Оковы Патрика - Глеб Финн

и всё в конце концов решается за столом переговоров. Вторая, экстренная, это когда сами работники профсоюза, не спрашивая исполком, могут начать бастовать. В этом случае подаётся жалоба в суд с перечислением причин, по которым работники вышли на забастовку. В этом случае есть два варианта развития событий. Первый — исполком может наложить вето на забастовку. Второй — дело доходит до суда, а там как суд решит, так и будет. Нюанс с экстренной забастовкой заключался в том, что после начала забастовки сами работники не могли прекратить её. Либо исполком прекращал, либо суд, иначе это была бы не забастовка, а саботаж, а там и до уголовного дела недалеко. Вот и получилось, что горячие головы решили объявить экстренную забастовку, мотивируя это тем, что исполком профсоюза не выполняет своих обязнностей. Кто надоумил их составить такую формулировку, было неизвестно, но именно она и сыграла ключевую роль в дальнейших событиях. Теперь, даже если исполком вернётся, то он не имеет право остановить забастовку, потому что на них самих подали в суд. Случилась довольно абсурдная ситуация, когда профсоюз подал сам на себя в суд.

Правительство, видя, что всё выходит из под контроля, подало встречный иск против профсоюза, чтобы судебным решением принудить работников почты выйти на работу. Параллельно премьер-министр издал указ о принятии черезвычайных мер для того, чтобы нормализовать работу почты. В числе прочих была мера на переход почты под управление самого правительства и переход на работу в три смены. Так как всё это было сделано в спешке, то премьер-министр не учёл, что для того, чтобы нормализовать работу почты, в три смены должны работать не только работники почты, но и таможня, порты, железнодорожные сортировочные центры, дальнобойщики. Ведь пока почтовые офисы были опечатаны полицией, то скопилось немало контейнеров, которые никто не трогал.

Левый политический блок, получивший две существенные оплеухи, только и ждал момента, чтобы пнуть правительство. А тут сам премьер приподнёс ему такой шикарный подарок. Поэтому на следующий день к почтовой забастовке присоединились профсоюзы портов и таможни, назвав действия премьера неправомерными. Встала таможня — встали авиаперелёты и люди, которые планировали улететь на море во время рождественской недели, оказались запертыми в столице. Всё это происходило в режиме онлайн, новости менялись практически каждый час и неслись как снежный ком с горы. Отменить свой указ премьер-министр уже не мог, профсоюзы подали на правительство в суд. Отменить указ могли лишь Император или Рейхстаг большинством голосов. Но Рейхстаг сейчас находился на каникулах и собрать его не представлялось возможным, а Император почему-то молчал. Премьер-министр даже попросил аудиенции у Императора, но ему было отказано.

Судопроизводство также столкнулось с правовым казусом. Признав то, что исполком не выполняет своих обязанностей, он постановил избрать новый исполком. Только вот неурядица: по регламенту профсоюза выборы должны быть сделаны не раньше, чем через три месяца, чтобы желающие избраться смогли нормально провести свои предвыборные компании. Забастовка была признана законной, действующий исполком не мог её отменить, а до выбора нового исполкома нужно было ждать теперь три месяца. Суд также признал правомерность забастовок таможенного и портового профсоюзов, обосновав это тем, что переход работы в три смены никак не поможет решить проблему, потому что сама почта не работает. Правда, указ премьер-министра суд не имел права отменять. И всё больше и больше взглядов было устремлено на Императорский дворец, ведь только он мог остановить эту вакханалию. Я тоже слегка подлил масла в огонь, разместив на столичных билбордах рекламу турагентств с видами курортных пейзажей. Люди, застрявшие в аэропортах после этого реально озверели. Обстановка накалялась, в ход пошли персональные судебные иски.

Суды оказались завалены тысячами исков, начиная от людей, не получивших посылку, и заканчивая теми, кто не смог улететь на курорт. Зачастую люди даже не знали, на кого нужно подавать иск, поэтому подавали на всех подряд. Многие рождественские концерты оказались на грани срыва, потому что зарубежные музыканты не имели возможности приехать в столицу, и вновь посыпались иски, теперь уже на мэрию Вены. Многие туристы, пожелавшие провести рождественские каникулы в столице, не сумели туда приехать, и новые иски потекли рекой. Полупустые гостиницы несли колоссальные убытки. Различные художественные выставки отменили свои галереи. Единственные, кто оказался в плюсе во всём этом бардаке, были местные СМИ. Ох, как они смаковали каждую новую новость, а снежный ком продолжал расти, а Император всё молчал.

****

— Отец, ты собираешься вмешаться? — спросил Виктор отца.

— Вмешаться? А что это конкретно даст? Империя не может существовать на ручном управлении.

— Но ты же видишь, что происходит?

— Вижу. Я вижу тьму безмозглых людей, которые не могут просчитать на два шага вперёд, и эти люди управляют моим государством.

— Ну, тем более надо вмешаться!

— Зачем? Чтобы спасти эти безмозглые задницы? Эти дутые индюки, которые только и умеют раздувать от важности свои щёки, уже давно отвыкли работать. Правительство — это не просто красивые приёмы и пафосные речи. Правительство — это прежде всего работа, работа и ещё раз работа. Когда мой прадед передал часть власти правительству, он пытался заставить людей думать и работать. И какое-то время это давало результат. Но что мы видим сейчас? Это как карточный домик: ты на него подуешь, и он разрушится. Посмотри на кланы, хоть у одного из них возникли такие же проблемы?

— У них же своя логистика, и таможня их не тормозит.

— Нет, не только из-за этого. У них бюрократия сведена к минимуму, и нету этих дурацких законов, которые эти идиоты напридумывали. Они и законы издают, лишь чтобы казаться в своих же глазах значимыми. Этот дебил издал указ, не удосужившись проконсультироваться с юристами. У клановых такого нет, более того, если какой-нибудь клан сейчас захочет прибрать Империю к рукам, эти индюки разбегутся сразу же.

— Так что, ты не намерен им помогать? — спросил Виктор.

— Нет, — покачал головой Император. — Клановые сейчас очень внимательно смотрят, как я себя поведу. Если я прикрою дураков, то покажу слабину. Дураки у клановых не в почёте, ты сам знаешь, как они смотрят на мир. Этот путь они пройдут до конца. Нагадили, будьте добры прибраться за собой.

— Но как же люди? — воскликнул Виктор.

— Люди? Люди выразят свои мнения на выборах. Надо делать реформы, сын, надо делать реформы.

— Всё равно это жестоко.

— Ну почему же? Всю компенсацию повесим на тех, кто всё это заварил. И я прослежу, чтобы выплатили всё до последнего евро.

****

— Есть какие-то сдвиги? — спросил Себастьян Лавуа, лидер левого блока.

—