– Паршиво. Со Светой или Натальей Михайловной? Хотя это уже все равно.

– Без понятия. – Миша на секунду задумался, затем уточнил:

– Пожалуй, скорее с Натальей Михайловной. Постарше женщина.

– Ну да, она! – Теперь Таня снова фыркнула. – А ты молодец все-таки. Уел!

– И заметь, ни словом не соврал, – довольно улыбнулся Миша, гладя Машку по спинке.

По черной спинке в крупную белую клетку.

Однажды, будучи в несколько меланхолическом настроении, Елена Витальевна пожаловалась мужу на неудачи в работе. (Впоследствии дата этого вечера отмечалась в ее лаборатории ежегодно и сопровождалась непременными возлияниями в честь ее замечательного спутника жизни.)

– Понимаешь, Дим, – говорила она негромко, закинув руки за голову и глядя в темноту, – это мечта всей моей жизни. Я из-за этого, можно сказать, и пошла в науку. Конечно, было еще несколько дурацких… как их?.. мечтов, мечт.

– Мечтаний, – негромко подсказал муж с соседней подушки.

– Вот. Типа «изобрести средство для бессмертия» и «найти лекарство от СПИДа». Детский сад, одним словом. У всех такие идеи есть и обычно они отваливаются довольно быстро. Я думала, что и эта отвалилась, а она просто затаилась в каком-то дальнем уголке, годами заставляла по крупицам собирать сведения, информацию, если случайно где-то что-то попадалось. Однажды меня так достали эти постоянные мыслишки, что я решила сесть и логически себе объяснить, почему все это глупости. А когда начала подбирать аргументы…

– Для спора с самой собой? – уточнил муж.

– Да. Так вот, я вдруг поняла, что эта идея, собственно, не противоречит никаким фундаментальным законам. Ничего принципиально невозможного, как в вечном двигателе, там нет. Более того, я поняла, что современный уровень развития науки в принципе может позволить осуществить мою детскую мечту… И вот: второй год бьюсь, добралась до экспериментов, но не могу понять, где же я ошиблась и почему не получается!

– Знаешь, у меня если на работе творится такая ерунда, я кому-нибудь подробно рассказываю, что пытаюсь сделать и как это воплощаю в жизнь. И обычно где-нибудь на пятой минуте вдруг понимаю, что сделал не так.

– Ага, – раздраженно сказала Елена Витальевна, – и кому же я пойду рассказывать? Может, Деньжинскому? Он выслушает, можешь не сомневаться! А через год я узнаю, что мы с ним, оказывается, независимо друг от друга пришли к одинаковым результатам. Ха-ха!.. Тут ко мне из его лаборатории новый парень перевелся, Миша Снежников, биохимик, невероятно талантлив. Представь, этот Миша чуть не вешался: стоило ему заняться более или менее стоящей темой, как Деньжинский либо отдавал ее другому, либо закрывал совсем. Уж не знаю, чем парень ему не угодил, но у меня он через три месяца уже отправил статью в журнал, а у Деньжинского за два года – ни одной.

– Зачем же идти к Деньжинскому? – сказал Дмитрий. – Попробуй рассказать мне. Хотя бы общий принцип. Тут даже не столь важно, пойму я или нет – главное, что ты сформулируешь проблему вслух. А кроме того, мне попросту интересно.

Елена Витальевна вздохнула, пытаясь подобрать понятные мужу выражения.

– Представь себе, – наконец заговорила она, – что в ДНК хранится что-то вроде инструкций, как построено человеческое тело. Все, что с телом происходит, закладывается в момент зачатия, ты это наверняка слышал. Какого роста человек будет, какого цвета у него будут глаза и волосы, в каком возрасте вырастут коренные зубы… Разумеется, некие экстремальные обстоятельства могут что-то изменить: скажем, если ребенка плохо кормить, то это отрицательно скажется на росте, а если он будет испытывать недостаток кальция, то зубы выпадут раньше, чем задумано природой. И тому подобное. Однако в каждой клетке его организма останется информация о том, как это все должно было быть в идеале. Так вот, представляешь, как было бы здорово, если бы мы научились заставлять организм использовать эту информацию, чтобы исправить что-то! Например, выпал у человека зуб – найти информацию о том, какой зуб должен расти на этом месте – запустить, так сказать, программу из ДНК и вырастить на этом месте новый зуб вместо старого.

– Постой. Получается, что можно будет отращивать себе, скажем, новые руки взамен старых?

– Ну… теоретически, но это уже совсем другой этап. Вряд ли в ДНК есть информация о том, как отрастить себе новую руку. Кости и мышцы формируются в самом начале развития одновременно со всем остальным организмом, там все переплетено вместе. Но суть ты уловил!

– То есть разница в том, что для зуба программа уже есть, а для руки ее сначала нужно будет придумать?

Елена Витальевна озадаченно замолчала.

– В некотором смысле, да, – ответила она после паузы. – Но эту программу, которая уже есть, еще нужно найти. А потом суметь запустить. Вот способом этого запуска я и занималась весь последний год. Была уверена, что получится, но результатов – ноль!