Дело Аляски Сандерс - Жоэль Диккер

для посетителей и скрылся в кирпичном здании. Я же, со своей стороны, присоединился к Патрисии Уайдсмит. На ней была футболка с надписью “Свободу Эрику”.

– Вы нам привели журналистов, – сказала она. – Их тут никогда столько не было, хоть мы и рассылали коммюнике накануне каждой демонстрации. Благодаря вам Эрик снова оказывается в центре внимания. Спасибо.

– Я здесь только для того, чтобы попытаться выяснить правду, – ответил я.

Лорен, до этой минуты стоявшая рядом с Патрисией, сразу отошла в сторону.

– Это у нее пройдет, – сказала Патрисия. – На самом деле вы ей очень нравитесь.

– Не уверен.

– Поверьте мне, Маркус. Я ее хорошо знаю.

Я встретился глазами с Джанет и Марком Донованами и подошел к ним.

– Простите меня, – сказал я.

– За что простите? – ласково спросила Джанет. – За то, что защищаете моего сына? Мы одиннадцать лет были в отчаянии, и вот наконец появились вы.

Она пожала мне руку. Марк Донован вознаградил меня крепким дружеским хлопком по плечу.

– Спасибо, сынок, – смущенно шепнул он.

– Заходите к нам, Маркус, – сказала Джанет. – Или домой, или в магазин. Когда хотите. Мы будем рады поговорить с вами обо всем этом.

Я кивнул и спросил:

– Думаете, Эрик согласится немного приоткрыться перед нами?

– Поначалу, наверное, будет трудно, – предупредила Джанет. – За одиннадцать лет в тюрьме, в зоне строгого режима, с убийцами и насильниками, он стал грубоват.

– С чего это мне давать показания? Это из-за вас я тут срок мотаю.

Таковы были первые слова Эрика Донована, когда он вошел в тюремную комнату для свиданий и увидел Гэхаловуда. Ему еще не исполнилось сорока, но выглядел он гораздо старше. Физически он был крепок, но черты заострились, на лицо легла печать слишком долгого заточения. Он повернулся было к двери, чтобы надзиратель отвел его обратно в камеру, но Патрисия Уайдсмит тут же призвала его к порядку.

– Сядь, Эрик, и не валяй дурака. Сержант Гэхаловуд и Маркус Гольдман – твой шанс выйти наконец отсюда. Это я им предложила с тобой поговорить.

– О чем тут говорить? – в голосе Эрика прозвучал сарказм. – Когда я с вами говорил одиннадцать лет назад, вы не больно-то были расположены слушать.

– Я хочу знать, почему Уолтер Кэрри отправил вас за решетку за убийство Аляски, – просто ответил Гэхаловуд.

Удар попал в цель. Эрик поискал глазами Лорен. Та молча стояла в углу комнаты, но ее присутствие говорило само за себя: не доверяй она нам хоть чуть-чуть, она бы никогда нам не позволила переговорить с братом.

– Я убежден, что Уолтер Кэрри не убивал Аляску Сандерс, – продолжал Гэхаловуд. – Прежде всего потому, что сегодня мне известно: его признания ровно ничего не стоят. Уолтер солгал. Про себя, а значит, и про вас. Я знаю, почему он оговорил себя. Но не знаю, почему он втянул в это дело вас. По какой причине он хотел вас уничтожить?

– Наверное, думал, что я сошелся с Аляской, – ответил Эрик. – Вы же мне еще тогда говорили.

– Так считала Салли Кэрри, – уточнил Гэхаловуд.

– Вот она, небось, воду и мутила… – предположил Эрик.

– Что-то тут не клеится, – возразил Гэхаловуд. – Я прекрасно помню, как на следующий день после убийства Аляски допрашивал Уолтера в присутствии родителей. Его мать в самом деле упоминала вашу связь с Аляской, но Уолтер решительно отмел такую возможность.

– Само собой, – вмешалась Патрисия Уайдсмит. – Это же было после убийства, Уолтеру Кэрри надо было отвести от себя подозрения. В его интересах было ничем не выдавать свою досаду из-за этой измены.

Гэхаловуд с сомнением покачал головой:

– Понимаю, что вы хотите сказать, но опять концы с концами не сходятся. Со вчерашнего дня не могу понять, поэтому затащил Маркуса в управление, мы там весь вечер просидели. Знаете, чем мы занимались? Вытащили на свет божий дела об убийствах на почве ревности. Потому что если Уолтер убивает Аляску за то, что она ему изменяет, – это убийство из ревности. В какой-то момент гнев заставляет нас совершить непоправимое. Во всех делах, какие мы изучили, человек переходит к действиям практически сразу. Импульсивно, не раздумывая. Муж застает жену в постели с любовником или обнаруживает компрометирующие ее письма и совершает поступок под действием неконтролируемых эмоций. Но с Уолтером все не так.

– Как раз так, – возразила Патрисия. – Вы, похоже, забыли, что Уолтер Кэрри убил Аляску через несколько часов после того, как она его бросила.

– Уолтер не убивал Аляску, – повторил Гэхаловуд. – Вы не хуже меня знаете про фото, доказывающее, что в момент убийства он находился в «Нэшнл энфем».

– А вы не хуже меня знаете, что в суде это фото ничего не докажет. Уолтер мог убить Аляску и успеть вернуться в бар к моменту, когда был сделан снимок. Откровенно говоря, сержант, я не понимаю, чего вы хотите. Одиннадцать лет назад вы закрыли дело за три дня. Получили видео признаний убийцы. А вчера вы вдруг заявились ко мне в кабинет в полной уверенности, что на самом деле Уолтер Кэрри невиновен. У вас есть что-то помимо этой фотографии, так? Вы обнаружили нечто, что ставит его чистосердечное признание под вопрос. И мне бы хотелось знать, что именно.

– К сожалению, на этом этапе не могу сказать ничего больше, я связан подпиской о неразглашении.

– Удобно прикрываться служебным положением.

Гэхаловуд пожевал губами; я прекрасно знал этот жест: он проделывал свой коронный полицейский трюк. Завлекал собеседника куда ему нужно, а потом захлопывал ловушку.

– Отлично, – уступил он. – Давайте следовать вашей теории. По вашим словам, Уолтер Кэрри весьма тщательно подставил Эрика, сделав так, чтобы на того указывали все улики. Допустим. Значит, в ту пятницу, 2 апреля 1999 года, Уолтер после ухода Аляски действует вовсе не в порыве гнева: он приводит в действие тщательно продуманный план. Это не порыв эмоций, а убийство, и он его заранее распланировал во всех мелочах.

– Именно так я и считаю, – согласилась Патрисия. – Уолтер задумал убить Аляску так, чтобы свалить все на Эрика. У него были все возможности подстроить ловушку: Эрик одолжил ему пуловер, у Эрика он напечатал эти письма с угрозами. И потом, сержант, вы не забыли, что поблизости от места преступления были обнаружены обломки его машины, которую он спешно чинил прямо в день убийства? Разве это не признание вины? Если бы Уолтер не прокололся с машиной, это было бы идеальное преступление.

– Идеальное преступление? – переспросил Гэхаловуд.

– Идеальное преступление – это не когда убийца не оставляет следов. Это преступление, когда он как раз бросает кость следакам, заставляя их подозревать не того человека.

Гэхаловуд разложил на столе перед Эриком фотографии из рапорта пожарных.

– Это что такое? – спросил Эрик.

– В